Одиночество вдвоем

Сворачиваю, идя спиной. Быстро перебираю ногами, игнорируя то, что топчу газон.

Спотыкаюсь. Удар сопровождается хриплым вздохом. Падаю на пятую точку, опираясь руками на траву.

- Ты меняешь тактику? - Странно, что то, как звучит его голос, я запомнила.

Дилан сидел на траве, вытянув ноги, о которые я споткнулась.

- Сначала вода, теперь топчешь меня, - парень крутит в руке бутылку. Его рюкзак лежит рядом. Он опирается спиной на каменную стену, пытаясь скрыть глаза от солнца, поднимая ладонь.

Вскакиваю, отряхиваясь.

Нервно оглядываюсь по сторонам. Парковка забита автомобилями. Вот-вот отчим должен появиться. Он всегда приходит, всегда рядом, он везде, на каждом шагу, за каждым углом. Он - причина ночных кошмаров, он страшнее темноты, он - сама темнота. Он…

- Его здесь нет, - такие обычные слова, но они буквально заставляют мое сердце сжаться. До боли. Мое лицо опущено, но зрачки смотрят на Дилана, который спокойно кивает на место рядом с ним. Я сильнее сжимаю руки на груди, чувствуя, как дыхание странным образом восстанавливается. Вновь смотрю в сторону дороги. Машин нет. Никого нет. Никто не идет сюда, не идет за мной, не слышно тяжелого, сбитого дыхания возле уха, от которого вся кожа бугрится.

- Девица с водицей, - Дилан пьет воду, напоминая о своем присутствии. - Прогуливаешь?

Уйти? Бежать от него? Отчим, он всегда все узнает. Неважно, как. Он узнает. Он накажет.

Я не должна лгать. Не должна вольничать.

- Ты меня и Ника принципиально игнорируешь? - Дилан сует бутылку в рюкзак, ворча под нос. Я не понимаю, чего стою на месте. На меня так действуют приказные тона. Меня словно выдрессировали, как собачонку. А мои хозяева - это особи мужского пола.

Так жалко выгляжу.

Дрессированная. Униженная. Использованная. Черт возьми, как тебе это, а? Как тебе быть такой, Эви? Что ты чувствуешь, осознавая всё это дерьмо?

Беседа с самой собой выбивает из колеи, но возвращаюсь в реальность, опустив глаза на Дилана, который молча смотрел куда-то вперед. Тишина. Облизывает губы, щуря темные глаза:

- Охренеть, ты - самый общительный человек, которого мне приходилось встречать, - вновь вытаскивает бутылку из рюкзака, а мне хочется встать в угол, будто меня наказывают. Я опускаю лицо, глаза вниз, словно так оно и есть. Будто я - маленький провинившийся ребенок. Интересно, всем мужчинам свойственно говорить так осуждающе?

- Господи, - Дилан трет лоб, качая головой. - Ты вообще говорить умеешь? Язык - один из способов…

- Человеческой коммуникации, - шепчу, продолжая стоять с опущенной головой.

- Верно, - О’Брайен только сильнее хмурится, подняв лицо на меня. - Не делай такое выражение. Словно я пугаю тебя, - усмехается, но его ухмылка пропадает, когда я отворачиваюсь, быстро уходя от него. Перебираю ногами. Лицо покраснело. Жарко. Сердцебиение сбито из-за бега, но всё равно ускоряюсь.

Дилан. Он чем-то напоминает отчима. По характеру. Хотя, этого парня я практически не знаю, но его тон и то, как он говорит с другими, уже многое значит.

Возможно, я ошибаюсь, но этого никогда не узнаю.

Ведь я не хочу знать тебя, О’Брайен.

***

Отчим не звонил.

Моя тренировка закончилась десять минут назад. Вечереет, воздух становится холоднее, а я выбежала из горячей душевой, боясь, что могу опоздать, ведь мужчина всегда приезжает раньше. Но за воротами пусто. Ни одной машины. Только открывающийся вид на парк с озером и большими, высокими деревьями.

И ночь. Опускающийся мрак. Темнота, сочащаяся из каждого угла.

Я тру плечи, переступая с ноги на ногу. С мокрых волос, убранных в недо-пучок, стекает вода. Она обжигает кожу, позволяя ветру сильнее действовать на меня. Мороз. Пускаю пар изо рта, осматриваясь.

Я впервые за столько лет стою одна на улице. В темноту. Невольно осознаю, что мне трудно. Быть здесь одной. В открытом пространстве. Когда вокруг нет стен, что ограничивали бы меня. Это страшно. Жутко понимать то, что тебе уютнее взаперти, в неволе. Неужели, это всё отчим сделал со мной?

Даже принятие решения - идти домой или стоять здесь - это тяжело. Я не привыкла думать за себя. Я всегда слушалась кого-то.

Но звонить отчиму - рука не поднимется. Это, будто, самой загнать себя в ловушку.

Но тогда, что мне делать?

Я толком не помню, где находится остановка. Денег нет. Дойти пешком? Через лес? Серьезно?

Но стоять здесь не хочу.

Смотрю на экран телефона.

Прошло уже больше тридцати минут. Мне можно пойти самой? А что, если он подъедет, а меня нет? Он накажет меня.

Моргаю, поглядывая в сторону школы. Фонари загорелись, освещая улицы желтым светом.

Ничего. Я смогу. Я дойду. Сама.

Сильнее обнимаю себя руками, тяжело выдыхаю и делаю шаг. Словно в никуда.

Сворачиваю, идя по тротуару. Помню, по какой дороге отчим возит меня.

Смогу дойти. Спокойно.

Спортивная сумка перевешивает. Покачиваюсь на ветру. Я не ела. Ни сегодня, ни вчера. Странно, но ночь, словно оседала на моих плечах. Сутулю спину от тяжести. В груди как-то пусто. Это дико. Я и, правда, собачонка. Сама. Черт тебя дери, сама иду к нему. Сама. Домой. У меня даже мысли в голове нет, что могу бежать. Прямо сейчас. Нет, я иду, даже не думая о спасении, о шансе.

Господи, да что со мной?

Выхожу на дорогу, чтобы перейти на другую сторону. Помню, мы ехали через лес, так быстрее, поэтому другого пути я не знаю.

Мимо несутся автомобили. Меня пробирает холод. До костей, но вызвано это неприятное ощущение далеко не морозом. Пытаюсь не смотреть по сторонам. Не отвлекаться.

Мне хочется оказаться взаперти. В своей комнате, в четырех стенах. Хочется оказаться подальше от такого пространства, от свежести, от… От свободы? Я бегу от свободы, в лапы этому уроду? Да?

Я рехнулась? Я сумасшедшая?

Да. Это я. И мне от себя никуда не деться.

Шаги. “Тяжелые” голоса. Смех, разговоры.

За спиной.

Меня пробирает судорога, колющая боль в пальцах рук и ног. Ускоряюсь, когда голоса стали громче. За спиной. За спиной. Они за спиной.

Не поддаюсь панике, резко сворачивая с тротуара, но ударяюсь. Носом, всем телом в человека. Высокого и широкоплечего. Словно скала, гора, преграда.

Откашливаюсь, ниже опуская лицо, и отворачиваюсь, невольно желая вернуться обратно к школе, но вновь врезаюсь. В другого мужчину. Их двое. Они большие. Дыхание “рвется”. Паника бьет по сознанию, поэтому глаза тут же начинают гореть.

- Здравствуй, юная леди, - голос одного мужчины был трезвым, но пахло от него не так приятно. - Почему в столь поздний час, - прерывается, улыбаясь зубами своему другу, который начал посмеиваться за моей спиной. Я сгибаюсь, сутуля плечи. Хочется свалиться, но трясущиеся ноги держат. Боюсь поднять глаза.

Машины мчатся мимо, не тормозя. Никому нет дела. Абсолютно.

Вот она - реальность.

-…Вы здесь, совсем одни, - заканчивает мужчина, делая шаг ко мне. Отступаю, упираясь в грудь того, кто позади. Глаза горят от слез, выступивших на них. Моргаю, роняя соленую жидкость. Шмыгаю носом, когда мужчина наклонился, заглядывая мне в лицо:

- Ты не бойся нас, - улыбается. - Потерялась?

Отвожу глаза, уже хныча. Ужас сковывает, холод проникает глубже. К горлу подступает тошнота.

Разве в моей жизни не хватает издевательств? За что? Просто за что мне всё это дерьмо?

- Мы можем отвести тебя домой, - слышу смешок за спиной.

Не нужно. Оставьте меня. Не трогайте. Прошу.

Уходитеуходитеуходите.

Прочь.

Тормозит. Автомобиль у обочины. Мое сердце буквально падает в пятки, когда слышу голос. Нет, не отчима. Знакомый, но не могу вспомнить, кому он принадлежит.

- Эви?

Оборачиваюсь. Мужчина позади отшатнулся. Я хмурю брови, приглядываясь, и узнаю Ника. Парень идет ко мне, не захлопнув дверцу машины. Мужчины перебрасываются взглядами, когда парень подходит к ним, хмурясь:

- Вы кто такие?

- Имеет значение? - один из них усмехнулся. - Иди-ка лучше дальше, мальчуган, а то не хило попадет…