Несущий свет

Неожиданно для Вихря и Шекспира прямо перед ними что-то упало сверху и покатилось к бёвульсам. Вглядевшись, Вихрь сообразил что это — голова Аградона.

Анхель победил его!

Бёвульсы тоже поняли, что это, и растерянно начали оглядываться.

Анхель неровным шагом шёл сквозь кольцо бёвульсов — те расступались перед ним. Он победил их вожака. Он нёс его меч в руке, а голова только что пролетела над ними и упала где-то в центре, где сгрудились выжившие.

Прозвучал хриплый вой. Бёвульсы, понурив голову, уходили, спускаясь в подземку. Вскоре на площади остались только мёртвые монстры. Анхель глубоко вздохнув, сел прямо на асфальт, положив мечи перед собой. Берсерки тоже облегчённо перевели дыхание. Некоторые из них последовали примеру Анхеля, иные пошли на поиски тех, кого утащили бёвульсы. Само собой, надежда найти живых была обречена изначально — кто-кто, а бёвульсы в плен не берут.

Анхель увидел, как Вихрь и Шекспир стоят около сидящей на коленях Марлы. Та, схватившись за голову, кажется, рыдала над истерзанным телом Чупса. Анхель закрыл глаза ладонью — ну вот, ещё один человек, в смерти которого он будет винить себя.

К нему подошёл Варгус, на лице у него был изрядный шрам от лапы бёвульса, и берсерк немного хромал. Он присел рядом с ангелом. Анхель посмотрел на него, но не сказал ни слова.

— Он спас девчонку. — Подошёл к Анхелю Варгус. — Закрыл собой, поняв, что ударить не успеют ни он, ни она, ни кто-либо ещё — просто выскочил перед ней, и его утащили.

— Я виноват?

— Нет. Они воины не менее достойные, чем каждый из берсерков, прости мне это мнение о своём народе. У нас иные погибают в детстве.

— Спартанцы прям.

— Не знаю, о ком ты, но, видимо, они тоже были отличными воинами. А ты выучил их — ты должен гордиться ими. Всеми. И живыми, и мёртвыми.

Тем временем подошёл Вихрь и горестно улыбнулся учителю. Тот ответил ему кивком, который, в общем-то, ничего не значил.

— Что дальше, учитель? — Спросил Вихрь. Анхель посмотрел на него. Отрицательно помотав головой, он ответил:

— Если бы Я знал…

На пустыре около сгоревшего несколько лет назад торгового центра берсерки и люди возвели погребальный костёр. Не смущаясь последствий, они вырубили приличную часть парка, стараясь всё-таки выбирать сухие или близкие к этому деревья, но их было мало. Костёр возводили до глубокой ночи.

Далеко за полночь наступила тишина. Одно за другим на костёр были положены тела ста семнадцати погибших сегодня воинов. Люди не были забыты. Им тоже нашлось место на погребальном костре берсерков. Хоронить в землю Дети считали святотатством и настояли, чтобы тело Деппа откопали и перенесли на костёр. Анхель не стал вдаваться споры — не тот случай, да и огонь, по его мнению, лучше доставит дух погибшего в лучший мир.

Когда все тела были возложены на свои места, то в ночной темноте наступила ещё более тягостная тишина. Горели факелы, огонь бился на ветру и слегка чадил. В свете колыхавшегося пламени чуть освещались лица державших факелы. В основном это были берсерки, но один из факелов доверили Вихрю. Анхель мрачной тенью стоял позади молчавших рядом Детей. Его ученики стояли бок о бок с ними.

Вперёд подался Оридас. В руке его не было факела, но когда он развернулся лицом к выжившим, огонь в руках стоявших перед ним достаточно хорошо осветил его. Он обвёл взглядом ряды берсерков, на миг задержавшись на четверых людях.

— Из уважения к нашим братьям по оружию в сегодняшней битве Я буду говорить на их языке. — Вступил Оридас. — Сегодня день великой славы, что на века поднимет к звёздам наших братьев, что погибли. Пусть же видит враг, как огонь заберёт тела их, доставив души в лучший из когда-либо бывших миров. Пусть враги знают, что мы не дрогнем никогда! Что отдадим жизни, но никогда не отступимся от своего.

Он развернулся к погребальному костру и упал на одно колено — берсерки последовали его примеру. Не остались в стороне четверо людей и Ириец, так и стоявший позади всех.

Берсерки смотрели на костёр. Затем один из державших факел встал — за ним поднялись другие факелоносцы, Вихрь в том числе. Остальные Дети, как один, ударили ладонью о колено. Воздух содрогнулся от неожиданного звука. Факелоносцы сделали шаг вперёд. Следующий удар ладонью о колено — ещё шаг к костру. Удары становились чаще, пока не вошли в ритм идущих с огнём братьев по оружию. Когда те подошли и положили факелы в основание костра, заполненное трутом, воздух содрогнулся под очередным хлопком о колено. Огонь быстро схватился за мелкие ветки, бумагу, доски и всё, что имело свойство быстро разгораться. Поджигавшие отошли от костра и встали на свои места.

И тут Дети запели. Они продолжали ударять по колену ладонью, но теперь к этому добавилась песня. Пели, естественно, на своём, но перевода не требовалось — это было напутствие павшим братьям. Песня разливалась волнами по скользящим над землёй ветрам и уносилась вместе с ними. Огонь, словно в такт ей, вспыхивал всё ярче и ярче. Жар от него нарастал. Стоявшие на достаточно большом расстоянии поющие воины невольно щурились от жара. Костёр был огромен — около десяти метров только в высоту, а площадью занимал практически весь пустырь, который служил парковкой. В воздух поднимались гигантские снопы искр и ало-серого дыма. Огонь поднимался ввысь, казалось, до самых небес. Песня же разносилась на всю округу и становилась всё громче и громче, что была слышна даже сквозь треск огня.

Анхель, как и его ученики, не знали слов этой песни, но активно прихлопывали ладонь в такт со всеми. Иногда они подпевали в тех моментах, когда Дети просто тянули какие-нибудь гласные.

Марла стояла на колене несколько неуверенно, щеки были мокрые от слёз по погибшим друзьям. За эти дни она плакала больше всех, казалось, слёзы должны бы уже кончиться, но они всё текут и текут.

Вихрь ударял по колену с совершенно отсутствующим лицом, глядя куда-то вбок и вниз. В душе он понимал, что не виноват ни в чём — это война. А на войне люди гибнут. И не всегда ты можешь их спасти, а если и сможешь, то, вполне возможно, ценой собственной жизни. Ведь если бы Чупс не выскочил тогда, то на месте Марлы сейчас бы сидел он.

Шекспир наблюдал, как пылает огонь, как искры взлетают в небо, прореженное небольшими, но быстробегущими тучами. Совсем недавно он видел, как погибла его подруга. Он хорошо относился к ней, со всеми её тараканами. И она к нему относилась неплохо. Достаточно, чтобы быть друзьями, которые выручат в любой ситуации. Но он ничего не смог сделать, когда её стащил с адра бёвульс и убил только этим. Ему даже не пришлось рвать её тело своими клыками. Он просто её приложил об асфальт с такой силой, что разом размозжил ей голову. И удрал. Как трусливый пёс, поджав хвост.

Зверь была, на сей раз, тоже в слезах. Наконец-то её хладнокровие дало трещину, и плотину прорвало. Нет — она этого нисколько не стыдилась. Наоборот, она чувствовала, как ей становится легче от каждой пролитой слезы. Душа освобождалась от тех тяжестей, что Зверь добровольно на себя нагрузила и несла их, не думая сбросить, чтобы было легче жить.

В воздухе появился запах горящего тлена. Песня так и продолжалась — то ли она имела не один десяток куплетов, то ли её пели кругами. Ночь заканчивалась, а Дети всё пели свою песню-прощание к павшим в боях братьям. Кто бы мог подумать ещё пару дней назад, что подпевать им будут люди. Наверное, никто не мог предвидеть такого исхода.

Анхель же думал сейчас, глядя на догорающее пламя, что же будет дальше? Кто придёт следом за Аградоном? Он сказал, что будет ещё кто-то…

Что ж… подождём.

Глава 13