Страница 28 из 122
«…пришлось бросить. Томас с Ребеккой и единственный, оставшийся у них носильщик Мигель, уже скорее от безысходности, чем веря в результат, все еще шли вперед. Тому пришлось отобрать у Мигеля мачете и самому прорубать им дорогу, после того, как с большим трудом удалось помешать тому, попросту перерезать себе горло, как это сделал его старший брат Гильермо.
Черными беззвездными ночами, в страхе прижимаясь к спящему мужу, Ребекка вспоминала свою прежнюю жизнь в большом городе, как чудесный сон, что-то, что происходило вовсе не с ней. Большой дом, камин, книги, теплые семейные посиделки – все это было лишь…»
«…остановилась на вершине холма. Вид, который отсюда открывался, заставил ее замереть от восторга. Величественные горы с седыми макушками, как грозные часовые охраняли прекрасную зеленую долину идеально круглой формы. Небольшие одноэтажные домики с коническими крышами утопали в зелени и почти скрывались в утренней, косой тени огромного храма.
- Томас, иди скорей сюда! Смотри! – женщина указала слегка дрожащей рукой на вершину этой грандиозной ступенчатой пирамиды. Там, отражая первые лучи робко поднимающегося над горизонтом солнца, что-то горело, сияло нестерпимым блеском…»
Утро так и застало меня – спящего полусидя, с раскрытой книгой на коленях, в постели, полной крошек от печенья. Вот, черт! Я мгновенно вскочил, как мог аккуратно, стряхнул все крошки в ладонь, и, не найдя места, куда бы можно было их выкинуть, приподняв оконную раму, просто высыпал их на улицу, голубям на радость.
Делая свои обычные упражнения, я, отжимаясь, увидел под своей кроватью изрядно запыленные гантели. Причем пыль там была далеко не двухнедельная, из чего можно было сделать вывод, что Шерлок раньше не особо увлекался физическими нагрузками. Были они нетяжелыми, около двух килограммов - именно то, что нужно, чтобы повысить эффективность упражнений, которые уже почти перестали давать рост характеристик.
И да, кстати, чуть не забыл! Вызвав интерфейс, я установил новую точку привязки в своей комнате. Я, конечно, умирать не собираюсь, но мало ли.
Услышав шорох в коридоре, я открыл дверь. За ней стоял растерянный Донни.
- Привет, а чего тут?
Донни смотрел в пол и выглядел немного смущенным:
- Ты знаешь, Шерлок, я ночью вдруг проснулся и почему-то решил, что это сон. Ну, все, что вчера было. А сейчас вот глаза открыл, а я опять тут, а не в приюте.
Не зная, что сказать, я просто успокаивающе похлопал его по плечу, и мы пошли умываться. Уже позже, когда, позавтракав и собравшись, мы ехали в кэбе в приют на учебу, я задумался о дядиной книге.
Нет, конечно, я не ожидал там откровенных подсказок и решений, но, признаюсь, все же была смутная надежда на какие-то намеки. Но пока, ничего подобного не встретил. Единственное, в чем я убедился, так это в несомненном писательском таланте моего дяди. Я так и не смог оторваться от книги, и уснул прямо в процессе чтения, так как день был довольно насыщенным, и я прилично устал.
Даже интересно, откуда Протей взял эти тексты? Плагиат это, или его собственное творчество? Я вдруг вспомнил сцену из древнего фильма, снятого по еще более старой книге, где вопрос задавали роботу, который по сути своей стал почти человеком. Он звучал так: «Ты всего лишь машина, только имитация жизни. Робот сочинит симфонию? Робот превратит кусок холста в шедевр искусства?». Если Протей написал эти тексты сам – значит ли это, что его интеллект, будучи, безусловно, в сотни тысяч раз мощнее и производительней, является столь же человеческим? Может ли он не просто имитировать, а действительно чувствовать радость, грусть, ненависть, любовь? И существует ли вообще разница, между реальными чувствами, и их настолько искусной имитацией?
Кэб подкатил к приюту. Заметив, как при виде мрачноватого здания лицо Донни светлеет и на нем появляется счастливая улыбка, я вздохнул. Должно пройти еще немало времени, пока Донни начнет воспринимать свой новый дом, именно, как дом, а не временный приют. Да и его детская влюбленность в мисс Эмили, это, конечно, очень сильный фактор.
Надо сказать, прибыли мы довольно рано, воспитанники были еще на завтраке. Поздоровавшись с удивленно поднявшим брови мистером Робертсоном, мы поднялись на второй этаж и заняли свои места в пустующей пока классной комнате, по дороге заскочив к мадам Гаске и вручив ей огромный узел с одеждой.
Через некоторое время комната начала заполняться детьми. Неприязненно косясь в нашу сторону, воспитанники рассаживались по местам. Через какое-то время я заметил, что между нами и остальными остается свободное пространство, какая-то полоса отчуждения – никто не хотел садиться рядом. Донни, заметив это, мгновенно угрюмо насупился, приняв это за обычное к себе отношение. Но я-то видел, что дело не в этом. Такое чувство, что мы с ним были накрыты стеклянным колпаком, который отделял нас от остальных прозрачной, но непроницаемой стеной. Для друга это состояние было в новинку, я же сразу понял, что это такое.