Страница 22 из 22
Песня закончилась, и Амалия поставила григорианские хоралы. Мы обычно разогревались под эту спокойную и странную гулкую музыку, занимаясь медленными растяжками на ее отполированном дощатом полу. Она давала мне указания, хотя сама предпочитала называть их «советами», поскольку на самом деле ей хотелось, чтобы я двигалась именно так, как чувствую, а не исполняла точные или заученные упражнения. «Перенеси вес на ведущую ногу, – могла она сказать мне. – Плавно скользи в сторону. Представь, что к твоей груди привязана нить, которая плавно тянет тебя вперед». В прежние годы меня раздражали эти растяжки, мне не терпелось начать танцевать. Но потом она научила меня внимательно следить за дыханием, за тем, как отзывалось во мне каждое легкое движение и какие чувства оно вызывало. Она замедлила темп моих порывистых движений. Научила сосредотачиваться. Сегодня, однако, сидя напротив нее на полу, делая наклоны вперед и доставая руками до пальцев ног, я невольно думала о том, чем отличается Амалия от моей матери. Все движения Амалии характеризовались медленной и плавной вдумчивостью. Все движения моей матери – быстротой, точностью и целесообразностью. Как мой отец мог любить двух столь разных женщин?
После воскресного разговора с папой я удрученно размышляла над странностью нашей семейной ситуации. Все в нашей жизни, что раньше казалось мне совершенно естественным, теперь стало казаться ненормальным и почему-то опасным, хотя, в чем заключалась опасность, я не могла объяснить даже самой себе. «У нас нет секретов друг от друга», – говорил папа о себе и о моей матери. Мне хотелось верить, что это правда, однако… неужели моя мать действительно нормально воспринимала то, что голова Амалии лежала на его плече? Почему мне никак не удавалось выкинуть эту картину из головы?
Я взглянула в сторону Амалии, она сидела, широко расставив ноги, подол ее шифоновой юбки задрался, обнажив белые бедра, верхняя часть тела склонилась вперед, руки практически распластались по полу, и волосы веером рассыпались перед ее головой. Теперь я видела ее в новом свете. Мне представлялись ее уроки танцев в той «нетрадиционной» больнице. Я воображала ее влюбленной в моего отца, воображала эту любовь, породившую меня. Как переживал папа, когда Амалия неожиданно исчезла? И что испытала мама, когда Амалия появилась на нашем крыльце с ребенком от моего отца?
Внезапно я нарушила молчание.
– Папа рассказал мне о том, как вы познакомились, и все такое прочее, – выпалила я.
Она удивленно вскинула голову, потом медленно подняла с пола верхнюю часть тела.
– С тех пор столько воды утекло, – пренебрежительно сказала она и сразу спросила: – Ну как, ты достаточно разогрелась? С чего хочешь начать, с быстрого или медленного?
«Отлично, – подумала я, – подозреваю, что мы не будем говорить о них с папой».
– С медленного, – ответила я.
Она направилась к CD-плееру, вбирая в себя по пути разнообразные оттенки витражных стекол. Я продолжала сидеть на полу, дожидаясь музыки, которую она поставит. Зазвучала музыка из фильма «Огненные колесницы» [17]. Я встала, закрыла глаза и, слегка покачиваясь, ждала появления ощущений, которые могла выразить в танце, но ничего не ощущала. И все-таки я начала танцевать, надеясь, что сами движения вдохновят меня, но, хотя Амалия тоже начала танцевать, я чувствовала на себе ее взгляд.
– Молли, – вскоре окликнула она меня, – почему, малышка, ты сегодня слишком много думаешь? Постарайся лучше чувствовать.
«Откуда она узнала? – подумала я. – Как ей удалось просто по моим движениям догадаться, что я поглощена раздумьями?»
– Ладно, – сказала она, быстро подойдя к шкафчику, на котором стоял плеер. Открыв его, она достала пластиковый пакет. Я знала, что в нем хранится. Рулоны гофрированной бумаги. Да, они могут помочь.
– О, здорово! – воскликнула я, протянув руку, и Амалия, выудив из пакета рулон красной гофрированной бумаги, вручила его мне.
Я оторвала длинную ленту и отдала рулон обратно. Она оторвала ленту себе, и мы продолжили танцевать, позволяя этим красным лентам обвиваться вокруг нас. Позволяя им плыть по воздуху.
– А можно использовать немного такой гофрированной бумаги для украшения папиной коляски к летнему празднику? – спросила я, когда музыка умолкла.
– Да, конечно. – Опять направившись к плееру, она махнула рукой на оставленный на полу пакет. – Можешь забрать все.
– А ты не хочешь помочь мне украсить ее?
– Нет, пожалуй, – ответила она, перебирая компакт-диски на полке над плеером. Внезапно ее рука замерла, и Амалия, оглянувшись на меня, спросила: – Разве ты не знаешь, что меня не будет на этом празднике?
– Ты что, шутишь?
– Меня не пригласили, и это нормально, – ответила она. – Я понимаю.
– Что значит, тебя не пригласили? Приглашаются все желающие. Чисто автоматически.
– Молли, все дело в твоей бабушке, – сказала она, опуская руки. – И я отлично понимаю ее мотивы. Это семейный праздник и…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
17
Музыка к фильму «Огненные колесницы» греческого композитора Вангелиса Папафанасиу (1943) удостоилась премий «Оскар» и «Грэмми».