Опасная командировка

Борисенко уже было согласился с Ильей, что надо отказаться от восхождения и всем возвращаться в базовый лагерь, но тут к ним подошел Волченков, проверяющий от федерации альпинизма СССР из Москвы. Он сам предложил отвести Катерину вниз.

От бабы, которая на корабле, как известно, к несчастью, избавились, и теперь, казалось, ничто не помешает им взойти на пик Энгельса. Но у природы свои законы, и они явно были не на стороне команды. Мало того что Артеменко отправил на высотное восхождение группу без каких-либо средств связи (все радиостанции забыли в Харькове), так еще и не было четко оговорено контрольное время возвращения их группы в базовый лагерь. Четверка альпинистов шла на свой страх и риск, и, случись что, помощь в лучшем случае могла подойти только дня через три.

Илья, испытывая дикую головную боль, плелся наравне со всеми, пять шагов вверх – минута отдыха, еще пять шагов – и снова отдых… Шесть тысяч – высота коварная, сказывалось отсутствие нормальной акклиматизации. На предвершинный гребень вышли, когда уже окончательно стемнело. На пронизывающем ветру кое-как поставили палатку. Беспокойная ночь прошла почти без сна. Практически ничего не ели. Организм не принимал даже такой проверенный на высоте продукт, как сало. Открытая банка сгущенки вызывала лишь приступ тошноты, и весь их ужин в ночь перед выходом на вершину состоял из разделенной на четверых таранки да по глотку бледно заваренного чая из талой воды.

Ночью в продуваемой всеми ветрами палатке было очень холодно, поэтому рассвет альпинисты встретили с облегчением. Солнце – это жизнь… Но… Почему так странно ведет себя капитан?

– Юра, что с тобой? – спросил Илья, забыв о собственном недомогании.

– Все нормально… – с трудом разлепив губы, прошептал Борисенко.

– Какой на фиг нормально, если ты самостоятельно повернуться не можешь! – не на шутку встревожился Илья.

– Ничего… Наверное, с желудком что-то…

Ренат с Севой, натягивая на ноги промерзшие за ночь вибрамы, беспокойно посмотрели на капитана.

– Юр, ну это… ты потерпи маленько, вершина же вот, триста метров отсюда – рукой подать! Мы быстренько сбегаем, поменяем записку – и обратно. Когда еще сюда попадем? – начал уговаривать капитана Сева Грищенко. Ему очень нужно было это восхождение, а тут из-за болезни старшего группы перспектива получить долгожданный первый разряд по альпинизму таяла на глазах.

– Вы что, совсем охренели – вдвоем идти! – возмутился Илья.

– Почему вдвоем, а ты? – недоуменно спросил Ренат.

– Я останусь с ним! – Илья кивнул в сторону Борисенко, который в этот момент отключился.

– Э, Юр, ты это чего? – тормошил капитана Сева.

Борисенко очнулся и затуманенным взором посмотрел на Севу.

– Мы же не на Эвересте! – Сева принялся горячо убеждать плохо соображавшего капитана Борисенко. – Вон, Бершов с Туркевичем оставили на восьми тысячах обмороженного Мысловского с Балыбердиным и ночью на Эверест шустро сбегали, теперь герои на весь мир, а у нас только утро и вершина всего-то шесть пятьсот!

– Хорошо, идите… – прохрипел Борисенко и закрыл глаза.

– Илья, в общем, мы туда и обратно. – Сева решительно взял руководство на себя. – А ты присмотри за Юрой, – тоном наставника произнес он.

– Ладно, мужики, только не рассиживайтесь там, мне очень не нравится его состояние, – проворчал Илья, кивнув в сторону поникшего капитана.

– Да мы мигом! – бодро заверил его Сева, забирая остатки продуктов и аптечку.

Илья с тревогой смотрел вслед медленно удаляющейся двойке. Самочувствие Борисенко не улучшалось. Вроде (с его слов) у него ничего не болит, но почему тогда полностью утрачена координация движений? Юра не смог без его помощи даже застегнуть спальник, не говоря уже о том, чтобы вылезти из палатки.

Бесконечно стали тянуться часы, но передовая связка и не думала возвращаться. «Спят они там, что ли?» – метался по гребню Илья, начиная понимать, что, не прими он экстренных мер, все их восхождение может закончиться трагически. Борисенко уже впал в беспамятство и временами нес какой-то бред.

Аптечки нет, осталась только небольшая фляжка спирта. Илье единственной спичкой (Грищенко, как человек курящий, прихватил спички) удалось разжечь примус. Он растопил снег и добавил в подогретую талую воду спирт. Этой смесью Илья стал с ложки поить Борисенко.

Высота тем временем пожирала силы, Борисенко угасал на глазах. Однако к вечеру немного пришел в себя. Спирт не дал замерзнуть, чуть лучше стал прощупываться пульс, который до этого был нитевидный.

– Где ребята? – была первая фраза очнувшегося капитана.

– Придут, Юра, обязательно придут! – заверял его Илья, недоумевая, как можно двенадцать часов идти триста метров. Он напряженно всматривался в черноту азиатской ночи и уже совсем было отчаялся, когда наконец послышались голоса.

– Вашу мать, где вы бродили! – воскликнул он, когда Сева ввалился в палатку.

– Да оказалось как-то далековато… – вяло стал оправдываться тот.

Главное, что Илья понял: ребята измождены до предела и ни о каком немедленном спуске не может быть и речи.

– Быстро аптечку! Сердечные, шприц! – скомандовал Илья, держа руку на пульсе Борисенко.

Пульс угасал с каждой секундой.

– Здесь все стерильно, – буркнул Илья, вонзая иглу в бедро Борисенко прямо сквозь брезентовые штаны. – Что у нас еще там есть? Кофеин? Сойдет!

Разломав стеклянную ампулу, он влил ее содержимое в рот Борисенко. Минут через пять тот подал признаки жизни.

– Ренат, его нужно немедленно вниз! – Илья стал тормошить засыпающего товарища.

– Тащить по гребню у нас не хватит сил, нужно вызывать спасотряд… – обескураженно пробормотал Ренат.

– Сам знаю, а как? Ни ракетниц, ни радиостанции! Нас кинутся искать только через неделю, нужно идти вниз за помощью, другого выхода нет! – Илья испытующе посмотрел на Рената.

– Я не дойду… – заныл тот. – Сил нет…

Илья его не осуждал, прекрасно понимая его состояние. Из всей группы только он один уверенно держится на ногах. Если ему не удастся спуститься ночью с шеститысячника за спасотрядом, Борисенко обречен…

– Проводи меня хотя бы по гребню, там я свяжу обе веревки и постараюсь спуститься на плато, – попросил он.

Ренат согласился.

Через час блужданий по гребню Илья нашел более или менее пригодное место для спуска.

– Продержитесь до утра. Чего бы это мне ни стоило, я приведу помощь, – заверил друга Илья.

Закрепив за выступ веревку, он начал спуск. Что ждет его на конце второй веревки – неизвестно. Темень была такая, что, пройдя метров десять, он потерял Рената из виду.

Как он и опасался, до ледникового плато двух веревок не хватило. Сколько оставалось до засыпанного снегом ледника, он точно определить не мог – может, пять, а может и десять метров. Нужно было прыгать, рискуя сломать себе ноги. Собравшись с духом, Илья выпустил из спускового устройства свободный конец веревки и начал падать в чернеющую бездну.

Илью спасло то, что, пролетев метров пятнадцать, он заскользил по крутому снежному склону и выехал на плато целым и невредимым.

Оказавшись на относительно пологом и, главное, безветренном участке, он наконец-то согрелся. Его неудержимо клонило в сон. Но он хорошо помнил прочитанный еще в детстве рассказ о том, как попавший в буран полярник уснул в снегу и замерз насмерть, не дойдя всего ста метров до спасительного домика. Собрав волю в кулак, Илья заставил себя идти, шаг за шагом приближая спасение Борисенко.

Небо было ясное, но безлунное. Тьму рассеивал лишь свет далеких звезд. Если бы не они, то коварно прикрытые снегом трещины не выделялись бы подозрительной синевой на фоне погруженного во мрак ледника. Наконец далеко внизу показались палатки наблюдателей грузинской сборной по альпинизму. Илья остановился. Спускаться в почти кромешной тьме по сорокаметровой ледовой стене – слишком рискованно. Что же делать? Попытаться докричаться до спящих в палатках альпинистов? Илья размышлял недолго.