Похищенное письмо (сборник)

Для подобной цели подвал подходил как нельзя лучше. Стены в нем были шаткие, и совсем недавно их покрыли грубой штукатуркой, которая еще не успела высохнуть из-за влажности воздуха. Более того, в одной из стен имелась ниша: раньше там, должно быть, находилось нечто вроде фальшивого дымохода или очага, но сейчас это место было заложено и ничем не отличалось от остальных стен подвала. Я не сомневался, что смогу легко разобрать кладку, поместить туда труп и снова заложить стену так, что никто не заметит ничего подозрительного. И в своих расчетах я не ошибся. Вооружившись ломом, я легко разобрал кирпичи, потом аккуратно поместил в нишу тело, прислонил его к внутренней стене и подпер его в таком положении. Выстроить стену так, как она выглядела раньше, было нетрудно. Соблюдая всяческие предосторожности, я принес в подвал известку, песок и паклю, приготовил штукатурку, неотличимую от прежней, и замазал ею новую кладку. Закончив, я остался доволен своей работой. Ничто во внешнем виде стены не указывало на то, что ее недавно разбирали. Строительный мусор на полу я тщательно убрал. Осмотревшись вокруг, я в полном восторге сказал себе: «Ну вот, по крайней мере, мой труд не прошел даром».

Следующим моим делом было найти создание, ставшее причиной стольких бед, потому что наконец я решил казнить его. Если бы в тот миг кот попался мне под руку, участь его была бы определена, но, похоже, коварное животное, испугавшись моего припадка ярости, спряталось. Невозможно описать и даже представить, какое благословенное облегчение принесло мне отсутствие этой мерзкой твари. Ночью кот не пришел, так что, по крайней мере, один раз со дня его появления в моем доме, я получил возможность выспаться. Сон был глубоким и спокойным, даже несмотря на тяжесть убийства на душе!

Прошел еще день, за ним еще один, а мой мучитель так и не появлялся. Я снова начал дышать свободно. Чудовище в страхе навсегда покинуло мой дом! Больше я его не увижу! Радость моя не знала границ. Чувство вины за совершенный поступок почти не тревожило меня. Кое-кто меня спрашивал, куда запропастилась моя супруга, но я заранее приготовил ответы, так что отделаться от любопытствующих было нетрудно. Дом даже подвергся обыску, но, разумеется, ничего найдено не было. Я не сомневался, что в будущем меня ждет полное благоденствие. На четвертый день после убийства ко мне неожиданно нагрянула полиция. Они еще раз тщательно осмотрели весь дом и прилегающий участок. Впрочем, полностью уверенный в том, что труп спрятан надежно, я не чувствовал ни малейшего смущения. По настоянию офицеров во время обыска я держался рядом с ними. Они осмотрели каждый уголок, каждую нишу. Наконец в третий или четвертый раз они спустились в подвал. Я пошел с ними, и на моем лице не дрогнул ни один мускул. Мое сердце билось спокойно, как у спящего праведника. Сложив руки на груди, я неторопливо прохаживался по подвалу. Полностью удовлетворившись, офицеры приготовились уходить. Радость, которую я ощущал на сердце, была слишком сильна, чтобы я мог ее сдержать. Для полноты торжества меня так и подмывало что-нибудь сказать, чтобы их уверенность в моей невиновности удвоилась.

– Господа, – когда офицеры стали подниматься по лестнице, произнес наконец я, – я рад, что сумел развеять ваши подозрения. Желаю вам всего наилучшего, будьте здоровы и чуточку повежливее. Кстати, господа… а дом у меня очень надежный, – испытывая непреодолимое желание произнести что-нибудь непринужденным тоном, я почти не задумывался над тем, что говорю. – Я бы даже сказал изумительно надежный. Эти стены… Вы торопитесь, господа? Эти стены строились на совесть…

И тут, опьяненный бравадой, я с силой постучал тростью по той самой кладке, за которой стоял замурованный труп моей жены.

Да защитит меня Господь от клыков врага рода человеческого! Едва звук удара стих, из глубины склепа мне ответил голос. Плач… Поначалу приглушенный и прерывистый, как нытье ребенка, он быстро превратился в один долгий, громкий, непрекращающийся вопль… совершенно нечеловеческий и жуткий. Пронзительный, исполненный не то безраздельного ужаса, не то безудержного ликования, визг, который мог исходить только из преисподней… Вой, который могут исторгнуть лишь глотки проклятых, обреченных на вечные мучения, и демонов, упивающихся их страданиями.

Глупо говорить, что я почувствовал в тот миг. Покачнувшись, я отпрянул и вжался в противоположную стену. На какой-то миг люди на лестнице замерли, охваченные безотчетным страхом. А в следующее мгновение дюжина крепких рук навалилась на свежую кладку. Стена рухнула, и взору полицейских во весь рост предстал труп, уже сильно разложившийся и весь покрытый запекшейся кровью. На голове его, разинув красную пасть и сверкая единственным глазом, восседало адское создание, чьи происки подтолкнули меня к убийству и чей предательский голос отправил меня в руки палача. Я замуровал чудовище в склеп вместе с телом!

Делец

пер. В. Михалюка

«Во всяком деле нужен порядок»

Я – деловой человек, и я люблю, чтобы во всем был порядок. В конце концов, это ведь основа основ. Но больше всего на свете я презираю непроходимых дураков, которые ратуют за порядок, не понимая самой его сути, заботятся о его букве, забывая про его дух. Эти господа постоянно делают что-то из ряда вон, но, как они сами говорят, «по порядку». И я глубоко убежден, что в этом и заключен настоящий парадокс. Истинный порядок присущ обыденному, и не применим ни к чему outré[21]. Могут ли иметь какой-нибудь смысл выражения наподобие «методичный вертопрах» или «систематически блуждающий огонек»?

Мое понимание этого вопроса не было бы столь полным, если бы не один счастливый случай, произошедший со мной в детстве, когда я был еще совсем маленьким. Моя ирландская няня, добрейшая старушка (которую я не забуду упомянуть в своем завещании), однажды, когда я стал производить больше шума, нежели того требовали обстоятельства, взяла меня за лодыжки, прокрутила пару раз в воздухе, да так удачно, что проломила мне голову о стойку кровати. Это решило мою судьбу и в конце концов принесло мне состояние. Удар пришелся как раз в темечко, рядом с тем местом, где расположен орган, отвечающий за порядок. Отсюда и та любовь к системе и порядку, которая превратила меня в того уважаемого делового человека, которым я являюсь сегодня.

Если есть в этом мире что-либо такое, что я действительно ненавижу, так это гении. Все эти гении – настоящие ослы, и чем больше гений, тем больший он осел. Сие правило не содержит исключений. Сделать из гения делового человека так же невозможно, как выпросить у еврея денег или из еловой шишки получить мускатные орехи. Эти существа имеют привычку постоянно перескакивать с одного на другое, посвящая себя тем или иным совершенно фантастическим занятиям, или же предаваясь каким-нибудь смехотворным рассуждениям, что не имеет ничего общего с тем, что называется «слаженностью», и даже противно этому, но только не занимаются делом, что бы мы ни вкладывали в это понятие. Таким образом, этих людей можно без труда определить по характеру их занятий. Если вы когда-нибудь познакомитесь с лавочником или фабрикантом, либо встретите человека, который торгует хлопком, табаком или занимается чем-то подобным, либо человека, который разыгрывает из себя адвоката, кузнеца или врача – иными словами, занимается чем-то необычным, – знайте, что перед вами гений, из чего по тройному правилу[22] следует, что он – осел.

Я никоим образом не отношусь к гениям, я – обычный делец. Мои ежедневник и гроссбух могут это легко подтвердить. Хоть я и говорю сам о себе, но поверьте, они ведутся очень аккуратно, в полном соответствии с моей всегдашней пунктуальностью и любовью к порядку. Замечу, что в этом отношении со мной не сравниться ни одному часовому механизму. Более того, род моих занятий всегда согласуется с привычками моих близких. Не то чтобы я в этом отношении чувствовал себя в долгу перед своими недалекими родителями, которые, вне всякого сомнения, в конце концов сделали бы из меня отъявленного гения, если бы в нужное время мне на помощь не пришел мой ангел-хранитель. Все, что пишут в биографиях, – сущая правда, а в автобиографиях – тем паче. И все же, какими бы искренними ни были мои слова, я не жду, что мне поверят, скажи я, что мой бедный отец, когда мне было всего-то лет пятнадцать от роду, отправил меня в бухгалтерскую контору, где всем заправлял, как он выражался, «очень уважаемый торговец скобяными изделиями, большой человек!». Большой мошенник! Эта затея закончилась тем, что дня через два-три меня отправили обратно к моим тупоголовым родственничкам с жуткой и весьма опасной болью в области темени, как раз вокруг моего органа порядка. Надо сказать, что тогда я чуть не отдал концы. Шесть недель я находился между жизнью и смертью, и врачи отказывались меня лечить. И все же, хоть я и страдал, я был очень благодарным мальчиком. Провидение не позволило мне стать «уважаемым торговцем скобяными изделиями, большим человеком», и я был очень признателен шишке на голове, ставшей моим средством спасения, а также и той доброй женщине, которая снабдила меня этим средством.

21

Необычный, странный (фр.).

22

Правило нахождения неизвестного члена пропорции.