Гомогенез

Мы все живем в обществе. Естественно, оно не идеально, и таковым его никто не считает. Отношение к такому положению вещей некогда хорошо сформулировал Уинстон Черчилль: «Демократия - это плохой способ правления, но все остальные еще хуже» [7]. Этот тезис можно обобщить и на все прочие аспекты жизни, помимо политики: институт семьи и брака, рождение, воспитание и обучение, культура и образование, медицина... et cetera ad infinitum.

Премьер Англии сказал красивый афоризм, но здесь как раз проявляется распространенный чел-овеческий недостаток: верить красивым словам, не вдумываясь в их содержание. Смотреть на внешнюю форму, а не в глубинную суть.

Многие люди любят рассуждать на тему «как оно было бы, если бы не...». Редко кого устраивает текущее положение вещей. Однако, эти рассуждения обычно достаточно беспочвенны и сводятся то к «все отнять и поделить», то к «бей (проставить по вкусу), спасай Россию», то вообще в жажде возвращения царя-батюшки. При этом такие мечтания всегда имеют две принципиально неосуществимые даже по отдельности предпосылки: чтобы при этом всем было хорошо и чтобы за это не надо было расплачиваться.

Часто такие воздыхания сводятся к тоске по прошлому, и его картины выглядят в воображении мечтателей как некий Золотой Век - когда все целесообразно, согласовано, красиво и всего в избытке. Это легко объяснимо психологически: на расстоянии столетий (и даже десятков лет) все кажется внутренне стройным в отличие от непрерывных изменений времени настоящего. Например, посмотрите на ностальгию по Российской Империи и попытки реконструкции дворянства, казачества и прочих анахронизмов [8]. Мол, была такая страна замечательная, а горсть негодяев все уничтожила. Но что это за государство, которое завалила горсть «негодяев»? А если не горсть, то что это за страна [9], где «негодяев» столько, что они завалили государство?

Как заметил еще Станислав Ежи Лец: «Когда на кровь упадет немного слез, каким все становится розовым». Создается иллюзия, что в прошлом было все ясно и понятно, и, следовательно (такая «логика»), надо возвращаться в «старое доброе время». Однако, прошлого уже нет. И возвращать его искусственно нет ни возможности, ни смысла. Разумное существо [10] непременно развивается.

Любая статика, она же иллюзия «мы достигли совершенства», приводит к неизбежной деградации; при этом, что забавно, иллюзия своей неоспоримой правоты остается устойчивой. Реальность же хорошо описана Королевой, которую встретила Алиса в Зазеркалье: «чтобы остаться на месте, надо бежать со всех ног. А чтобы продвигаться вперед, надо бежать еще быстрее...»

Построение «идеального» (с точки зрения разума) общества имеет реальные трудности. В первую очередь - это противодействие практически всего населения. Чел-овечество в массе своей не привыкло мыслить, мы вынуждены констатировать этот очевидный факт. Однако, попробуем построить хотя бы теоретическую схему такого общества.

Учитываются следующие особенности модели:

Принципиальная невозможность построения «идеального общества», «рая на земле» etc. А именно: невозможно создать такое общество, в котором абсолютно все входящие в него имеют возможность вступить в абсолютно все общественные связи, признаваемые ими желаемыми для себя и иметь для этого неограниченные ресурсы.

Принципиальная невозможность адекватного формулирования понятия «общественного блага». А именно: «общественное благо» - это только манипулятивный термин, позволяющий склонить к тем или иным действиям население, при этом не имеющий реальной подоплеки. Однако наиболее отвечающим требованиям разумного существа является прогресс науки (которая обеспечивает, в конечном счете, все потребности индивидуума) и обеспечение свободы личности. Если кто-либо не согласен с тем, что именно наука (в значении «развитие Знания») подходит на эту роль, то он может предложить альтернативный вариант цели развития цивилизации разумных существ. Было бы крайне любопытно услышать что-то новое. «Духовное самосовершенствование» не предлагать, это относится к иллюзиям как к побочному эффекту наличия багов в отдельно взятых мозгах, а не относится к разуму как к обобщенному понятию.

Примечание: претендовать на свободу имеет право именно личность de facto [11], а не просто «двуногое без перьев с плоскими ногтями» (определение человека, данное Платоном).

Также отсутствует оценка общественно-социологических преобразований с позиций «добра/зла», «морали», «этики», «гуманизма» и тому подобных искусственных абстракций, влияние которых на чел-овечество будет разобрано в дальнейшем, как и их алогичность. Единственными критериями, достойными разумного существа, мы считаем необходимость и целесообразность [12] - которые, кстати, полностью соответствуют реальности, по крайней мере - реальности, наблюдаемой на данный момент времени.

Не являясь экстремистами, мы тем не менее признаем, что во многих случаях наиболее эффективны именно кардинальные преобразования, а не полумеры, принимаемые обычно лишь из человеческой слабости - нежелания взять ответственность на себя.

В условиях демократии найти того, кто бы взял на себя ответственность, особенно трудно. Ведь они выступают потом в качестве козлов отпущения. Демократические принципы не дают право на ошибку. А как известно - не ошибается лишь тот, кто ничего не делает [13]. Командиры в Чечне иногда предпочитали не заметить противника, чем вступить в бой и оказаться под угрозой трибунала. Ошибка командующего, как правило, ведет к лишним потерям - и демократизированное общество, кипя от возмущения, готово уже его растерзать. Ярким примером может служить судьба Мильтиада, стратега, командовавшего греками при Марафоне. Он умер в тюрьме от гангрены, оставив в наследство огромную сумму штрафа. При демократии не смогли бы выбиться в полководцы такие монстры войны, как Чингисхан, Тамерлан. Они, видите ли, случалось, проигрывали битвы [14]. Конечно, за ошибки нужно платить, но у демократии спекулятивные тарифы [15].

Итак: сохранение общества и его членов в современном виде не постулируется. Это относится к форме правления, к психике, фенотипу и генотипу разумных существ, а также к любому другому параметру. Развитие вида Homo в сторону увеличения Sapiens видится нами как необходимое условие эволюции человечества, а дальнейшая эволюция Homo - как возможное, но не обязательное. Конечно, Homo Sapiens [16] является видовым названием, и здесь имеется ввиду футуристический прогноз: к примеру, киборгизация является перспективным направлением, но термин Homo к киборгу не подходит. Та же ситуация несоответствия «человеку» будет и в случае принципиального изменения психики. Или в случае обнаружения разумной жизни, отличной от вида Homo.

Ранее в некоторых статьях и высказываниях в качестве «наиболее разумного общества» нами приводился пример меритократии. Этот термин ведет свое происхождение от «merit» (заслуга), и обозначает общественный строй, в котором каждый имеет положение, зависящее от его заслуг перед обществом. Меритократия, несомненно, является более разумным общественным строем, чем все существовавшие исторически, но, тем не менее, при ней остается вероятностный фактор оказания значительной услуги случайно, а не благодаря собственным качествам, и вознаграждение за такой поступок будет неадекватным. Кроме того, в неявном виде остается примат государства над индивидуумом, мы же стоим на позиции минимализации государственного аппарата как такового и первичности разумного индивидуума.

7

Этот вопрос будет раскрыт в соответствующей главе книги. Здесь лишь отметим подмену «не существовало в истории» на «не существует (т.е. в принципе не может существовать) вообще».

8

Про тех, кто считает, что «раньше все было благородно и красиво», даже писать не хочется. Посмотреть бы на всех идеализаторов старины, помещенных в якобы нравящиеся им условия, только в реальные - без современной техногенной инфраструктуры. Или хотя бы без канализации для начала.

9

Вопрос России отдельно от всего остального нами не ставится. Интересующимся мы рекомендуем спорную, не менее ценную от этого книгу: M. de Budyon, «Падение России».

10

Общепринятой трактовкой термина «разумный» является «тот, кто хоть в какой-то степени обладает разумом». Мы же здесь и далее во всей книге употребляем это слово несколько не конвенциональным способом: в значении «тот, кто ставит разум на первое место a priori» (в сравнении с эмоциями, к примеру). Таким образом, возникает категория существ, обладающих некоторым разумом, но не относящихся к разумным в терминах, принятой в этой работе - собственно, к этой категории и относится большинство людей. Аналогия: курица имеет крылья, но пользуется ими, скажем так, крайне нерегулярно, и поговорка «курица - не птица» появилась не на пустом месте.

11

Вопрос, кого считать за личность - отдельный и будет раскрыт позднее.

12

И здесь тоже существует некоторый семантический нюанс: «целесообразный» в общепринятом понимании - это наиболее соответствующий некоей цели. Мы употребляем термин именно в этом значении, но учитываем то, что в контексте он относится к разумным существам, а не к достижению любой, в т.ч. неразумной цели.

13

Разумеется, это не обозначает, что любой тоталитарный строй лучше демократии: вспомните, какой вклад в развитие мировой науки и культуры внесла демократическая Древняя Греция, как успешно она противостояла феодальной Персии (при этом нельзя сказать, что Дарий и Ксеркс были бездарными полководцами, а уж в людях и ресурсах недостатка у них и подавно не было). Хотя см. прим. 4. Скажем, вполне официально демократические Соединенные Штаты спокойно дали японцам разбомбить свой флот в Перл-Харборе. Руководство страны прекрасно понимало, что для спасения кораблей требуются большие усилия, а новый куда более мощный флот уже вот-вот должен был построен. Тысячи же убитых послужили прекрасным поводом объявить войну Японии. Очень хороший политический ход, но является ли такое отношение к гражданам собственной страны демократическим? Совсем тупой и грубый вопрос: моряки добровольно согласились погибнуть или их попросту предали?

14

При этом маршал Жуков выбился в полководцы именно благодаря умению не проигрывать сражения, но - какой ценой! Поинтересуйтесь у военных историков соотношением потерь с обоих сторон в баталиях, выигранных Жуковым, и сравните со стандартным соотношением убитых со стороны нападающих и обороняющихся. Впрочем, мы признаем натянутость примера: сталинскую Россию трудно отнести к демократическим обществам.

15

Республика (классическая, а не по названию) страдает таким недостатком гораздо в меньшей степени. Римляне справедливо полагали, что страх наказания помешает полководцам действовать энергично и решительно. К примеру, «когда Папирий Курсор хотел казнить Фабия за то, что он против его приказания вступил в бой с самнитами, отец Фабия в числе других доводов против намерения диктатора приводил то, что римский народ ни за одно поражение не наказывал своих полководцев так, как Папирий хочет наказать за победу» (Н. Макиавелли, «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия», кн. 1, XXXI). Впрочем, такой подход обладает другим недостатком, возьмем пример из того же Ливия (V, 6-8): сражение отрядов Сергия и Вергиния. Сергий, будучи атакованным, не стал просить помощи у Вергиния из-за ложной гордости, а тот не пришел на помощь, ожидая таковой просьбы. Не желая отступать от древнего порядка, римляне назначили наказание всего-навсего в виде денежной пени.

16

Вообще говоря, sapiens (лат.) скорее переводится как «мудрый» (рассудительный, благоразумный), мы же имеем ввиду значение, близкое к «интеллектуальный». Использование термина в несколько некорректном виде связано с устоявшимся переводом Homo Sapiens именно как «человек разумный» и нашим пониманием разумности. Обсуждению отличий интеллекта и мудрости далее посвящена отдельная глава.