Страница 3 из 12
Один караван вез из Йемена в Сирию товары для Муавийи. Путь каравана пролегал через Медину. Хусейн приказал перехватить эти товары, а потом распределил их между нуждающимися и некоторыми своими родственниками. Он написал Муавийе такое письмо: «Это письмо Хусейна ибн Али Муавийе ибн Абу Суфйану. Караван из Йемена проходил через город, чтобы доставить тебе деньги, одежду, благовония, янтарь, чтобы ты сложил их в сокровищницах Дамаска, и твои братья и семейство все до единого могли пользоваться ими. Мне они были нужны, и я их взял. Мир тебе».
Один араб-кочевник пришел в Медину и спросил: «Я очень беден и нуждаюсь. Кто в этом городе самый щедрый и великодушный человек?»
Все направляли его к Хусейну, сыну Али.
В мечети тот араб, наконец, обнаружил Хусейна. Он прочитал оду, прославляющую доброту и щедрость Имама и его семейства, и рассказал о своей нужде.
Когда Имам закончил намаз, он вернулся домой и спросил у Канбара: «Осталось ли что-нибудь из трофеев из Хиджаза?»
Канбар ответил ему: «Да, осталось четыре тысячи динаров».
Имам сказал ему: «Отдадим эти деньги тому, что более нас нуждается в них, он только что прибыл».
Он взял деньги, завернул их в свой кафтан и протянул за дверь тому бедуину. Он не хотел выходить к просителю и смотреть на него, ибо стыдился. Он сказал: «У нас было только это, больше нет. Если бы были лучшие дни, то я дал бы тебе больше. Но извини, у нас в карманах пусто».
Араб взял деньги и заплакал. И когда Имам спросил его, почему он плачет, тот ответил: «Я плачу из-за того, что горюю: как же земля может забрать себе эти щедрые руки?»
Некто пришел к Имаму и сказал ему: «Я должен расплатиться за пролитую кровь, но у меня нет денег, и я сказал себе, что попрошу их у самых добрых людей».
Имам сказал ему: «Я задам тебе три вопроса. И если ты ответишь на каждый, то я оплачу треть твоего долга».
Человек сказал: «Неужели может такой ученый человек, как вы, спрашивать что-то у такого неграмотного бедуина, как я?»
Имам сказал ему: «Мой дед, Посланник Аллаха, сказал: “Добрые деяния нужно совершать по степени познания своего”».
Человек сказал: «Ну, раз так, тогда задавайте вопросы. Даже если я не знаю на них ответы, научусь у вас».
Тогда Имам спросил его: «Каково самое лучшее деяние?»
Бедуин ответил: «Вера в Господа».
Имам снова спросил: «Что спасает человека от гибели?»
Бедуин сказал: «Упование на Господа».
Имам спросил: «Что украшает человека?»
Араб ответил: «Знание, спутник которого – дело».
Имам снова спросил: «А если его нет?»
Бедуин ответил: «Богатство, что соединено с великодушием».
Имам спросил: «А если нет и его?»
Тогда бедуин сказал: «Бедность, с которой приходит терпение».
Имам спросил: «А если и этого нет?»
Араб подумал и сказал: «Тогда огонь небесный сожжет этого человека, раз он заслужил такое наказание!»
Имам засмеялся и дал этому человеку тысячу динаров для уплаты долга. А еще подарил собственное кольцо, чтобы тот мог продать его и потратить эти деньги на себя.
Один человек пришел к Имаму Хусейну и сказал ему: «Я грешник и не могу удержаться от греха, посоветуй мне, как быть!»
Имам ответил: «Выполни пять дел, потом уже можешь совершать любой грех, какой захочешь: во-первых, не ешь хлеб насущный, что Господь тебе дает, и можешь грешить, как угодно; во-вторых, покинь Божьи владения, и можешь грешить, сколько тебе захочется; в-третьих, найди такое место, где бы Господь не видел тебя, и греши, сколько тебе вздумается; в-четвертых, когда за тобой придет Ангел смерти, чтобы забрать твою душу, отвергни его и совершай любой грех, какой захочешь; в-пятых, когда тебя захотят кинуть в ад, не входи туда и греши, сколько тебе захочется».
Услышав это, тот человек грустно повесил голову.
Муавийа написал письмо Марвану, сыну Хакама, который был градоначальником Медины, чтобы тот принял у людей присягу верности Йазиду. Марван выступил перед народом и рассказал об этом. Многие богатые и именитые горожане дали присягу или по крайней мере промолчали. Против были только четверо: Хусейн ибн Али, Абдулла ибн Зубайр, Абдулла ибн Умар, Абдуррахман ибн Абу Бакр. Марван обо всем этом доложил Муавийе. Тот собрал войско из тысячи воинов и направился в сторону Медины, чтобы расквитаться с этими четырьмя.
Хусейн, Абдуррахман и Абдулла увидели за городом сына Абу Суфйана, и тот очень грубо обошелся с ними. Прибыв в Медину, он взошел на минарет и оттуда стал прославлять достоинства Йазида и запугивать народ. Затем Муавийа поехал в Мекку. Хусейн, Абдулла ибн Зубайр и Абдуррахман направились туда же. Но Муавийа, в отличие от прошлого раза, обошелся с ними приветливо и вежливо. Он сказал им: «Выскажите свое мнение». Абдулла ибн Зубайр сказал: «Позволь народу самому выбрать себе халифа или, по примеру Абу Бакра, назначь сам кого-то не из числа своих родственников или своего клана, либо, как Умар, подними восстание».
Услышав такие слова, Муавийа пришел в ярость и сказал: «Те люди – великие мусульмане, и ничего не делается в городе без их мнения. Они присягнули Йазиду, и вы четверо должны поступить так же!»
Народ же, видя всё это, дал присягу на верность Йазиду. После собрания у Имама Хусейна спросили: «Зачем же вы присягнули ему?» Он ответил: «Я не присягнул». У него спросили: «Почему же вы тогда не сказали об этом?» Он ответил: «Если бы я это сказал, то меня бы убили».
После того, как Муавийа заручился клятвой верности народа его сыну Йазиду, Хусейн стал протестовать всё более рьяно и открыто. На частных и общих собраниях он рассказывал народу о несправедливостях, творимых Омейядами и Муавийей, и все противники Муавийи, шииты, посещали его дом.
Но шпионы Муавийи были повсюду и донесли ему о том, что творилось в городе. Муавийа колебался, не зная, что же ему предпринять. Он решил спросить мнения Марвана ибн Хаккама, градоначальника Медины. И тот предложил ему выслать Хусейна подальше из города, в Сирию, и держать его под контролем. Муавийа ответил ему: «Ей-Богу, ты пытаешься освободиться от Хусейна, а на меня повесить эту заботу!»
Вскоре Марван написал письмо Муавийе о том, что Хусейн расширил свою пропагандистскую деятельность, и хотя он пока ничего не предпринял, но в городе уже попахивает мятежом. Однако Муавийа боялся Хусейна и ответил, что пока Хусейн не сделал конкретных шагов, ничего с ним делать не нужно. Он просил Марвана лишь позаботиться о себе самом и быть настороже.
Все шпионские замыслы Муавийи рассыпались в прах. В конце концов он решил написать Имаму письмо: «От тебя доходят известия, и если они верны, то я не ручаюсь, что у тебя всё будет хорошо, но если это ложь, тебе следует устраниться подальше от них, ибо ты был верен уговору и своей клятве… Не делай ничего такого, что бы заставило меня поступить с тобой плохо, ибо если ты отречешься от меня, я сделаю то же самое и с тобой, а если ты что-нибудь станешь замышлять, то и я поступлю так же и устрою заговор. Я слышал, что некоторые жители Ирака пригласили тебя организовать восстание. Но помни о том, что и отец твой, и мать испытали уже однажды от этого народа!… Берегись, если ты посеешь среди этих людей смуту и раскол!»
Имам Хусейн написал ответное письмо Муавийе как великодушный человек: «То, о чем ты сообщил, тебе рассказали льстецы, которые хотят посеять раздор… Я не намерен вести с тобой войну… но ты, конечно же, не прекратишь это… после того, как ты дал клятву и пообещал пощадить их. Разве не ты убил Амра, сына Хамака Хазаи, сподвижника Посланника Аллаха? И это после того, как ты обещал пощадить его. Если бы ты дал такое обещание горным козам, и те бы спустились с безопасных вершин своих. Разве ты не был знаком с Зийадом, сыном Сумайи, который появился на свет в доме Убайда, твоего брата? Ведь сам Пророк сказал: “Новорожденный пусть спит в колыбели, где родился, а наказание за прелюбодеяние – побивание камнями”. Разве ты сделал Зийада главой мусульман, чтобы он убивал и калечил их? Разве не ты убийца того человека, Хазрами, о котором Зийад написал тебе, что он – из шиитов Али, и потому его нужно убить? Ты ответил тогда: “Убивай каждого, кто из партии Али”. А ведь путь Али – тот же самый путь, по которому следовал его двоюродный брат по отцу, Мухаммад, Посланник Аллаха, благодаря которому ты сейчас находишься на своем посту. Ты сам говорил: “Я отстранюсь от смуты подальше”, но я не вижу ни одной другой смуты в этой умме, что была бы больше той, что устроил ты. Ты сам говорил: “Если я совершу предательство, то и ты со мной вероломным будешь, и устрой любой заговор, какой только в голову тебе придет”. Я уверен, что он никакого вреда не причинит мне, ибо ты неграмотный и жаждешь нарушить уговор… ты не был верен ни одному обязательству, что заключил, и с людьми ты расправляешься только потому, что они говорят хорошо обо мне. И я тебе сообщу радостную весть о возмездии, что грядет в День расчета… помни, что Господь не забудет о тебе… Ты принимаешь у народа присягу на верность своему сыну, а между тем он вино пьет и играет с собаками… Ты сам своими руками ведешь себя на погибель… запугиваешь верующих и набожных людей словами глупцов и невежд. От письма твоего веет кровью».