Страница 4 из 15
Лои ощутил сладкую томящую боль, от которой по нервным окончаниям распространилось легкое покалывание. Ответ очевиднее некуда, и все же она спросила. Мила обожала играть с ним, хотя в силу юности делала это инстинктивно, нежели осознанно. Но что хуже всего, Лои обожал эту ее власть над собой, он стремился к этой ее власти.
«Сделай со мной что-нибудь».
Волчица издала тихий удивленный, но довольный смешок.
– И что же?
«Не важно».
Она промолчала, а через несколько томительных минут села рядом. Лои все еще не открывал глаз, но отчетливо слышал и чувствовал происходящее вокруг.
Всемила оперлась ладонями о землю по бокам от головы лугару и, склонившись, провела носом по его шее. Лои издал еле слышный протяжный стон. Волчица удовлетворенно улыбнулась. Всего мгновение назад ее одолевали сомнения, теперь же она уверилась в своих силах.
Склонившись к уху своей добровольной жертвы, она прошептала:
– Все, что захочу?
Вместо ответа в его голове пронеслась масса совершенно сумбурных восхитительных обрывков эмоций и мыслей. Кажется, она могла бы приказать ему подняться на крышу высотки, а затем спрыгнуть, и он бы исполнил приказ с болезненным наслаждением. Любое ее желание, лишь бы ее. Теперь волчице стало ясно, чем именно он страшился ее напугать все эти дни.
Лои не осознавал ни себя, ни действительность. Весь его мир стал одной-единственной девушкой, жить без которой сделалось бессмысленно…
– Покажи мне, чего ты хочешь? – От неожиданности Лои задержал дыхание. И прежде чем ему удалось справиться с собой и не позволить ей получить ответ на столь каверзный вопрос, перед глазами успела промелькнуть красочная картина из ночных полубредовых видений, где Всемила ласкает его так, как совсем несвойственно роду волкодлаков. По ее едва уловимому растерянному вздоху Лои понял, что в своей опрометчивости зашел опасно далеко. Пора было уходить.
– Я тебя не отпускала. – От звонкого властного тона лугару вновь застонал, омытый волной блаженного удовольствия.
Мила тихо рассмеялась.
– Так вот как это работает! Ты никуда не пойдешь, пока я не скажу, – тут же опробовала она свою окончательно оформившуюся догадку.
«Не пойду», – услышала она четкий ответ в его мыслях. И было в этом ответе что-то восхитительное. А может, это просто Всемиле самой сделалось восхитительно. Этот сильный красивый волк целиком подвластен ей. А еще он старше и опытнее…
– Я всегда тебе нравилась? – Девичье самолюбие предвкушало сладкий ответ.
– Я ненавидел тебя.
Ответ оказался совсем не сладок.
– За что?! – искренне поразилась она.
Лои наконец поднял веки и взглянул затуманенным взором на растерянную девушку.
– За то, что из детской прихоти привязала и выбросила, не освободив.
Ее испуганные, расширенные в немом удивлении глаза лучше всяких слов изложили вопрос.
– Желая доказать братьям свою взрослость, ты втайне от них пришла ко мне. Сколько кругов ты описала вокруг меня, прежде чем отрезала от всех окружающих запахов, кроме своего? Сколько раз ты смотрела в глаза, прежде чем я перестал отводить взгляд?
– Я ведь просто уговаривала, – едва слышно прошептала Мила. – Еще в детстве обратила внимание, что с волками противоположного пола почему-то только так и можно нормально говорить, ну, кроме родных. Ты не соглашался, но я ничего не имела в виду плохого… Ты… Как мне… Я не…
Лои прекрасно понял ее вопрос. Теперь, зная истину, ей бы стоило попытаться узнать, как отпустить привязанного зверя. Однако маленькая эгоистка совсем не желала дать волю. Это желание легко читалось на ее смущенном лице.
– А сейчас? – отважилась она на иной вопрос.
– Что сейчас?
– Сейчас ненавидишь?
Гийом нарочито задумчиво отвел глаза в сторону, медленно потянулся и заложил руки за голову. Отвечать он, кажется, и не собирался, что смутило Милу сильнее.
«А ты не спросишь, как отпустить?»
Серебряная волчица вздрогнула и совсем перестала смотреть куда-либо еще помимо своих рук, теребящих подол юбки.
– Как? – Ей вдруг подумалось, что он нарочно добился ее, чтобы затем отомстить, причинив ту же боль, что и она ему.
– В ближайшие часы после того, как привязала, оскалиться, – ответил Лои, – а потом уже бесполезно.
Мила подняла взгляд на его лицо и только теперь заметила немного хитрую, ласковую улыбку.
«Значит, отпустить ты меня не хочешь».
– Нет. А ты не хочешь от меня бегать.
Лои никак не ожидал нападения. Как-то неоправданно расслабился, получая удовольствие от проявившихся в ней эмоций. Когда долго о чем-то мечтаешь, затем, получив, смакуешь неустанно. Слабость, да и только.
– Не хочу.
– А зачем бегаешь? – Мила была полна решимости поставить его на место, туда, где он подчинится ее власти.
Гийом неожиданно сел. Теперь их лица разделяло не больше десяти сантиметров, и выражение его глаз слегка пугало. Волчица никак не ожидала, что он вдруг выйдет из себя.
Он молчал, но Миле вовсе не требовались слова. Там, внутри его головы, словно спущенные с цепи голодные собаки, ожили яркие красочные образы. Эти образы он обернул в кокон собственной уверенности, что главная их участница испугается отведенной ей роли. И Мила испугалась… в первое мгновение. Затем испуг прошел.
Волкодлаки, рождаясь с территориальным инстинктом и инстинктом первого в стае, отводили своей паре строго ограниченную роль. Самка волкодлака всегда находилась под защитой, но одновременно имела массу табу, оспорить которые означало стать изгоем. Мила не была исключением. Главенствовал Беримир, он и устанавливал границы ее свободы. Затем его место займет самец, которого она изберет в пару. Большего о похожих созданиях волчица не знала, и, как выяснилось, напрасно.
Лугару хоть и оборотень, а совсем иного от нее хотел. Неожиданно иного. Было чудесно осознать, что он ждет ее внимания под окном, и еще более потрясающе видеть свою власть над ним, но то лишь верхушка айсберга. Кабы она сейчас изодрала его, сделав своей дичью, показав, что поймала и он не может и не имеет права уйти, – так удовольствие бы ему доставила несравненное. Она наблюдала как-то пару лугару: тихая, спокойная женщина, не посягающая на права мужа, и вспыльчивый, временами агрессивный мужчина. Кажется, все как у всех волков. Мила и разницы тогда не увидела между своим видом и их. Разве только не в стае живут. Отличий оказалось чуть больше.
– И так всегда? – тут же с энтузиазмом взялась выяснять волчица.
Злость Лои прошла мгновенно.
– Что всегда?
– Ну, в ваших парах так всегда?
– Всегда.
Гийом ожидал чего угодно, но никак не уточняющих вопросов.
– И до конца жизни?
Взгляд Милы излучал живое любопытство. От волнения она немного вперед подалась, так что теперь расстояние между их лицами сократилось еще больше.
– До конца, – осторожно ответил комиссар.
Губы волчицы растянулись в хищной довольной улыбке.
Костя чувствовал себя в этом чудесном удобном кресле, как баран на вертеле. Хозяин кабинета с понимающей улыбкой взглянул на своего не в меру нервного гостя. Жаль, что гостю от этого легче не стало. Косте, как и всякому нормальному созданию, и уж тем более человеку, в присутствии Ярослава делалось неуютно. Если бы его заставили выбирать между Ярославом, внимательно и сурово изучающим что-то в своем планшете, и Ярославом, ласково глядящим в глаза собеседнику, Костя выбрал бы первое. Полцарства за невнимание этого нечеловека.
Конечно, обозначение «нечеловек» было чисто эмоциональным, поскольку внешне Ярослав представлял собой моложавого седого мужчину, яркого, элегантного, очевидно, не чуждого спорту. Такой окажется во вкусе подавляющего большинства человеческих женщин за тридцать, если бы не одно «но». Во взгляде спокойных темных глаз скрывалась бездна в буквальном смысле.
– Ты не обращай внимания на глаза. Они у всех старцев такие.
– Старцев? – осторожно уточнил Костя, не слишком удивившись, что его мысли стали предметом обсуждения. С местными в принципе удивляться становилось сложнее каждую прожитую минуту.