Страница 4 из 23
– И вы устроили карательную операцию, как только разобрались с малдизцами в Танда-Тлуне. Я помню бомбардировки и десант, быстрые и жестокие операции, показательные казни, устрашение. А еще – грохочущее имя Имперры, доселе никому не известное. Мое вам почтение!
– Благодарю.
Эл’Шимар отправил в рот кусочек изысканной телятины, после чего запил вином и отложил столовые принадлежности.
– Учитывая положение смертника, могу ли я попросить вас об одной мелочи?
– Желаете закурить?
– Нет-нет! – деликатно засмеялся он. – Курение вредит здоровью, знаете ли!
Остроумец, черт его дери.
– Хотелось бы взглянуть в лицо своему палачу. Признаюсь, уродство всегда вызывало во мне чувство восхищения!
– Вы разочаруетесь.
Скинув капюшон, я отнял маску от лица. Будучи магическим артефактом, эта серебряная маска просто липла к моей плоти так прочно, что удалить ее против моей воли можно было лишь вместе с самим лицом и частью лицевых костей. Предосторожность на всякий случай.
Я уложил маску на стол и достал из внутреннего кармана плаща футляр нержавеющей стали с одноразовыми салфетками, пропитанными гигиеническим раствором. Несмотря на все достоинства маски, нагреваясь, она заставляла лицо потеть.
– Да… эти шрамы… эти узоры, конечно, красивы, но я представлял нечто более… более…
– Оплавленную плоть и обугленные кости?
– С языка сорвали! А вот глаза – да! Я просто чувствую, будто смотрю в глаза демону Темноты! Это будоражит!
Я подавил презрительную усмешку. Этот фигляр не имел ни малейшего понятия о том, что испытываешь, заглядывая в глаза настоящим демонам Темноты.
– На меня работает один человек по имени Конрад Кирхе. Он тоже вынужден носить маску, хотя и не стесняется своей внешности. Думаю, вид его лица привел бы вас в небольшой экстаз.
– Правда? А его можно пригласить?
– Видите ли, я слишком высоко ценю и сильно уважаю этого человека, чтобы дергать его по всяким пустякам.
Лайотрадо эл’Шимар покрутил в пальцах бокал.
– Уважаете и цените… человека. Хм. Вы действительно очень носитесь с этими облысевшими гиббонами. У нас в колониях общение с рабом без кнута в руке считается чуть ли не панибратством, а тут[3]… Даже не верится, что мне придется умереть из-за них.
– Вы умрете не из-за низкорожденных. Вы умрете из-за того, что нарушили имперский закон.
– Хм. Вот как? Просто мне казалось, что вы эдакий зверолюб, приютивший под своим крылом всех этих недолговечных пустоголовых существ. Ведь это вы быстро пресекаете любые намеки на межвидовую рознь, где бы они ни возникали.
– Воинствующий видист в многовидовом государстве – это первый враг сего государства.
– А вы не видист?
– Я – не воинствующий.
– Понятно. Неофициальный лозунг: «Мы, конечно, выше всех, но сила – все-таки в единстве»…
– Буду с вами откровенен. – Слегка подавшись вперед, я бросил на стол скомканную салфетку, которую Себастина немедленно прибрала. – Дело не в жизнях, которые вы прекратили, и не в судьбах, которые вы искалечили. Низкорожденных много, плодятся они быстро, и большого ущерба популяции нанесено не было. Ваше поведение бросило тень на весь наш вид, что прискорбно и оскорбительно, но я осудил вас даже не за это. Я намереваюсь казнить вас за то, что вы посягнули на права подданных, гарантом которых является Император. В моих глазах вы не более чем шелудивый пес, посмевший задрать лапу посреди храма. Я вас удавлю и повешу при входе на обозрение остальным шелудивым псам, чтобы уже они не смели совать свои мерзкие морды в мой храм.
– А остальные шелудивые псы – это тэнкрисы?
– В этом случае – да.
– А ваш храм?
– Меския – мой храм. И я соблюду его чистоту к вящей славе Императора. – Я поднялся, надел маску и накинул капюшон. – Пора!
Вошли ташшары и быстро заковали приговоренного в цепи. Следуя за мной, они провели его по узким пустым коридорам, которые десятками обвивали широкие, заполненные народом галереи и залы рабочей части дворца. От главного входа через парк, окружавший императорскую резиденцию, к внешним вратам нас доставил стимер. Площадь перед вратами уже была полна народу. К нужному месту мы прошли пешком под крики беснующихся подданных, изрыгавших проклятия на голову того, кого еще недавно они так боялись. Благо нас защищали солдаты, иначе приговоренный не дожил бы до казни.
Я провел Лайотрадо эл’Шимара к Белому диску. Издревле на нем происходили казни тэнкрисов, признанных государственными преступниками. Ташшары продели цепи сквозь кольца, торчащие из камня, и натянули их, заставляя Лайотрадо эл’Шимара опуститься на колени. Стоявшие кругом солдаты Имперры выставили напоказ заряженные карабины, тем самым делая немое предупреждение горячим головам, а я чувствовал нараставший накал эмоций.
Двое чародеев из ИПЧ[4] аккуратно устанавливали внутрь синематеха сиреневый кристалл ромбовидной формы. Они соблюдали осторожность, работали в перчатках, чтобы не повредить и не запачкать артефакт – носитель информации – кристаллы были крайне хрупки и капризны в эксплуатации. Корпус синематеха закрылся, и чародеи направили объектив на меня, пришел в движение боковой рычаг, пошла запись.
– Лайотрадо эл’Шимар признан виновным в многочисленных преступлениях против народа Мескийской империи и приговорен к смерти через угрызения совести! Приговор будет приведен в исполнение немедленно! Палачом выступает Бриан эл’Мориа, Великий Дознаватель Мескийской империи! – провозгласил один из пяти Жнецов, стоявших рядом с Белым диском.
– Последнее слово? – спросил я.
– Я невиновен! – выкрикнул приговоренный и издевательски расхохотался. – Вы взяли не того!
Я передал трость ближайшему агенту и приступил к эл’Шимару, положил одну руку на его темя, вторую – на шею, нащупал пульс. Прежде мой Голос позволял чувствовать и видеть эмоции живых существ, но после приобретения благодати Императоров он усилился стократно. Теперь я мог внушать эмоции на расстоянии, но по привычке устанавливал физический контакт.
Мой Голос проник внутрь эл’Шимара, и я внедрил в него чужеродные эмоции. Все то время, что его судили, преступник не выказал никаких признаков раскаяния, буянил и смеялся, глядя в лица тем, кому причинил боль. Это животное не могло и не желало раскаиваться. Я заставил его.
Все началось как легкая дрожь озноба, выступил пот, затем его серебряные глаза стали метаться, а на наглом благородном лице проявились морщинки, отражавшие мысли, внезапно появившиеся в больном мозгу. Казнимого начала бить крупная дрожь, такая, что он не мог даже сжать кулаки; из окривевшей трещины, в которую превратился рот, потекли бессвязные звуки, скулеж, стоны. Он начинал осознавать. Я подкрепил свое воздействие сгустком всего того, что жгло души страдальцев, попавших в его руки, и тех, кто любил их. Матерей и отцов, лишившихся дочерей. Мужей, потерявших жен. Братьев, потерявших сестер. Детей, лишенных матерей.
Мой Голос разбил оборону его нигилистского эго и принудил к чувству. Трупы совести и стыда полезли из самых темных частей его сознания, где были давно и глубоко похоронены. Эл’Шимар начал рвать на себе роскошные белые пряди. Он брызгал слезами и слюной, оголяя скальп и даже выдирая небольшие его кусочки, по пальцам серебряными струйками текла кровь, а потом он потянул руки к тем, чьего прощения теперь жаждал. Он не мог быть прощен, но существование с таким огромным чувством вины было мучительнее расплавленного свинца, льющегося под кожу. В визгах и стонах он упал на Белый диск, потеряв все силы, лишившись всего, что делало его высокородным таном, гордым и непреклонным. И он стал молить о смерти.
Один из Жнецов поднес ко мне футляр с лежащей в бархатной формочке серебряной мизерикордией. Я вложил кинжал в окровавленные пальцы осужденного:
– Искупи свою вину.
Он ухватился за оружие, как за последнюю надежду, направил трехгранный клинок себе в грудь и, судорожно дернувшись, вонзил его в сердце. Рев толпы стих на миг, а потом взлетел под небеса торжествующим громом, сопровождаемый аплодисментами. Лайотрадо эл’Шимар прекратил дергаться.
3
Запрет на работорговлю безупречно действует только в метрополии Мескийской империи.
4
Институт предметного чародейства. Отпочковавшаяся от Корпуса государственных магов кафедра, получившая статус отдельного учебно-исследовательского учреждения. В отличие от Корпуса, в котором всегда имелся уклон на воспитание боевых магов, ИПЧ занимается развитием и обучением магов сугубо мирных профессий, например, обслуживающих технику с магическими элементами конструкции.