Страница 21 из 23
У нее всегда было при себе оружие, под мешковатым кителем ждали своего часа шесть пфальцеров. Два из них немедленно оказались в моих руках, и я понял, что отвертеться не выйдет. Странно было чувствовать, что меня поставили перед фактом.
Я вошел в одну из полусфер и встал посредине круглой площадки диаметром всего-навсего тридцать метров. Поначалу новичков обучали попадать на сверхмалом расстоянии, а поднабравшись опыта, они выезжали на полевые занятия.
– Двадцать выстрелов! – донесся снаружи приглушенный голос. – Вслепую! Я запускаю машину!
Инженеры месяцами проектировали паровой механизм, который стоял под каждой полусферой, потакая всем требованиям Николетты. Струи пара вышвыривали из дыр в полу ажурные металлические шарики с бубенчиками внутри. Бубенчики звенели – ученик разворачивался и стрелял на слух.
Руки разведены, два выстрела, разворот, руки сведены, два выстрела, правая рука изгибается под углом в двадцать градусов, выстрел, левая направляет пистолет за спину, выстрел, вторая, третья, четвертая смены позы, я стреляю и представляю, как ухожу от вражеских пуль, что, в принципе, необязательно. С шариками было трудно, они не испытывали эмоций, глаза оставались закрыты, а я стрелял и менял позиции до тех пор, пока не израсходовал боезапас. Под ногами валялись мелкие обломки мишеней и стреляные гильзы, влажность и температура немного поднялись, но это пройдет, как только откроют вентиляционную отдушину.
– Семнадцать из двадцати.
Три целых шарика лежали на полу, три пули ушли в губчатую массу, покрывавшую стенки купола, а ученики стояли у узкой полоски непробиваемого алхимического стекла. Я выбрался наружу.
– Ты сделала бы двадцать из двадцати, Николетта.
– Так точно, мой тан!
– Вот поэтому ты учитель, а я все еще ученик. Завтра я вылетаю в Арбализею, а тебя ждут в Гастельхове-на-Орме. Все готово к началу проекта «Триумвират». Не подведи меня.
– Ни в коем случае, мой тан!
Себастина обождала, пока мы с ней достаточно отдалимся от группы учеников, и едва слышно прошептала на ухо:
– Мне только что сообщили, хозяин, его привезли.
Библиотека Вишневого Сада была небольшой, но прекрасно декорированной. Помимо бесценных экземпляров магических и философских трудов за хрустальными дверцами шкафов покоились антикварные инструменты древних астрономов, чародеев, врачей. На дальней стене висела карта ойкумены – все, что мы смогли открыть за тысячи лет путешествий и исследований. Дальше только воды, которым мы так и не дали имен, и расстояния, на которые не летал ни один дирижабль и не ходило ни одно судно. Пока что.
– Здоровенная такая люстра.
– Горный хрусталь из шахт Кель-Талеша, – ответил я и сел за длинный дубовый стол рядом с человеком.
– Я захотел немного пожрать, и мне притащили прямо сюда. Вроде как жрать в библиотеках не принято, но если что, я потом доем.
– Нет-нет, приятного аппетита.
Он откусил большой кусок хлеба, и крошки разлетелись вокруг тарелки с тушеным мясом.
– Рад, что вы живы и здоровы, – сказал я.
– Как вы, – он выпил пива из большой кружки, – нашли меня?
– Случайность. Вас приметил агент, выполнявший задание. Приметил и не смог забыть. Его можно понять. Потом он санкционировал историческое исследование, сопоставил все возможные варианты, отрапортовал в штаб, и мы пришли к единственному верному выводу.
– Быстрые вы, хитрые.
– Опыт и практика. Признаюсь, мы крайне удивились тому, что вы еще живы и относительно хорошо сохранились. А еще никто не ожидал увидеть такого человека с помелом в руках. Дворник? Серьезно? Это лучшее, что вы смогли найти?
– А что? Подумал, что поработать над чистотой и порядком вокруг не повредит. К тому же типу вроде меня нелегко спрятаться, а на дворников никто обычно не смотрит.
– Это верно.
Я еще раз оглядел его и подумал, что, если бы не знал точно, что передо мной… человек, решил бы, что он мангуда. Мне приходилось встречать представителей этого редкого вида, и должен сказать, невероятные размеры и мощь собеседника ввергали в смущение.
– Так чего вам надо от меня?
– Мы хотим вернуть ваши таланты на службу империи. Негласно пока что. Все же Меския считает вас давно умершим.
– Хм…
– Вы против?
– Да как сказать! Я хотел устроить себе спокойную старость, пенсию, но теперь, раз уж вы меня поймали, отлынивать не получится.
– К тому же смерть – не повод нарушать присягу. Ваши слова, верно?
– Глупость ляпнул, сознаюсь, – хмуро ответил мой собеседник, отодвинув тарелку.
– А вот мне они в душу запали.
Он залпом допил пиво, вытер рот рукавом древнего, латанного во многих местах сюртука и запустил пальцы в седую нечесаную бороду.
– Так чего надо-то?
По моему знаку Себастина молниеносно прибрала с читального стола, а затем положила перед гигантом две папки с грифами «совершенно секретно». Одна именовалась «Золар Ауперкаль»[26], а другая – «Вклад в будущее». Заскорузлые пальцы ловко принялись перелистывать страницы. Прикрыв одно веко, гигант читал… нет, не читал, просто просматривал. Судя по тому, что о нем писали когда-то, этот человек обладал совершенной зрительной памятью: увидев что-то, он запоминал каждую деталь в мгновение ока, в том числе и страницы с сотнями письменных знаков.
– Так, – тяжело выдохнул он, закрыв вторую папку. – Скажи мне, красноглазик, выражение вроде «имя, проклятое в веках» тебе знакомо?
– Вроде слышал прежде. Кажется, так отзывались о Кафаэрисе.
– Тогда какого черта вы с Императором затеяли?!
– Это не мы. Это мир и Меския.
– Что?
– Мир меняется, – сказал я спокойно. – Он менялся и раньше, поменяется и в будущем. Если Меския хочет оставаться доминирующей силой в этом мире, она тоже должна измениться, сохранив свою основу. Подобные коленца наша родина в прошлом откалывала регулярно, и путями мудрых предков придется пройти нам. Я отправляюсь в Арбализею, на Всемирную выставку, и там попытаюсь повлиять на стороны грядущего конфликта. Запах войны витает в воздухе.
– Мне можешь не говорить, – проворчал он.
– Вот-вот. Я почти уверен, что война начнется, но я все же отправляюсь в Арбализею и буду делать все возможное, чтобы исполнить свой долг. Арбализейцы надеются на протекцию Мескии, а Винтеррейк жаждет опробовать свои силы вновь, взять реванш за прошлое поражение. За Вильгельмом стоит почти весь Север, а за Арбализеей только мы, – сказал я, – и если разразится война, даже Мескии придется тяжело. Поэтому нам грех бездействовать сейчас, пока мечи еще в ножнах.
– Понятно. И все же, – он похлопал по папкам, – если это предадут огласке, вы станете позором и бесчестием страны.
– Смерти или позора я не боюсь. Я боюсь не исполнить своего долга. Вы с нами?
Он хмыкнул, сцепил ладони на животе и откинулся на спинку жалобно скрипнувшего стула.
– Не с вами, а с Мескией. В конце концов, без меня ей придется тяжелее, а я все еще люблю империю.
– Рад, что не ошибся на ваш счет. Под строжайшей тайной вы будете доставлены в Гастельхов-на-Орме, где сможете следить за завершением проекта «Золар Ауперкаль», там будет располагаться ваша временная резиденция. Пожалуйста, не покидайте город до особого распоряжения, о вас не должны узнать раньше времени.
Я поднялся, надел маску и принял из рук Себастины плащ. Моя горничная взяла папки и бросила их в камин, после чего как следует поработала кочергой, чтобы раззадорить огонь. Ни один фрагмент засекреченных документов не должен был уцелеть.
– И все-таки вы, тэнкрисы, жуткие твари, – сказал он мне, улыбаясь как-то сонно, с прищуром. – Вам совсем не жаль чужих судеб?
– Лишь судьба Мескии имеет значение. К тому же наша кровь течет и в ваших жилах, и за время своей службы империи вы не раз доказывали, что жестокость и абсолютная уверенность в своей правоте – это эффективные инструменты победы.
26
«Зенит славы» (тэнкр.).