Привет эпохе

Гольдфедер не тонко намекнул, что шальные деньги должны уйти так же легко, как и пришли. Якубович в принципе был «за», но сомневался, чтобы мы сумели достойно потратить их в столь ранний час. Мы его дружно уверили, что никаких проблем с достойной тратой не возникнет и заканчивали переубеждать не очень-то упирающегося шоумена уже сидя за столиком портового кафе, у самой кромки воды. Нам немедля приволокли целую кучу всяких экзотических салатов, пообещали зажарить рыбку немедленно, как только катер вернется с морским уловом, обратив внимание, что катерок уже где-то неподалеку и мотор тарахтит вполне явственно. Одним словом, жизнь явно удалась. Морской ветерок, непринужденная беседа, да находившаяся поблизости и уже обретшая своего хозяина сабля способствовали нашему настроению в не меньшей степени, чем ледяное пиво, которым мы запивали и впрямь

замечательно изжаренную для нас рыбу.

Вечером, возвращаясь домой, я пригласил друзей себе и остановился возле маленького магазинчика, чтобы чего-нибудь к чаю прихватить. В магазинчике, кроме одной, довольно пожилой супружеской пары, никого не было. Он – щуплый юркий мужичок, она – внушительного роста гранд-дама, в длиннополом платье и с явно проступающими на верхней губе усиками. Поначалу, когда мы зашли, внимания на нас не обратили – супруги препирались по поводу какой-то покупки. Первым среагировал на Якубовича мужичок, да и то не на него самого, а его характерный, известный всем, кто смотрит телевидение, голос. Еще не6 веря себе, мужчина оглянулся на Леню, потер глаза, ущипнул себя за бок, а потом забавно, как мячик подпрыгивая, стал верещать, ужасно картавя: «Фира, Фира, ты только посмотри! Это же живой Якубович!» Оставив продавцам и двум поздним покупателям автограф, Леня снова уселся в машину, обозвал меня за плохое вождение Шумахером и мы отправились пить чай. По дороге Якубович все резвился и говорил, что когда вернется в Москву, все общим друзьям расскажет, как я воду машину: «Олег держит руль правой рукой, а левую постоянно высовывает в окно, чтобы ощупывать бампер впереди идущей машины».

Да, Леня был явно в ударе. Он вспоминал свое кавээновское прошлое, всякие забавные байки, мы все смеялись от души. Потом он вознамерился показать нам, как подходит к роялю Александра Пахмутова. Но для того, чтобы изобразить ее стремительную, и чуть семенящую походку, ему нужен был достаточно длинный проход. Леня открыл входную дверь нашей квартиры, вышел на лестничную площадку и, дабы укоротить гротесково рост, встал на колени. В этот самый момент по лестнице спускался сосед, живущий этажом выше и тоже много лет назад приехавший в Израиль из Союза. Он поздоровался, аккуратно нас обошел, и, бормоча себе под нос: «Нормальные люди в доме живут, Якубович у них перед дверью на коленях стоит», как ни в чем не бывало, продолжал идти своей дорогой.

ПРИНЦЕССА ГУНДАРЕВА

Теплоход Тарас Шевченко прибыл к берегам Израиля с культурной, так сказать, миссией. На борту теплохода находилась огромная группа – человек, помнится, триста – известнейших актеров, деятелей литературы и искусства. Общество израильско-российской дружбы и культурных связей решило, что такое событие нужно непременно отметить и на борту «Тараса Шевченко» закатили грандиозную пьянку, простите, банкет. Журналистов пускали неохотно – видно, в порыве гостеприимства культурное общество превысило свой бюджет и вынуждено было количество израильских приглашенных ограничить. Все же мне удалось на этот прием просочиться и, предвидя, что интересных интервью здесь можно будет набрать кучу, я запасся целой упаковкой диктофонных кассет.

Собственно, ожидания мои оправдались. Среди гостей было множество интересных людей, непринужденная банкетная обстановка разговору способствовала как нельзя лучше и диктофон выключать почти не приходилось. Часа через два за одним из скромно стоявших в углу столиков заметил Наталью Гундареву. Мне давно хотелось взять интервью у этой талантливой актрисы, да вот только никак не представлялось случая. Я прямиком направился к ее столику и с радостью увидел давнего своего приятеля-сценариста. Поздоровавшись общим поклоном и присев возле приятеля, я стал нашептывать ему в ухо, чтобы он меня Гундаревой представил, а уж об интервью я как-нибудь сам договорюсь.

– Боюсь, что ничего у тебя, старичок, не выйдет, – вздохнул приятель. – Наталья, отправляясь на банкет, каютной дверью палец прищемила, боль дикая, но она, бедняжка, терпит и не уходит.

– О чем это вы там шепчетесь? – капризным тоном, словно почувствовав, что разговор идет о ней, спросила актриса.

– Да вот, здешний журналист, хочет у тебя интервью взять, а говорю, что у тебя пальчик болит, – поведал ей мой приятель.

– Ах, и пальчик болит и вообще все нескладно сегодня, – пожаловалась Наталья. – Представляете, мне так расхвалили необыкновенные израильские бананы, что я и на этот круиз в основном из-за них согласилась. Только банкет начался, стали разносить бананы, а до нашего стола так и не донесли – говорят, закончились. Ну что же это такое? И Палец прищемила, и бананы перед моим носом закончились. Пойду вот и утоплюсь.

– Ни в коем случае, – горячо возразил я актрисе. – Неужто вы можете допустить мысль о том, что я не раздобуду для вас бананов, причем не таких паршивеньких, какие за столами вижу, а самых распрекрасных.

С этими словами я отправился по теплоходу в поисках бананов. Бродил я от одного официанта к другому, наталкиваясь в лучшем случае на вежливый отказ, а то и на откровенные оскорбительные ухмылки. Не столько потеряв терпение, сколько поняв, что на этом уровне мне искать нечего, отправился прямиком к шеф-повару. Мне показали издали тучного вальяжного грузина и по его виду и манерам видно было сразу: снега зимой тоже на коленях просить придется. Тактика скромного униженного просителя здесь явно не годилась.

– Ну что, допрыгались до международного скандала? – грозно спросил я кандея (так на флоте поваров называют).

– Какой скандал, дорогой, о чем ты говоришь? Все так прекрасно проходит. Какой такой скандал-мандал?

– Обыкновенный международный скандал. Вы про государство Берег собачьей кости слыхали когда-нибудь?

– Я что, тупой или безграмотный, – даже обиделся шеф. – Конечно, слыхал, кажется, мы даже в круиз туда ходили, не моргнув, соврал он.

Так вот, у вас сейчас среди приглашенных находится царствующая принцесса этого государства.

– Царствующая, это значит царица, да? – блеснул эрудицией повар.

– Царица, царица, – подтвердил я ему. – Из-за нее и скандал. Дело в том, что эта самая царица, когда уезжает из своей страны, то за границей не есть ничего, кроме бананов. А как раз бананов ей и не досталось.

– Э, слушай, в чем проблема? Сейчас пойду на кухню, самолично отберу ей самые лучшие, один к одному, бананчики, сам и отнесу.

– Вот это правильно, – похвалил его. – Бананы должны быть самыми лучшими. Вот только относить, от греха подальше, лучше я буду, а то вы их этикета не знаете, еще не так подадите.

– Сделай одолжение, дорогой, – уже ворковал шеф-повар, – отнеси ей эти бананы, я тебе еще бутылку настоящего грузинского коньяка подарю.

К столу Гундаревой я возвращался, торжественно неся на вытянутых руках целый поднос превосходных бананов и, зажав под мышкой, бутылку «настоящего грузинского» коньяка. Наталья одарила меня незабываемой улыбкой и столь же незабываемым для меня интервью.

ПРОГУЛКИ С ХАЗАНОВЫМ

Геннадий Хазанов вышел из проходной после интервью на израильском русскоязычном радиоканале «РЭКА». Мы, не спеша, шли с ним автостоянке. Подходит улыбчивый молодой человек и так, запанибрата, кричит на всю улицу: «Здорово, Гена, насилу тебя дождался. Пойдем скорее, а то водка стынет».

– Куда я должен идти? – таким ледяным тоном поинтересовался артист, что у любого сразу должна была отпасть охота к подобному амикошонству.