Страница 94 из 217
Планета ушла в сторону значительно медленнее, чем ее предшественник. Хороший прогностический признак, подумал Отец, тормозим помаленечку. На карте системы было видно, что борт уже сделал один полный поворот вокруг светила и продолжал следовать выбранной концентрической траектории. Приближалось время «Ч». Скоро-скоро мы построим город. Отец от нетерпения встал со своего кресла и направился к коробке с железками, отобранными у Трибуна, и стал их перебирать. За носовым иллюминатором воцарилась непроглядная темень. Звезда светила в стороне от курса, поэтому, в условиях космоса граница света и тьмы выглядела максимально контрастно. Отец разложил все свои сокровища, любуясь ими и представляя в уме, что для чего сгодится. Генератор иллюзий, миниатюрный антигравитатор, аннигилятор. Зачем Отец его прихватил, он бы и сам не смог с уверенностью ответить. Пусть будет и всё тут. На полу оказался компьютер с урезанной базой. Блоки памяти с записями конверта и базы. Оружия не было. Авось пронесет, может и не понадобится ни в кого стрелять. Отец не любил убийства. Каждый субъект имеет право жить, это было его искреннее убеждение. Он повертел железки в руках, осмотрел с разных сторон, стараясь в этом созерцании найти для себя успокоение, которое ему было необходимо. Покой не пришел, а созерцание лишь раззадорило Отца. Он скидал весь хлам в коробку и начал расхаживать. Раз, два, три, четыре, поворот. Раз, два, три, четыре, поворот, раз…
Да что такое творится, где же покой? Он бросил на коробку унылый и полный тоски взгляд. В каждой избушке свои игрушки. Отец походил по шлюпу пока ноги не стали отказываться повиноваться. Отдав должное профилактике гиподинамии, он с размаху плюхнулся в кресло и вовремя. Из темноты плыл шар новой, еще невиданной планеты. Она ширилась. Уже видны ее розовые с коричневыми пятнами очертания. Шлюп задрожал. Мимо, словно тени от выпущенных стрел, промелькнули тени спутников, которых, если верить карте было четыре. Отец даже не успел испугаться настолько стремительно шлюп обошел их и стал приближаться к космической сфере. Обогнув планету, почти в пол-окружности в пугающей близости, он стремительно унесся прочь. Траектория выбрана не случайно. Взаимодействие сил притяжения обратно пропорционально квадрату расстояния, а эта планета была самой маленькой из своих сестер газовых гигантов.
Шлюп прошел еще пол-оборота вокруг звезды, когда за бортом вспыхнули дюзы боковых двигателей, и шлюп опустился под эклиптику.
–Почему меняем курс, борт?– Спросил недовольно сквозь зубы Отец.
–На пути пояс астероидов. На набранной скорости мы не сможем его пройти без потерь.
–Ясно, продолжать в том же духе.– Сказал Отец и добавил,– и чтоб без фокусов всяких там…
Потери нам не нужны, это ясно, как день. Как будто Отцу воткнули что-то острое меж ягодичных складок. Он соскочил и стал метаться по шлюпу. Скоро уже приземление, подумал Отец. Эта чертова неизвестность. Как дальше жить? Что делать? Сядем– разберемся. Кому от этого легче? Люди, скажите, что мне делать? Пес его знает, что творится. Отец за всю свою жизнь не был в переделке, которая хоть капельку напоминала эту ситуацию. Случалось врать, случалось лукавить и изворачиваться. Было всякое, но вот такого…
In manus tuаs, Domine. Как же прожить еще несколько часов в такой вот путанице мыслей, когда не помнишь и своего имени? Нет, он помнил, его зовут Отцом, правда не все. Мама его звала Саней.
Per signum crucis de inimicis nostris libera nos Deus noster. Пробормотал Отец. Такой страх, хоть святых выноси. Последний раз он боялся вот также до безумия еще в детстве, когда простыл и лежал под одеялом укутанный в кофты и шарфы, напичканный лекарствами, которые были ему скормлены ласковыми руками его матери. Он забылся тогда в тревожном сне, и ему снилось, что он разрушил широкую девятиэтажку. Скоро должны были прийти с работы жильцы этого дома и времени у него оставалось минут двадцать, за которые он был обязан заново изваять новый дом и разместить в нем все как было, чтобы жильцы не заметили. Вот тут-то и наступил тот ужас. Ему было бесконечно страшно, что ему скажет мама, если он не уложится вовремя и не отстроит дом. Это был безумный и всепоглощающий страх. Он проснулся в горячке и поту, а страх еще некоторое время жил, но и он потом улетучился вместе с температурой.
Где-то далеко вверху нет-нет мелькнет блик, отраженный от куска льда в поясе астероидов, или метнется сумасшедшая быстрая, как мысль, тень огромной скалы. Шлюп проходил под поясом скальных обломков, застывших глыб углекислого газа или воды. Наконец снова вспыхнули за бортом двигатели, и шлюп поднялся до плоскости обращения планет. Приближалась очередная космическая сфера.
Вот она, чуть не крикнул взволнованный Отец, когда планета с небольшим спутником оказалась на пути. Она оказалась безжизненной, как и все предыдущие планеты этой незнакомой системы. Лико ее было исчерчено бородавками кратеров и шрамами горных массивов, то утопающих в плоскогорьях, то вздымающихся из проломов. Слабое опалесцирующее свечение у поверхности указывало на наличие тонкой атмосферы. Шлюп снова задрожал. Огромная скорость и близость планеты рвала посудину на куски, но шлюп держался. Когда планета ушла из видимости, Отец посмотрел на скорость хода. Она значительно уменьшилась, но была все еще слишком велика, чтобы входить в плотные слои атмосферы Цватпы. Что же, остается последняя точка торможения– сама Цватпа. Если уж и тут не удастся сбавить скорость, значит, придется сажать шлюп на безумной скорости, может и выживу, подумал Отец, будь что будет. Он следил за движением шлюпа. Напряжение росло и тут сработал защитный механизм. Отец от усталости склонил голову набок и забылся коротким, тонким, словно вуалетка, сном. Он продолжал гадать сядет или нет, выживет или ему уготована судьба сгореть на этой еще неизученной планете.
Недолгий сон несколько восстановил силы Отца. Он очнулся из забытья и чуть не подскочил с кресла от удивления. Затем взяло верх возмущение, потом гнев и, наконец, страх. Шлюп миновал орбиту Цватпы и направлялся к внутренней второй планете с двумя спутниками.
–Борт!!!– Закричал он благим матом.– Какого рожна ты делаешь??? Мы же пролетели Цватпу!!! Что за напасть!!!
–Летный план изменился,– сухо констатировал электронный мозг, словно не замечая идиом Отца.
–Вижу, … твою мать. Какого черта ты наделал? Ну все! … …! Помылись!
–На данной скорости мы не смогли бы сесть.– Скупо ответил борт.
–Не смогли? И это ты мне говоришь? Не смогли? Сели бы еще как сели!– Бушевал Отец. Он снова, как ужаленный выскочил из-за приборной панели и заскакал по узкой спасательной посудине.– Угол вхождения помягче, и сели бы. Защитное поле на что? Не сгорели бы.
–При низком наклоне нас отбросит от планеты как бильярдный шар.– Сказал борт.– Поле здесь ни при чем.
–Ну, тогда на крутом угле бы сели,– рычал Отец.
–При вертикальной посадке борт бы разбился. Даже при исправном гравикомпенсаторе такой перегрузки шлюп не выдержит. Лобовое столкновение всегда чревато, здесь у нас не было бы шансов.
–И что ты предлагаешь, консервная банка?– Спросил с надеждой Отец.
–Борт изменил летный план, мы входим на орбиту внутренней планеты, делаем оборот вокруг нее, затем еще один оборот вокруг звезды и возвращаемся на орбиту Цватпы.
Отец встал как вкопанный. А почему бы и нет, такой алгоритм он уже встречал в базе, когда с оперативной группой рассчитывал траекторию какого-то спутника. Не обязательно же прямиком лететь к назначенной цели. Для бешеной собаки сто километров не крюк, тем более что это оправдано. Торопиться ему некуда. Съестных запасов хватает, воды– море плюс консервы и компоты, кислород натурализуется из углекислоты нормально. Можно и полетать. Он немного успокоился и упал на пол так, чтобы можно было видеть голокарту и носовой иллюминатор.
Некоторое время спустя, настигнув внутреннюю планету почти на три четверти оборота вокруг звезды от места вхождения на орбиту Цватпы, шлюп задрожал, приветствуя мелкой дрожью нового встречного.