Страница 24 из 217
На коленях у Отца сидела та самая девушка. Она представилась Отцу Анной, однако он недолго мирился с этим скучным именем и нарек ее Нюрой. Все попытки протеста Анны против нового имени Отец упрямо игнорировал.
–Какая я тебе Нюра, я Анна, как Анна– австрийская.– Обижалась девушка.
–Цыц, баба.– Отец нежно гладил ее прелестные волнистые локоны. Целовал в сахарные уста. Ему нравилось, что о его романе с Нюрой его подруга Мать ничего не узнает, если конечно он сам не сболтнет.
Отец к супружеской измене относился достаточно спокойно, только если речь шла о мужской измене. По его разумению нельзя всю жизнь чистить зубы одной щеткой. Отец понимал, что психологии мужской и женской измены кардинально противоположны. Мужчина изменяет своей жене, чтобы самому же себе в лишний раз доказать, что его возлюбленная самая лучшая на свете. Не лишенным смысла оказывается и следующий мотив: мужчина утверждает себя в мысли что он– самый неотразимый и его жена достойна такого героя. Женщина же изменяет своему суженому по-другому. Она лежит в постели и думает: «А здесь мы поставим шкаф, там трюмо, обои будут синими». Она устраивает свою жизнь.
–Тогда я тебя буду звать Сашка– растеряшка.– Захихикала девица, пряча свои пальчики в шевелюре Отца.
–Зови меня просто– хозяин, если не хочешь звать Отцом. Не-то я скажу Пиначету– он тебя за нос укусит. Будет очень некрасиво, если ты будешь ходить с красным носом.– Отец небрежно клюнул ее в ухо. Девица поморщилась.
–Да, конечно, твой Пиначет едва ноги передвигает, он даже «Му» сказать не умеет, не то, что укусить кого-то.– Улыбнулась Нюра.
–Напрасно ты его недооцениваешь, он соображает быстрее, чем любой шахматист. А уж как кусает… Лучше просто умереть под трактором.
Пиначет, услышав, что разговор идет о нем, медленно подкатился к ноге Отца и пытался сосредоточить на нем свой взгляд.
–Что, малыш, иди сюда, маленький,– Отец похлопал ладонью по Нюриной коленке. Пиначет пытался собраться с мыслями и встать, однако тяготение, которое всегда трудно обмануть, сыграло с ним злую шутку, и маленький медвежонок повалился на бок.– Ладно, отставить,– махнул рукой на него Отец и коала с облегчением вздохнул.
Отец гладил мокрые от дождя волосы Анны, покусывал мочку уха, от этого девушка прятала свои уши на плече Отца. Это его забавляло.
–Нюра, пошли, искупаемся,– предложил Отец,– водичка просто от винта.
–Ну да, не хочу я купаться, там у тебя рыба страшная.– Сказала Нюра.
–Плюнь на нее?– Отец показал, как правильно это сделать.
–Все равно боюсь.– Замотала головой Анна, точно коала.
–Все что не убивает– закаляет, пошли.
Отец поставил Нюру на планету. Хоть она и была всего лишь проекцией в его мозге, старался обращаться он с ней по возможности корректно.
–Дура баба.– Отец разделся и прыгнул в воду.
Проплыв немного под водой, он вынырнул и, фыркая, стал резвиться в прозрачных водах.
Карантин его протекал по-прежнему однообразно с единственным исключением. Заказав себе Еву в виде смазливой девчонки– Нюры, Отец не без удовольствия коротал свои ночи с ней. Таким образом, его бетаку стала востребована. Переместившись в палату карантина с корабля, Отец первым делом убедился, что Басмач остался с ним, поскольку тот был частью глобальной базы данных. Отец тут же восстановил в новом жилище уже нам знакомый пейзаж.
Над водой появился Басмач, медленно прогуливаясь по глади.
–Эй ты, апостол Андрей, прыгай сюда.– Фыркал от удовольствия Отец. – Нюра вон не хочет свою репутацию подмочить, а тебе-то на свою наплевать.
–Ладно, Кусто, вылезай, дело есть.– Улыбнулся Басмач.
–Чего тебе из-под меня нужно?– Отец кувыркнулся через голову.
–Пошли, карантин закончился.
–Мне и здесь хорошо.– Отец окатил Басмача водой.
–Отец, у тебя никогда не было мозгов,– сказал Басмач, отряхивая со своей тоги воду.– Ну, как знаешь. Я пошел.
–Семь футов под килем тебе.– Сказал Отец. Басмач повернулся и пошел вниз по течению.– Да, Басмач, сделай мне одолжение. В ближайшие сорок тысяч лет я не хочу тебя видеть.– Отец поплыл к берегу.
–Ну что, жена декабриста?– Отец обнял Нюру.
–Фу, уйди, ты мокрый,– сказала Нюра и добавила,– и лысый, и холодный. Ты ужасно мокрый, ты отвратительно мокрый.
–А у тебя ноги кривые, у тебя ужасно кривые ноги, у тебя отвратительно кривые ноги.– Сказал Отец вытираясь.– А я сейчас буду сухим.
Нюра оглядела свои ножки и непонимающе посмотрела на Отца.
–Ни чего они не кривые.– Надула она губки.
–Ладно, не бухти,– поцеловал ее Отец,– и не говори больше глупостей.
–Компьютер, выход.– Сказал Отец. Появилась арка с черным зеркалом.– Пойдешь со мной?– кивнул он Анне.
Нюра покачала головой.
–Тогда свари пока чего-нибудь поесть.– И Отец скользнул внутрь.
Оказался он снаружи веселенького строения– десятиметровой башенки периметр которой был сплошь уставлен серыми арками. Снаружи его уже дожидался Басмач.
–Ты же говорил, что твоя материализация энергоемка?– Спросил Отец. Басмач кивнул.– А какого мяса тогда сейчас ты материализовался?
–Я не материализовался. Эта оболочка– всего лишь андроид. На некоторое время мы выключили его сознание, смонтировали внешность, это дело десяти минут, и вот, я перед тобой.– Развел руками Басмач.
–Везде одна халтура,– возмутился Отец.– Ну, давай, показывай чего-нибудь.
–Это твоя общага.– Сказал Басмач, указывая на башенку.– Там много входов, ты можешь выбирать любой. Это на случай, если входы все востребованы. Попадешь все равно к себе, не волнуйся.
–Почему в общаге, ты, жаба?
–А не сильно ли много ты о себе думаешь, питекантроп несчастный?– Сказал Басмач и пошел прочь.
–Басмач, я с тобой не пойду.– Сказал Отец.
–Это еще почему?– удивился Басмач.
–Ты без намордника. Покусаешь кого-нибудь, а мне будет стыдно.
–…
Дорога шла по перелеску, и казалось, что общежитие находилось в лесу. Веселое солнце щурилось сквозь немую зелень берез.
–Поживешь пока здесь, пока мы с Инвизами не свяжемся. Потом отправим тебя домой, и хорошо вымоемся после.
–Басмач, я делаю тебе честь, что иду с тобой. Ведь все теперь видят, что ты идешь с белым человеком, что ты вроде как при деле, а не сбежал.
Дорога вела через полянку и выходила на пригорок, с которого виден был город. Большие многоэтажные высотные дома сверлили небо, протыкали облака и продолжали свой путь в поднебесье. Широкие улицы меж домов сплошь были усажены газонами. Город утопал в зелени. Всюду мелькали маленькие верткие летающие машинки, в которых проносилась веселая молодежь. Некоторые люди парили над землей самостоятельно, на антигравитаторах. Третьи летели на собственных крыльях. В воздухе видны были воздушные трассы, по которым мчались машины. Трасс в небе было, сколько хватало глаз. Вдали, в синеве, простирались домики чуть меньше. Вокруг некоторых из них были уютные палисадники с ровненькими квадратами зеленой стриженой травки.
–Красота.– Выдохнул Отец.
К ним подлетела небольшая машинка, плоская как блюдце, спереди закрытая лишь носовым иллюминатором. Внутри было несколько сидений.
–Присядь, упадешь.– Басмач жестом приглашал внутрь.
Вскоре машина, Басмач называл ее каром, поднялась в воздух, унося с собой Отца и Басмача.
–Куда едем?– Спросил Отец. Басмач махнул рукой вдаль.– У тебя язык есть? А то ты болтлив лишь там, где нужно молчать.
–Город тебе показать. Наверное, интересно увидеть Землю?– Процедил Басмач сквозь зубы.
Отец вытянул руку в сторону, пытаясь поймать воздух.
–Машина окружена защитным полем,– ответил Басмач на немой вопрос.– Это чтобы такой дурачок как ты не вывалился.
–Ты дорогу-то назад сможешь найти?
–С любого выхода можно вернуться домой.– Ответил Басмач невесело.
–Тогда почему мы не выходом следуем?
Басмач молча пожал плечами, оставляя вопрос без ответа.
–Ты мне не ответил, почему я в общаге жить буду? Может, у вас какие ни будь есть апартаменты лучше?