Страница 122 из 217
Он ужасно соскучился по своему брату. Он, как Alter Ego, как частичка души, как неотъемлемая часть прошлого и как опора в будущем, его однояйцевый близнец. Без него очень тяжело. Отец привык, что они с первой минуты рождения были рядом. Они были как два глаза, работающих в конвергенции, как два уха, воспринимающих стерео, как пара ног, не будь одной из них– не было бы и пути. Дэн, ничего, скоро я избавлю тебя от старухи с косой. Мы снова будем вместе.
Как здорово оказаться дома, думал Отец, сидя на порожке спасательного шлюпа, после долгого отсутствия, все кажется особенно дорогим и близким. Эти сосны, их я сроду никогда не видал, а сейчас они мне дороже всех хвойных кустов Цватпы, эти опавшие листья осины, которая растет вперемешку с соснами, уже почерневшие от осенней сырости и холода, значат больше, чем такие же листья, только через несколько сотен лет. Этот душистый воздух с едва уловимым запахом битума и бензина роднее чистого воздуха, которым он дышал на Армстронге или на Марсе. Там не было запахов ни бензина, ни машинного масла, ни жженой солярки, которую разбрасывают нечистоплотные трактора. И нет любви.
А здесь воздух такой нежный и шелковистый, кажется им невозможно надышаться и нельзя сказать: хватить, теперь можно и на Марс. Скоро здесь будет брат, и будет еще лучше, ведь не зря же провидение подарило этому миру двух людей сразу, двух братьев, выросших из одной крохотной клеточки. В этом есть какой-то смысл, и никто не вправе разрушать великое таинство Всевышнего просто так, просто потому, что так захотелось вдруг.
–Борт, сколько времени?– Спросил через плечо Отец.
–До контрольной точки осталось восемь часов … минут.– Сухо ответил баритон.
–Ни чего себе,– удивился Отец.– Это ты моего брата называешь контрольной точкой?
Борт игнорировал его замечания. Заложенные поведенческие имитации в спасательном шлюпе не были такими гибкими, как у модератора виртуального пространства. Отцу, в общем, на это было наплевать. Он и не собирался заводить себе друга– летающую консервную банку, которая, к тому же приписана к Марсианскому летному отряду через несколько веков вперед.
–Ладно, займемся маскировкой.– Подумал Отец.
Стемнело. Скрипучие высокие сосны затихли, отходя ко сну. Отец метался меж деревьев, собирая опавшие лапы сосен и сухие ветки. Он сносил все к шлюпу и набрасывал на него. Работать в скафандре было нелегко. Шлем Отец оставил в шлюпе, дышалось свободно, однако тяжелый монтажный скафандр забирал последние силы. Отцу спать не хотелось. Он очнулся ото сна всего несколько часов назад относительного времени, а посему был бодр и счастлив. Дело продвигалось медленно, однако если долго мучиться– что-нибудь получится. Мало помалу Отец набросил достаточно сухих веток на шлюп, чтобы его можно было принять за очень большой шалаш.
Ладно, подумал Отец, на первый раз хватит, если что, утром еще накидаю. Странник направился к шлюпу. Оставалось еще около шести часов до встречи с братом. Понемногу осенняя чернь тускнела, небо уже не было таким черным как ночью. Приближалось утро. Холод еще крепче обнял осенний лес. Капельки росы выступили на павшей хвое, утренний туман навис над сущим, скрывая детали пробуждения. Нет-нет стали слышны несмелые писки лесных пичуг, лес потрескивал своими сучьями. Небо на востоке посветлело. Отец оставил не заваленным лишь вход в шлюп, а посему мог свободно в него забраться и предаваться мыслям.
Он вспомнил тот давний разговор с Басмачом в далеком будущем. Виртуальный друг рассказывал, что было обнаружено два незаконных темпоральных перемещения. Первый– когда цватпахи устроили свой эксперимент с новой своей установкой. Отец их даже начал подозревать, что это они утащили брата. Но, на нет и суда нет. Второе темпоральное возмущение– это когда он сам вернулся с этой же установки в свое время. Удивительно устроены законы времени. Ведь если бы у Отца было больше времени на Цватпе, он, прежде чем самому пуститься в рискованное путешествие во времени, испытал бы установку. Значит, испытание– было бы вторым возмущением времени, а, следовательно, Отец никогда не смог бы вернуться назад в прошлое. Может быть федералам нужно сказать спасибо, что они внезапно появились и заставили Отца, рискуя всем, броситься в неизведанное приключение на еще не изученной установке. Быть может, если бы не они, Отец никогда не смог бы вернуться к себе на Родину. Кто его знает, что Отец оставил там, в далеком будущем, на Цватпе? Быть может, установка взорвалась и уничтожила вслед за собой и планету? Будем надеяться, что нет. Отец поправил эту ошибку.
Установка, которую собрали цватпахи в первом исполнении, забросила кусок льда в гиперпространство, захватив часть его самого, что и повлекло за собой взрыв в ста пятидесяти тысячах километров от планеты. Третий закон Ньютона объяснял это. Сила действия равна силе противодействия. Если цватпахи отправили кусок льда весом около тонны, они, дабы соблюсти равновесие меж мирами, обязаны были принять в наше пространство частичку измерения по ту сторону нашего мироощущения. Может, в этом самом гиперпространстве тоже был взрыв, вызванный куском замерзшей воды? Может, там кто-то пострадал? Будем надеяться, нет. Вероятность попадания куска льда из нашего мира в мир, населенный живыми существами другого пространства– ничтожна. Отец в своей модификации установки обошел нежелательные последствия следующим образом. В нашем пространстве он создавал резерв пространства для другого измерения. Пока тело из нашего мира будет находиться в гиперпространстве, часть чужого пространства будет находиться в резервуаре, защищенном защитным полем от нашего пространства. Как только тело, пущенное установкой, покинет другой мир, кусок чужого пространства вернется к себе. Теоретически никакого взрыва в нашем мире быть не могло. Кто его знает, как это получилось In vivo? Наверное, Отцу это уже никогда не узнать. Сам он не превратился в пыль в гиперпространстве, поскольку шлюп оборудован защитным полем. В его случае это сработало, а, значит, Vivat Pater. Интересно только, почему он задержался в гиперпространстве? В теории перемещение должно быть мгновенным. Он не должен был заметить гиперпространственный переход, почему же случилось иначе? Ведь он несколько минут, наполненных диким ужасом, провел в другом пространстве. Наверное, когда-нибудь этому найдут объяснение. А если Отец не узнает ответ на этот вопрос немедля, он все-таки сможет прожить еще долгую жизнь.
Время тянулось, как ириска, солнце уже лениво показало этому миру свой бок, и увидав такое бесстыдство, небо покраснело. Ночные тучи, скрывавшие от взора далекие звезды, понемногу рассеивались, обнажив рваные куски синего неба. Задул первый ветерок, шевеля еще не успевшую отвалиться желтую листву одиноких осин. Величавые сосны, будто не замечая происходящих перемен, лениво перешептывались в вышине. Запели птахи, заставляя пробудиться ото сна живых. Когда проходит ночь, на душу спускается грусть. Неясное томление в груди шевелит тонкие ниточки былых надежд. Как будто прошла жизнь, как будто не будет больше в мире ничего хорошего, будто праздник, который только что был всюду, грубо оборвался и никогда не наступит вновь. А всего-то закончилась ночь.
Отец вскакивал со своего уступка на порожке шлюпа и расхаживал по лесу. Он снова спустился к дороге, одинокой в этот час. Подошел к сосне, которая в далеком его прошлом остановила машину брата. Сейчас вокруг нее не было стеклянной крошки, на было разбитой машины и вывернутых колес, не было разбросанной аварией щепкой коры. Может, это никогда и не произойдет, если план Отца сработает? Может, получится остановить судьбу? А почему, собственно говоря, не получится? Что с Отцом не так. Слишком много он пережил, чтобы этого не произошло. Отец все сделает правильно, судьба останется довольна, Отец предотвратил гибель великого плана, начертанного фатумом.
Приближалось время «Ч». Оставалось около получаса до появления брата. Солнце уже высоко взошло. Движение на трассе участилось. Была суббота, которая заставляла колхозников отправляться из теплых домов кого в поле, кого в сельпо за водкой, а кого и в город за покупками.