Страница 107 из 217
Все, подумал Отец, теперь можно развеяться. И двинулся снова на улицу.
Жара разыгралась. Солнце припекало, Отцу снова захотелось окунуться в прозрачном озере. Его уже ждала стайка молодых сорванцов, которые жестами приглашали его принять участие в игрищах.
–А вы что не на занятиях?– Спросил Отец малышей.
–Атдыхай. Наша не пускай к тебе. Мы атдыхай. Атисьсь.– Проскрипел один из сорванцов.
–Да,– посочувствовал Отец.– Ваша правда, там,– он кивнул в сторону лаборатории,– вам делать нечего. Сейчас там жарко.
Молодые цватпахи закивали головами. Один малыш подкатился к Отцу и, ловко подпрыгнув, бросился на грудь к звездному страннику. Отец подхватил на лету малыша и стал его трепать.
–Ах ты мой хороший, ах ты сорванец этакий,– с улыбкой Отец чесал маленького цватпаха по перьям, забирался пальцами под ребра. Малыш во всю глотку верещал от удовольствия.
Малышня окружила Отца и весело стала наскакивать на него с разных сторон. Отец ловил то одного, то другого постреленка, подбрасывал их в воздух и трепал по загривку. Затем он бросился от них наутек. Но от маленьких цватпахов очень трудно скрыться. Они весело кувыркались вслед за Отцом, иногда подпрыгивали в прыжке, стараясь настичь и свалить своего джокера. Отец убегал от них, иногда сам кувыркался на забаву детворе, затем свернул в тенистые аллеи, где продолжилась погоня. Наконец Отец выдохся и повалился на спину. Малыши догнали его и кинулись всей гурьбой на запыхавшегося странника, устроив кучу малу. Отец, смеясь, отбивался сколько мог, стараясь не повредить малышей, затем встал на ноги.
–Все, let’s enough, хватит, я уже устал.– Отец побрел медленно к лаборатории.
Ликующая малышня кувыркалась за ним вслед, завывая от восторга. Из здания высыпали родители, с участием наблюдая за игрищами. Отец махнул им рукой, словно говоря, нормально все, не волнуйтесь, все пучком. Детвора, заведенная шумной кутерьмой, не могла остановиться, пока родители не застрекотали на них, отгоняя от пришельца. Отец не впервые устраивал детворе встряски. Взрослые цватпахи сперва очень настороженно наблюдали за ним, но, видя его расположение к детворе, расслабились. Дети же не чаяли в нем души.
Отец подождал, когда взрослые разгонят детвору, и направился прямиком в лабораторию. Голова уже не гудела, мысли приобрели должное положение в сером веществе, спина разогнулась.
В светлом помещении лаборатории все оставалось без изменений. Цватпахи находились на тех же местах, что и были, когда Отец их покинул.
–На манеже все те же.– Подумал Отец и направился к молодому цватпаху, который листал увесистый томик.– Брысь отсюда.
Отец жестом прогнал худенького цватпаха, который с великим удовольствием покинул лобное место. Странник надел на голову свой шлем и отправился в базу.
–Слушай, ты чем занят, бедокур этакий, тебя зачем сюда посадили?– Накинулся Отец на Басмача, безмолвно выщипывавшего несчастного Пиначета.
–А ты чего этого клоуна ко мне подсадил? Я тебе что сказал? Садись и медленно листай страницы.– Басмач поймал блоху и с остервенением раздавил ее меж ногтей.
–Ну?– Растерялся Отец.
–Загну! А ты что? Посадил какую то курицу и хочешь чтоб я понял, что в этой башке творится? Ты, брат, меня не так разумел. Повторяю для тех, кто в танке. Садись и сам читай. Понял? Или еще повторить? Твою мать. Олух.– Уже тихо проскрипел Басмач, но так, чтобы Отцу было все слышно.
–А тебе лениво, что ли, с его головы считать все?– Закричал Отец.– Ты думаешь, мне весело сидеть и эти каракули разбирать?
Басмач нервно развернулся к Отцу:
–Ты что, не понимаешь, я не могу снимать данные с их мозгов. Они не так у них устроены, сигналы от мозга другие. Шлем только для людей, недоумок. Дошло? Посади сюда Декса, я тоже не смогу в его мозге рыться, понял? Для каждой расы свои шлемы.
–Что совсем никак?– Растерялся Отец. Он не ожидал такого натиска от Басмача.
–Можно никак. Иди водку пей, с малышней развлекайся, загорай. А ко мне ни ногой.– Басмач схватил коалу за шиворот и бросил с размаху его в воду.
Обезумевший медведь, принялся, отфыркиваясь, добираться до берега. Отец жалобно проследил взглядом за медведем. Тот вылез из воды, обиженно сверкнул глазами на Басмача и полез к себе на эвкалипт, или на нечто, которое по представлению Отца должно выглядеть эвкалиптом.
–Так там работы на несколько дней!– Вскричал рассерженный Отец.– Попробуй все пересмотреть. Хоть что-нибудь в этой чертовщине понимать!
–Ну, так и иди отсюда.– Басмач исчез.
–Тьфу ты,– плюнул Отец,– чего он так расстроился? Выход.
Отец вернулся в лабораторию и возопил с ужаса, глядя на кипы томов и на еще не смотренные чертежи:
–Мама, роди меня обратно.– Проскулил Отец и принялся за чтение.
Документов было великое море. Отец и не подозревал, насколько тяжким окажется этот труд. Он вглядывался в чертежи, схемы, блоки. Все то же самое, все бесконечно одинаковое как в армии. Отец рассматривал незнакомые символы, когда было уже невмоготу, он снимал шлем, начинал ходить по лаборатории, и уставший направлялся к себе в комнату, чтобы там забыться мертвым сном.
Проходили дни. Отец исхудал, он перестал есть и пить. С самого утра, когда спали даже цватпахи, уходил в лабораторию, включал компьютер и начинал рассматривать надоевшие до чертей схемы, аннотации и описания. Когда заканчивалась документация на столе, Отцу приносили еще, объясняя, что это тоже описание установки и что ему предстоит перелопатить еще много трудов.
Отцу уже наяву грезились черные строгие линии, окружности, пунктиры. Уйдя к озеру на очередную передышку, ему казалось, что озеро обведено жирным овалом, что дорожки выкрашены жирными черными полосами, а родники и речки помечены еле заметным пунктиром. Проходя мимо зданий, Отец для себя мысленно рисовал пунктиром возможные подвальные помещения, скрытые под землей и фундаменты строений. Только после омовения он ненадолго обретал себя и снова возвращался к компьютеру и чертежам.
День сменялся ночью, один чертеж сменялся другим. Одни схемы менялись местами с иными, описания чередовались с электрическими схемами. Голова шла кругом. Отец возненавидел инженерию и все что с этим было связано. Как хорошо было в древнем мире, думал Отец, когда из инженерных решений самым сложным было колесо, когда можно было выхватить меч и треснуть по башке какому-нибудь изобретателю. Но все что имеет начало, имеет и свой конец.
Пришел то счастливый момент, когда собравшиеся цватпахи с дрожью кончиков их куцых хвостов сообщили измученному страннику, что все, вот эта книжка– последняя, что теперь дело остается за Отцом и за его умной машиной, которая сможет разрешить все их споры и проблемы.
Отец не верил своему счастью. В этот день он уже много просидел над описанием установки, и возвращаться в базу ему не хотелось, тем более что его последняя встреча с Басмачом была скверной (Отец для себя отметил, что его отношения с Басмачом с каждым разом все больше натягиваются). Сегодня он не был расположен общаться со своим виртуальным другом и до конца дня решил дать себе выходной.
Захватив с собой фляжку с разбавленным спиртом, натянув на нос солнцезащитные очки, Отец направился побродить по лесу, окружающему научный городок. Высунув нос на улицу, он огляделся, малышня играла в песочнице, нет-нет поглядывая в сторону лаборатории, видимо ожидая его. Отцу было необходимо сегодня побыть одному. Он юркнул под защиту небольшой легковушки, которая стояла невдалеке от здания. Странник присел около нее, чтобы осмотреться. Детвора, его не заметила. Тогда Отец, собравшись духом, что было силы, метнулся за угол здания, стараясь не шуметь. Добежав до спасительного угла, он перевел дух. Убедившись, что преследователей нет, Отец широким шагам направился к ближайшей аллее, уходящей в глубины парка.
Приземистые хвойные кусты и высокие лиственные деревья обступили со всех сторон странника. Фитонциды не давали разгуляться мошкаре, которая обязательно должна присутствовать на этой планете. Дышалось легко и свободно. На душе цвели цветы и пели песни птицы. Неужели все это позади? Неужели закончился этот кошмар с чертежами? Один плюс Отец все-таки вынес из этого испытания. Теперь он знал все символы, которыми оперировали инженеры Цватпы, правда он не имел и малейшего представления, что они означают, но это уже дело сорок восьмое. Теперь он сможет отличить эти письмена от многих других. Ура! Все позади, думал Отец, прогуливаясь по тихим тенистым аллеям.