Страница 44 из 100
– Пока, – ответил юноша тихо, тоже стараясь не смотреть прямо на неё. Ему сначала хотелось добавить что-нибудь условно утешительное из серии «еще увидимся», «я буду вспоминать о тебе», «береги себя», но представив, как неуместно и мелодраматично-фальшиво это прозвучит, он осекся.
Белка недолго ещё постояла возле дерева, глядя куда-то вдаль, поверх гаражей, над которыми ровным синим полотном поднималось высокое небо. Ветер теребил жесткие красные пряди, забрасывал на лицо. Челюсти девушки неторопливо шевелились, неторопливо пережевывая мятную резинку.
– Вы идете? – спросила охранница, выглянув из своей застекленной будки, – машина уже подъехала.
Она вставила электронный ключ в щель на пульте управления воротами: с легким жжужжанием распахнулась тяжелая бронированная калитка для пешеходов, и Малколм, подхватив вещи, смело шагнул в неизвестность через высокий металлический порог.
Солнце за воротами, казалось, светило ярче, чем на территории Норда. Шоссе, залитое светом, слегка серебрилось вдали. В салоне машины громко играл шансон. Таксистка в майке с растатуированными до плеч руками курила, опираясь локтем на опущенное стекло.
Всю дорогу Малколм смотрел в окно – по обе стороны автострады простиралась холмистая равнина, блестящая, изумрудная, мелькали коттеджные поселки за высокими заборами, придорожные отели, лотки со всякой всячиной, а вдалеке, в светящейся голубоватой дымке обрисовывались вершины гор.
«Как красиво!» – восторженно думал юноша, его смелое сердце радостно открывалось новому, легко отпуская прежнее, так уж оно было устроено, жизнь текла сквозь него широким шумным потоком, таким сильным, что совершенно не оставалось времени, чтобы грустить о каждом проносящемся мимо месте, предмете или человеке…
В офисе рекламного агентства юношу попросили заполнить несколько дополнительных договоров, выдали ключи от снятой для него менеджерами комнаты и назначили время встречи со съемочной группой.
– До завтра, – сказал доброжелательный юноша-администратор с тщательно уложенными волосами, красивым и ярким макияжем глаз и безупречным маникюром, – не опаздывайте, пожалуйста, для вас вызвали парикмахера и визажиста, они должны привести вас в порядок перед тем, как приедет начальство.
Приглашенный парикмахер около двух часов колдовал над изящной головкой Малколма, размахивая различными странными инструментами, распыляя что-то и разбрызгивая. А вышло в итоге нечто вроде совершенно неприбранной головы, как будто Малколм просто встал утром и забыл расчесаться, для юноши осталось загадкой, что именно этот человек так долго делал. Визажист подкрасил ему глаза, тоже почти незаметно, навел с помощью теней вокруг них эффектную томную дымку, выровнял цвет лица, придав ровной коже Малколма с помощью пудры утонченную бледность.
– Какой типаж! – восхищенно воскликнул он, окончив работу, – почти ничего не нужно делать! Слава Богу, что такие красивые люди рождаются очень редко, иначе нам, специалистам по маскировке недостатков, пришлось бы сложить зубы на полку!
Потом помощник визажиста приводил в порядок тело Малколма – удалял ненужные волоски и тщательно обрабатывал кожу специальным составом, чтобы она, если возникнет необходимость снять одежду, безупречно выглядела в кадре. До приезда продюсера и режиссера клипа оставалось пятнадцать минут, а юноша некстати вспомнил, что с самого утра ничего не ел… Не хватало только голодно обморока на съемочной площадке! Он решил купить сэндвич в закусочной напротив, но, выходя, в дверях столкнулся с двумя хорошо одетыми дамами.
– Вот и наша звезда, – сказала, довольно ухмыляясь, одна из них.
Малколм увидел свое отражение в огромных стеклах ее темных очков, закрывающих половину лица.
– Давай, живо, поехали на студию, мы уже опаздываем.
Сэндвич с креветками, молочным соусом и холодным листиком салата так и остался яркой картинкой в воображении Малколма, его усадили в служебную машину и куда-то повезли. Он вздохнул, почему-то так всегда получалось, что его персоной самовластно распоряжались другие. Впрочем, иногда это даже приятно, самому не нужно ни о чем заботиться… За окном проносились огромные здания парковок, офисных центров, молов, собранные из стеклянных панелей, ослепительно отражающих свет, высоченные дома, устремленные в небо стрелами далеких верхушек и витрины, витрины, витрины… Бесконечность вещей, товаров, услуг, призванных удовлетворять потребности капризного населения… Расписной ад, в котором сразу же затеряешься, как единственный лепесток живого цветка на фоне обрывков цветной бумаги…
–
Частная киностудия располагалась на окраине города в большом недавно отстроенном павильоне, в некоторых помещениях которого еще не полностью завершена была отделка, они стояли пустые – просторные комнаты с белеными стенами и потолками, отданные на откуп солнечному свету и роящейся в его лучах мелкой пыли.
Шаги гулко отдавались в широких чистых коридорах, напоминающих больничные.
– Нам сюда, – сказала одна из дам, та, что была без очков, продюсер или режиссер, Малколм пока не научился отличать их.
Она толкнула одну из дверей с номером на прибитой сбоку пластиковой табличке, и решительной походкой направилась внутрь, по-хозяйски осматривая на ходу огромное помещение, в центре которого на небольшом цилиндрическом возвышении (как бы на сцене) стоял сверкающий в лучах солнца новый автомобиль.
Больше в комнате не было ничего.
Возле постамента копошились какие-то люди, по-видимому, сотрудники студии. Молодая девушка в голубом рабочем комбинезоне и садовых перчатках волокла по полу большой мешок, наполненный, как показалось Малколму, чем-то вроде опилок: мелким, мягким. Стройный смуглый юноша в такой же робе подметал пол, еще три женщины устанавливали и настраивали аппаратуру: несколько камер и мощные осветители по разные стороны от сцены. Одна из них, заметив вошедших, бросила своё занятие и вышла им навстречу.
– Добрый день, Виктория, главный оператор.
Спутницы Малколма по очереди пожали ей руку. С дамой без очков, что так уверенно ориентировалась в здании киностудии, главный оператор определенно была уже знакома, они взглянули друг на друга многозначительно – словно сообщили что-то без слов, и обменялись короткими приветствиями, а второй даме Виктория, очевидно, представилась впервые.
– Марта Брей, продюсер рекламных роликов, агентство “РичЧиф”, – отрекомендовалась та в свою очередь.
Теперь Малколму наконец-то удалось разобраться кто есть кто. Продюсер была в солнцезащитных очках, здесь, в помещении, она подняла их на лоб, а режиссер постоянно теребила пристегнутую к поясу джинсов оригинальную деревянную цепь с крупными звеньями. В этой её невротической привычке, в нарочитой резкости тона, которым эта женщина давала указания бегающим вокруг людям, в красивом, но как будто потухшем лице, в широких худых плечах – в всём её облике чувствовалась какая-то ущербность, будто бы она сама не знала за собой никакой силы или власти, но пыталась утвердиться в собственных и чужих глазах…
– Марта, Эдна… Минут через десять можно будет сделать пробный дубль, – сообщила Виктория. Стройная. Лет тридцати пяти. С четкими рублеными чертами длинного лица. От нее тонко пахло молотым кофе.