Страница 23 из 62
В последующие двадцать минут мы дважды натыкались на аналогичную картину. Я знал, что и в этих случаях ничего не найду, но должен был в этом убедиться. Последние здешние жители, видимо, умерли еще до того, как я появился на свет. А когда-то в этих домах большими семьями жили богатые и тщеславные люди, стоявшие на земле прочно, обеими ногами и не испытывавшие страха перед будущим. В противном случае они бы не выстроили таких наглых домов. Но теперь здесь не осталось ничего, кроме огромных полуразрушенных зданий, которые свидетельствовали лишь об обманчивой вере в будущее. Несколько лет назад я видел подобные дома на плантациях Южной Каролины и Джорджии; дома внешне разные, но в каждом имелись большие белые залы, а вокруг росли огромные зеленые дубы и серый испанский мох. Упадок и разрушение. Призраки ушедшего мира.
Западное побережье тоже не принесло ничего утешительного. Мы описали большую дугу над городком Торбеем и над Гарв-Айлендом и взяли курс на восток, вдоль южного побережья, до самого зунда, по-прежнему подгоняемые сильным штормовым ветром. Здесь мы наткнулись на два маленьких поселка, оба — с заржавевшими причалами. И — ничего. Вернулись к нашей песчаной бухте и оттуда полетели на север, пока не достигли северного берега зунда, где свернули на запад вдоль побережья. Два раза приходилось останавливаться, чтобы исследовать скрытые деревьями гавани меньше сорока ярдов в поперечнике, и один раз — чтобы осмотреть комплекс промышленных построек, которые раньше, по словам Уильямса, поставляли высококачественный песок, являвшийся составной частью одной из самых знаменитых марок зубной пасты. И опять ничего. Мы задержались всего минут на пять, пока старший лейтенант Уильямс обедал. Я есть не хотел. Наступил полдень. Прошла половина отпущенного нам времени, а мы еще ничего не добились. Создавалось впечатление, что все это зря. Дядюшка Артур наверняка порадуется. Я углубился в изучение карты Уильямса.
— Придется действовать наудачу. С зунда мы полетим к Долман-Хэд. Там окажемся против Гарв-Айленда и двинем к Лох-Хинард. Это озеро протяженностью около семи миль, тянущееся в восточном направлении, на котором расположено много мелких островков. Оно не шире полумили. Затем полетим назад, к Долман-Хэд, и к южному побережью полуострова, до Каррера-Пойнт. После этого — снова на юг, вдоль побережья Лох-Хоурон.
— К Лох-Хоурону? — Уильямс покачал головой. — Там вода опасная, и вообще жуткое место. Там искать нечего, мистер Калверт, в этом я полностью убежден. Кроме обломков кораблекрушения и скелетов, мы ничего не найдем. На протяжении двадцати миль вода скрывает больше скал, мелководий, воронок и рифов, чем во всей остальной Западной Шотландии. Ни один мало-мальски умный рыбак даже приблизиться к этому месту не отважится. — Он показал на карту. — Вот взгляните: здесь проход между Дюб-Скейром и Баллар-Айлендом. Это острова, расположенные у входа в Лох-Хоурон. Самое опасное место. Видели бы вы рыбаков, которые со стаканом виски в руке рассказывают об этом месте. «Бойл-нак-Уам» — так они его называют, а означает это «Глотка Мертвеца».
— Судя по всему, местное население — веселый народ. Но нам пора отправляться в путь.
Ветер продолжал свирепствовать, море под нами выглядело зловеще, но дождь перестал, и это обстоятельство облегчило поиски. Мужду зундом и Долман-Хэд мы не обнаружили ничего подозрительного. Также и на Лох-Хинард. Между Лох-Хинард и Каррера-Пойнт расстояние составило восемь миль — мы нашли только два маленьких поселка на побережье, построенных в противоположной от скал стороне, жители которых, если таковые имелись, неизвестно на что существовали. Каррера-Пойнт был вообще пустынен. Там только ветер свирепствовал. Огромные острые камни, ущелья, торчащие из воды валуны и волны величиной с дом, которые разбиваясь о скалы, долетали до самых их вершин. А у подножия — маленький светящийся маяк. Организаторы туристских маршрутов не стали бы терять времени на размышления, стоит ли включать эти места в перспективные планы.
Мы свернули на север, потом — на северо-восток и пролетели вдоль всего южного побережья Лох-Хоурон.
Есть много мест, пользующихся дурной славой. Но плохая репутация редко когда подтверждается. В Шотландии таким местом, несомненно, является пролив Кленко, где когда-то состоялась страшная резня, а также пролив Брандер и Лох-Хоурон.
Не нужно обладать буйной фантазией, чтобы понять, что это мрачное место таило в себе смертельную опасность. Черная скалистая береговая линия с острыми камнями не содержала даже намека на какую-нибудь растительность. Четыре острова, лежащие на одной линии, уходящей на восток, не делали эту местность живописней. Издали было видно, как почти сходились на севере и на юге берега, превращаясь в мрачное и темное ущелье. С подветренной стороны вода у острова казалась черной как смоль, а на другой — кипела и пенилась, словно молоко. Опасные водовороты преграждали путь между островами и побережьем. Короче говоря, море взбунтовалось. Между первыми двумя островами в Глотке Мертвеца вода пенилась приблизительно так же, как на реке Маккензи весной, когда тает снег и река превращается в поток. Настоящий ад для моряка! Только последний сумасшедший мог бы ввести свой корабль в этот пролив.
Видимо, тут имелась парочка водоворотов. Мы как раз миновали остров Дюб-Скейр, когда я внезапно увидел между скал на южном берегу узкую заводь, точнее окруженную скалами бухту, если ее можно было так назвать. Она была величиной всего в две теннисные площадки и почти полностью отрезана от моря. Вход в бухту не превышал тридцати футов. Я посмотрел на карту. Бухта называлась Маленькая Подкова. Название не очень оригинальное, но в данном случае удачное. Насколько я мог понять, какое-то перестроенное моторное судно стояло на якоре посреди бухты. Дальше поднималось маленькое плато, которое — я точно не мог рассмотреть — было покрыто то ли мхом, то ли травой. Позади располагалось нечто, похожее на высохшее русло реки, а еще дальше — круто вздымавшиеся горы. На плато находились четыре палатки цвета хаки, вокруг которых копошились люди.
— Может быть, это как раз то, что вы ищете, — сказал Уильямс.
— Может быть, — ответил я.
Но это оказалось не так. Достаточно было одного взгляда на тощего бородатого мужчину в очках, который подбежал ко мне, когда я вылез из вертолета. Еще больше я в этом убедился, когда увидел семерых или восьмерых бородатых мужчин, стоявших позади него. Они пытались закрепить палатки, которые ветер угрожал снести. Эти люди не смогли бы взять на абордаж и весельную лодку. Их судно, насколько я смог заметить, было повреждено в задней части, и его штирборт лежал значительно ниже уровня воды.
— Хэлло, хэлло, хэлло! — приветствовал меня человек с реденькой бородкой. — Добрый день! Добрый день! Мы чрезвычайно рады видеть вас.
Я взглянул на него и пожал протянутую руку. Потом внимательно присмотрелся к лежащему на одном борт судну и мягко сказал:
— Не исключено, что вы потерпели бедствие, но находитесь здесь в довольно благоприятных условиях, на материке. Помощь скоро прибудет.
— О, мы хорошо знаем, где находимся. — Он неопределенно повел рукой. — Мы встали здесь на якорь три дня назад; к сожалению, ночью во время бури наше судно получило пробоину. Очень некстати.
— Судно получило пробоину, уже когда стояло здесь? Лежало на якоре, как и сейчас?
— Да.
— Действительно не повезло. Из Оксфорда или Кембриджа?
— Конечно из Оксфорда. — Он, казалось, был немного расстроен моим сухим тоном. — Мы члены смешанной геологической и ихтиологической комиссии.
— Что ж, во всяком случае, камней и воды тут достаточно, — сказал я. — А повреждения велики?
— Одна доска пробита и выскочила из паза. Боюсь, что собственными силами нам это не починить.
— Продуктов у вас достаточно?
— Разумеется.
— Передатчик есть?
— Нет, только приемник.
— Пилот вертолета немедленно сообщит об аварии и попросит, чтобы сюда прислали специалиста и инженера, как только погода немного улучшится. Всего хорошего.