Страница 20 из 20
Вообще я думаю, что вся эта ситуация с якобы готовившимся на меня покушением была чистой выдумкой Зекшена. Он всем этим просто искусственно повышал значимость дела. Во время моих прогулок с внешней стороны тюрьмы постоянно дежурили три машины со спецназовцами. В тю-ремном дворе находился вертолет наготове. А в субботние и воскресные дни этот вертолет поднимали в небо над тюрьмой. На допросы меня вывозили в двух бронежилетах. Первый, легкий, предназначался для защиты от пистолетных выстрелов, а второй, тяжелый, – от автоматных. Возили меня на допросы всегда в бронированном автомобиле, это был либо «мерседес», либо БМВ, либо «ауди», а спереди и сзади шли еще две машины. Так что во Дворец правосудия каждый раз отправлялся целый кортеж. Во Дворце меня принимали четыре автоматчика и, не снимая с меня наручников, вели к следователю. Это путешествие было дополнительной издевкой. Меня не вели к следователю напрямую, а проводили по всем коридорам. С грохотом открывались двери, короче говоря, устраивался целый спектакль.
А какие на меня надевались наручники! Не простые, а прикованные к специальному поясу. То есть на меня надевали пояс, а потом руки заковывали в наручники, так что я рук даже поднять не мог. А перед допросом помещали в специальную клетку, где даже пошевелиться нельзя было от тесноты. Да что там пошевелиться, когда у меня руки прикованы, по сути, к поясу. Сижу, обливаюсь от жары и не могу даже пот с лица стереть. Иногда в клетке приходилось сидеть по нескольку часов, а перед допросом с Упоровым меня Зекшен продержал взаперти, скованного, целых семь часов. А на все мои протесты отвечали одно: «Мы не обязаны вам докладывать, когда начнется допрос».
Но что были эти допросы и унижения по сравнению с заседаниями Обвинительной палаты? На каждое из этих заседаний я отправлялся с надеждой. С надеждой на справедливость. Но, как выяснилось потом, все заранее было подготовлено. Никто не собирался слушать ни мои доводы, ни аргументы моих адвокатов. Меня не просто поражал, меня бесил неприкрытый цинизм Крибле, с которым он вел заседания палаты, с которым зачитывал решения по поводу того, что сейчас у следствия нет, но обязательно появятся новые доказательства моей вины.
Не в меньшей степени изощрялся и Зекшен. Он же не мог мне сказать открыто, что засадит меня за решетку. Но намекал достаточно прозрачно. «Учите французский язык, господин Михайлов», – советовал он мне всякий раз на прощание, давая понять, что еще долгие годы мне надо будет говорить в заключении по-французски. Частенько Зекшен попросту спрашивал: «Ну скажите сами, господин Михайлов, что вы ви-новаты, зачем вам меня мучить, я ведь все равно найду?» Да, этот цинизм следователя, прокурора, председателя палаты меня часто злил и даже выводил, хотя и не надолго, из равновесия. Но я не позволял себе расслабляться и никогда не впадал в депрессию. Моя камера была самой чистой в тюрьме, я каждый день драил ее до блеска. Занимался спортом, много читал, анализировал ситуацию, те документы, которые мне были доступны. Зекшен ждал, и говорил об этом открыто, моего срыва. Но напрасны были его ожидания. Я однажды ему даже сказал: «Господин Зекшен, вам проще убить меня, потому что сломать все равно не удастся».
Что мне помогло все это выдержать? Я обычный человек, меня иногда посещали и сомнения и отчаяние. Поддерживалали меня вера в собственную невиновность? Безусловно. Но я предполагал, что следствие может пойти на любой подлог и тогда невиновность доказать будет трудно, если не сказать – невозможно. А выстоять, выдержать все, по большому счету, помогла мне вера в Бога.
Глава третья
«ВЫ НЕ УБИВАЛИ ЛИСТЬЕВА?»
Документы уголовного дела № Р9880/96
Генеральная прокуратура Российской Федерации г. Москва, ул. Б. Дмитровка, 15а
11.08.97. №18/171837-97
Федеральный департамент правосудия и полиции Швейцарской конфедерации
Отдел по международным делам
Секция международной судебной взаимопомощи Господину П. Госэну
Уважаемый господин Госэн!
Генеральная прокуратура Российской Федерации свидетельствует свое уважение Федеральному департаменту правосудия и полиции Швейцарской Конфедерации и имеет честь сообщить следующее. В соответствии с обращением об оказании юридической помощи и в связи с имевшейся предварительной информацией о незаконном уничтожении уголовного дела, по которому Михайлов С.А. был осужден в 1984 году, а также об уничтожении базы компьютерных данных о его судимости и аресте в 1989 году, мною 9 июня 1997 года было возбуждено уголовное дело. Предварительное следствие по нему проводилось следователем по расследованию особо важных дел Генеральной прокуратуры Российской Федерации.
…2 августа 1984 года Президиумом Московского городского суда он (Михайлов. – О.Я.) был осужден по ст. 93 ч. 2 к трем годам условно. 7 декабря 1989 года Михайлов арестован следственным управлением Главного управления внутренних дел г. Москвы по обвинению в преступлении, предусмотренном статьей 95 часть 3, предусматривающей ответственность за вымогательство государственного, кооперативного или общественного имущества… Освобожден из-под стражи 30 июля 1991 года по постановлению прокуратуры г. Москвы. Данное уголовное дело в отношении Михайлова прекращено по пункту 2 статьи 5 УПК РСФСР за отсутствием в его действиях состава преступления.
Как следует из справки оперативно-справочного отдела ГУВД Московской области, гражданин Михайлов не значится в розыске, объявленном правоохранительными органами Российской Федерации.
Следствием установлено, что в зональном информационном центре ГУВД г. Москвы и информационном центре ГУВД Московской области сведения о судимости Михайлова С.А. в 1984 году… о его аресте в 1989 году и освобождении из-под стражи в 1991 году НЕ УНИЧТОЖЕНЫ (выделено мной. – О.Я.).
Принятое решение о прекращении дела по указанным основаниям признано законным и обоснованным. Тем самым считаю, что российская сторона в полном объеме выполнила обращение следственного судьи господина Жоржа Зекшена об оказании юридической помощи по делу, касающемуся Михайлова С.А.
К сожалению, с января 1997 года и до настоящего времени мы не можем получить от швейцарских компетентных властей ответ на обращение следователя по особо важным делам Генеральной прокуратуры Российской Федерации Петра Трибоя об оказании аналогичной помощи по поводу проверки банковского счета Владислава Листьева, убитого 1 марта 1995 года в Москве. По этому же вопросу через Министерство иностранных дел России в мае 1997 года за моей подписью направлялось обращение в адрес федераль-ного прокурора Швейцарской Конфедерации Карлы дель Понте. Но и это обращение осталось пока без ответа.
Примите, господин Госэн, уверения в моем весьма высоком к Вам почтении.
Заместитель генерального прокурора Российской Федерации М.Б. КАТЫШЕВ
Республика и кантон Женевы Судебные органы
Офис судебного следователя Женева, 22 октября 1997 года площадь Бург де Фур, 1.
Судебный следователь: г-н Ж. Зекшен Секретарь суда: мадам В. Портье
Протокол судебного заседания
В присутствии господина Питера Ж. Трибоя – следователя по особо важным делам прокуратуры Российской Федерации. Присутствует по решению от 27 мая 1997 года.
В сопровождении переводчицы – мадам Натальи Козиенко.
В присутствии переводчицы – мадам Коринн Биллод, приведена к присяге.
В присутствии адвокатов Ральфа Освальда Изенеггера, Алека Реймона.
Господин Сергей Михайлов обвинен, привезен из тюрьмы, дает показания.
Судебный следователь сторонам:
Сегодняшнее заседание проводится по просьбе Генеральной прокуратуры Российской Федерации.
Вопрос:
Где находился господин Михайлов в период с февраля по апрель
1995 года?
Господин Михайлов:
С середины 1993 года и по настоящее время я не возвращался в Россию. С февраля по июнь 1995 года я официально находился в Австрии. С июля 1995 года моя семья и я поехали на каникулы в Испанию. С сентября 1995 года моя семья переехала в Швейцарию.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.
//