Игра стихий

Надеюсь, он поймет, что это не от недоверия, а ради его же безопасности. Из дворца нельзя было уйти стабильным порталом, но использовать внутри интуитивный способ – запросто. Я быстро прижал к себе Милу и переместился в оранжерею. Был там как-то, сопровождал Инвара на встрече. Надежда, что в оранжерее сейчас никого нет, оправдалась.

– Что ты делаешь! – взвизгнула Мила, отталкивая меня.

Маска исчезла. Передо мной стояла незнакомая разозленная девушка, и я снова тонул в ее ненависти. На этот раз мне удалось обуздать собственные эмоции. Чему бы Милу ни научили за три года, она все равно была ограничена в средствах. У меня преимущество – опыт, знания и постоянный источник силы. Но сейчас я мог рассчитывать только на интуицию и свою любовь к младшей сестренке.

– Ничего, просто хочу поговорить с сестрой без свидетелей. – Я мягко улыбнулся, протягивая ей руку. – Мила, что с тобой?

– Со мной? – Она отшатнулась и в ярости топнула ногой. – У тебя хватает наглости спрашивать, что со мной? Предатель!

Предатель? Конечно же, инквизиторы объявили меня предателем. Но почему-то показалось – у Милы ко мне собственный счет.

– Я не предавал тебя, сестренка.

– Не смей меня так называть! Предатель! Это все ты… Это все из-за тебя…

Она кричала и совершенно не владела собой. И это было мне на руку. С холодной и расчетливой Милой пришлось бы играть по ее правилам, а с истерикой младшей сестры я уж как-нибудь справлюсь. Тем более приступ ярости сменился бессильными слезами – взахлеб, до икоты.

Мила позволила мне приблизиться, позволила обнять ее и утешать. Теперь я чувствовал не ненависть, а огромную обиду. И, к своему огромному облегчению, узнавал сестру.

– Мила, сестренка… – шептал я ей на ухо, – как же я рад, что ты жива.

– А ты надеялся, что я умру, да? – прорыдала она, изо всех сил цепляясь за меня.

Я подхватил ее на руки и понес к ближайшей скамейке. Счастье, что в оранжерею до сих пор никто не вошел. О звуконепроницаемой завесе побеспокоился заранее, но в остальном приходилось рассчитывать только на удачу.

– Мне сказали, что ты умерла.

Сел, не выпуская Милу из рук, устроил ее на коленях. Со стороны – влюбленная парочка. Если кто-то увидит, репутация эскорт-охранника рухнет, но какое мне до этого дело? Мила никак не отреагировала на мои последние слова, продолжая плакать. Сейчас она уже не играла, я наблюдал вполне искреннюю истерику.

– Солнышко, похоже, нас обоих обманули. Я только этой весной узнал, что ты жива. И с тех пор искал тебя.

Ладно, искал не я, а Инвар. Но Миле сейчас ни к чему подробности.

– Все ты врешь, – прорыдала Мила.

– Сама подумай, как бы иначе я тут оказался?

Невольно вспомнил Дженни, которая если и плакала, то потом всегда стыдилась своих слез, считала их проявлением слабости. Мила же упивалась истерикой и жалела себя. С удовольствием окатил бы ее ледяной водой, но нельзя. Хотя если она будет продолжать в том же духе, пожалуй, перемещу нас в королевский парк и засуну ее в сугроб.

Думать сестре не хотелось, ей хотелось плакать. Я терпеливо ждал, крепко прижимая ее к себе и покачивая на руках. Потом не выдержал и тихонько стал напевать ее любимую песенку. Певец из меня неважный, но в детстве Мила с удовольствием слушала ее перед сном.

Плач затихал. Мила несколько раз судорожно всхлипнула и посмотрела на меня. Глаза опухли, нос покраснел – все как полагается.

– Мила, ты знала меня долгие пятнадцать лет своей жизни, – произнес я мягко. – Так, может, попробуешь забыть, что тебе обо мне наговорили, и вспомнишь старшего брата?

Она нахмурилась и надула губы, но я уже чувствовал – в ней проснулся интерес.

– Расскажи, – буркнула она, делая вид, что ей все равно.

Смешная. Продолжает сидеть на коленях, и рукой давно обвила меня за плечи, а хочет казаться неприступной.

– Мне сказали, что ты умерла во время вступительного испытания. Не выдержала нагрузки. Я был на похоронах. Все мы были, вся семья… Мама, отец, братья. После похорон в школу я не вернулся – сбежал в Крагошу. Случайно познакомился с одним человеком, он помог мне поступить в университет драконов в Армансу.

Мила слушала внимательно, не перебивая. Я ощущал, как она расслабляется – даже если не верит, то хочет поверить.

– А прошлой весной я был на задании в Мурильмии… Да, Мила, так же, как ты сейчас тут. И кое-кто из старых знакомых проговорился, что ты жива. Инквизиторы зачем-то спрятали тебя от меня, от семьи. Или отец был в курсе?

– Не думаю… – прошептала Мила. – Мне сказали… сказали…

Я решил, что сейчас снова начнутся слезы, но она справилась с волнением.

– Когда я очнулась после тех кошмаров, мне сказали, что испытание я провалила и что семья отреклась от меня. Что я не нужна вам такая… такая… такая ущербная… – Мила перевела дыхание и продолжила: – Я не поверила сразу. Мне показали бумаги, подписанные отцом. Я переходила в собственность… – она споткнулась и все же решила не называть имени, – одного человека, инквизитора. Я все равно не верила, что ты меня оставишь. И долго ждала, когда ты придешь и освободишь меня, избавишь от мучений… – она снова осеклась.