Игра стихий

Дождавшись результатов, Инвар объявил, что на первый раз количество баллов может быть распределено по разным точкам. Как у меня, в итоге, и вышло – сотрясение плюс подвывих вместо перелома.

Мариза туго перебинтовала лодыжку:

– Ну как?

– Легче, спасибо.

Из-за головной боли я не сразу поняла, что перестала чувствовать чужие эмоции. Теперь тишина давила и нервировала. Потянулась к силе и наткнулась на пустоту. Неприятно. Не думала, что настолько привыкла к источнику.

– Сейчас найдем тебе палку, и надо идти. Джен, ты меня слышишь?

Мариза тронула меня за плечо.

– А? Да, слышу… А куда?

– Ты меня пугаешь. Карту не запомнила?

– Карту? А, да… карта.

Инвар показал нам карту острова, но с собой ее не дал. Мы быстро поделили карту на пять секторов, и каждый запомнил свою часть. Это все головная боль. Ничего не соображаю. Очередной приступ тошноты заставил меня отойти в сторону.

– Мда… Пожалуй, тебе лучше остаться здесь, – решила Мариза. – Полежи в тенечке.

– Как остаться? – не поняла я. – А ты?

– А я пойду наших искать. Мы договорились встретиться у рифов. Тоже не помнишь? Я туда и шла, когда обнаружила тебя на берегу. Сиди здесь, а лучше полежи. Мы за тобой вернемся.

– Хорошо.

Не было сил спорить. И идти никуда не хотелось. Я сидела на песке, прислонившись спиной к валуну, и смотрела вслед Маризе, которая бодрой рысцой бежала вдоль береговой линии. Да, вместе мы бы плелись шагом. Впрочем, это только временная отсрочка. Как только соберемся вместе, отсидеться не получится. Лойи всемогущий, как я наверх-то полезу?

Мариза обогнула мыс, и я осталась одна. В тени солнце не слепило глаза, но прохлады не ощущалось. От жары пощипывало кожу, и теплый морской бриз не спасал. Наоборот, от него было солоно на губах и еще больше хотелось пить. Может, зайти поглубже в лес? Да и палку поискать заодно, без нее я идти не смогу.

В лесу было душно, влажно, темно и страшно. И привычных деревьев не наблюдалось – стволы либо волосатые, либо покрытые густым мхом, без нижних ветвей. Зато густо оплетенные лианами. Вот только из лиан палку не смастерить. А еще тут стрекотало, скрипело, шуршало и шелестело.

Я решила зайти чуть подальше, поискать какое-нибудь поваленное дерево. С опаской обошла куст с толстой паучьей сетью, и тут что-то треснуло, как будто я наступила на ореховую скорлупу. Глянув под ноги, я взвизгнула и шарахнулась назад. Какая там скорлупа! На земле кишмя кишели жуки – крупные, размером со сливу, с длинными усами и шустрыми лапами.

Рванула к берегу, забыв про больную ногу, оступилась и чуть не упала. Взмахнула руками и схватилась за ближайшую лиану, свисающую с дерева. Лиана на ощупь оказалась… живой! Сообразив, что держу за хвост змею, я завизжала еще громче и ринулась прочь, наплевав на дикую боль в лодыжке.

Едва выбежав из леса, я умудрилась споткнуться о камень, и непременно рухнула бы, но кто-то подхватил меня сзади, не позволяя упасть. Вместо того чтобы обрадоваться, я испугалась еще сильнее и дернулась, вырываясь. И не просто дернулась, а применила один из приемов рукопашного боя. Его тут же блокировали, и я все же упала, на живот, носом в песок.

– Шустрая ты стала, – услышала я знакомый голос, – только орать-то тогда зачем?

– Ларс, слезь с меня! – потребовала я, отплевывая песок. – Вы уже вернулись, что ли?

Ларс фыркнул, отпустил меня из захвата и помог подняться на ноги.

– Кто «вы»? – спросил он. – Ты кого-то видела?

Бедная лодыжка, не ожидавшая от меня такого коварства, отомстила диким приступом боли. И в голове снова застучало, а к горлу подступила тошнота.

– Эй, ты чего? – нахмурился вдруг Ларс. – Я тебя вроде аккуратно…

– Да не ты это… – выдохнула я, морщась от боли. – Четыре балла, чтоб им пусто было. Маризу видела, она побежала к месту встречи, а я тут ждать осталась, у меня вот… – я продемонстрировала поврежденную ногу. – И еще сотрясение. Сам-то как?

– Да ерунда, – отмахнулся Ларс, – царапина на предплечье и синяк на боку. А зачем в заросли полезла?

– Палку искала…

– Нашла?

– Нет.

– А кого нашла-то? – прищурился Ларс.

– Змею… – насупилась я, слегка покраснев.

Да, время идет, а Дженни не меняется. Все тот же ребенок, дающий деру при любом удобном случае. Стыдоба!

– Она тебя не укусила?

Ого, а рыжий-то волнуется. Я не чувствовала его эмоций, но у Ларса потемнели глаза – верный признак того, что ему не безразлично происходящее.