Страница 58 из 89
Приступая к застолью, собравшиеся выбирали симпосиарха, распорядителя пира. Он следил за направлением беседы, не допускал крайностей, руководил смешиванием вина с водой, старался не допустить, чтобы гости выпили слишком много (Plut. Mor. 619 b). Во время симпосиона ценилось умение принять свободную и непринужденную позу, а в начале беседы похвалить что-нибудь из окружающей обстановки.
Перед едой слуги подавали воду для мытья рук, затем у каждого ложа ставили маленькие столики с угощением, которые меняли при каждой перемене блюд (Aristoph. Vesp. 1210-1218). Такой круглый столик на трех ножках представлен на стеле ситонов (рис. 78). Прежде чем приступить к питью вина, пирующие снова мыли руки, а слуги подметали и даже мыли пол (Xenophan. I, 1), потому что туда падали остатки пищи и куски хлебного мякиша, с помощью которого ели и обтирали руки. Ведь греки почти не употребляли ложек и вилок, они ели руками пищу, предварительно разрезанную на небольшие куски. В одном ольвийском андроне археологами обнаружены даже канавки, куда стекала вода при мытье пола[712]. После влажной уборки мокрая галечная мозаика в центре андрона блестела особенно ярко и радовала глаз своим узором.
Трапеза начиналась с горячих и холодных растительных, мясных или рыбных блюд. Потом подавался десерт: фрукты, орехи, сыр, а затем начинался собственно симпосион – совместное питье вина. Его в присутствии гостей смешивали с водой в больших кратерах и затем разливали в кубки различных форм – килики (рис. 79, 80, 82), скифосы, канфары (рис. 38), ритоны и др. Вино зачерпывали специальными черпаками – киафами (рис. 45) и лили через ситечки, поскольку в древности вина имели осадок. В богатых домах в парадный сервиз входили сосуды из золота, серебра и бронзы (Plut. Alc. 4), но больше всего употребляли керамическую посуду. Бесчисленное количество обломков расписной столовой керамики встречается при раскопках античных городов, а в погребениях сохраняются целые сосуды, дающие возможность почти по каждому фрагменту узнать всю форму изделия. Поэтому сейчас можно достаточно хорошо представить парадный сервиз для симпосиона, употреблявшийся в любом из исследованных археологами греческом городе.
В Афинах с середины VI до середины V в. до н. э. богатые граждане заказывали специальные сосуды для определенного пира и оговаривали с вазописцем сюжет росписи и надписи имен около изображенных персонажей (последнее известно потому, что надписи исполнены до обжига сосуда)[713]. Великолепный пример такого рода дает килик мастера Бригоса, расписанный в первой четверти V в. до н. э.[714] Заказчик пожелал представить сцену будущего пира. В симпосионе участвовали пятеро мужчин, юноша виночерпий разливал вино, а несколько гетер таневали, пели и играли на аулосе и барбитоне. В медальоне килика нарисован один из гостей Филипп, наблюдающий за танцем юной девушки Каллисто; аулос в его руке показывает, что он и сам музицировал во время симпосиона (рис. 79). На стенках килика изображены другие гости, слушающие игру флейтисток и собирающиеся пить из киликов и скифосов (рис. 80). Описанный килик найден в Южной Италии. Это объясняется тем, что после пира такие сосуды часто продавали, и они попадали в разные города на симпосионы местных эллинов. Некоторые из них ездили в Афины и даже могли знать тех, кто изображен на вазе.
Подобные аттические сосуды покупали и в Северном Причерноморье. В конце VI в. до н. э. состоятельный боспорянин приобрел кратер для смешивания вина на пирах в Пантикапее. Вероятно, ему понравилась сцена симпосиона на венчике вазы. На сохранившемся фрагменте представлены только мужчины, на каждом ложе по два человека; их развлекает флейтист, а слуга подносит килик с вином. Стены андрона украшены венками с цветами, намеченными белой краской (рис. 81)[715].
Перед тем, как начать пить вино, греки повязывали голову лентами (рис. 80) или надевали венки из цветов и душистых растений, умащались благовонными маслами, затем пели хором пеан и совершали возлияния в честь Доброго Гения и других божеств (Plat. Symp. 212 e; Xen. Symp. II, 1; Athen. IV, 2). Надписи на застольных чашах свидетельствуют о том, что в Северном Причерноморье придерживались аналогичных правил. Посвящения Доброму Гению прочерчены на киликах V-IV вв. до н. э. из Ольвии и Пантикапея[716]. На других киликах вырезаны надписи застольного содержания: «Наливай пить в меру сил», «Выпив меня, Поликрат будет радоваться», «Наполняй до краев» и др[717].
Третью чашу вина пили за удачу и посвящали ее Зевсу Сотеру, что отразилось в поговорке «третья – Сотеру»[718]. Это правило, по всей вероятности, соблюдалось и на симпосионах в Северном Причерноморье, о чем свидетельствуют граффити с именем Зевса Сотера на застольных чашах и кратерах из Борисфена, Ольвии и Пантикапея[719].
Вино пили, разбавляя водой в различных пропорциях, поэтому его можно было выпить много. Гесиод в поэме «Труды и дни» (ст. 596) рекомендовал пропорцию из трех частей воды на одну часть вина, а вино, разбавленное наполовину водой, считалось очень крепким. Утонченные любители вина пили каждый сорт с определенным количеством воды (Plut. Mor. 619 b). Иногда вино смешивалось с горячей водой (Athen. IV, 4), но обычно с холодной, а летом специально охлажденной. Пить цельное вино считалось опасным для жизни. Об этом говорится в эпиграмме Каллимаха (AP. VII, 454):
Перевод Ю. Шульца
По мнению греков, только варвары способны пить неразбавленное вино, но вместо приятной беседы и веселого настроения у них, как, например, у скифов, получалось крикливое пьяное собрание. Такие привычки считались унизительными и губительными. Геродот записал рассказ спартанцев о том, как их царь Клеомен сошел с ума и умер, потому что научился у скифов пить неразбавленное вино. Поэтому, когда спартанцы хотели выпить вина покрепче, они говорили: «Налей по-скифски!» (Her. VI, 84; Athen. X, 29).
Греки считали хорошим тоном пить умеренно, чтобы при возвращении домой не нуждаться в помощи слуги (Theogn. 475-495; Xenophan. I, 17-18), но это правило зачастую нарушалось (Theogn. 469-470; 479-484). В «Пире» Платона (223 c, d) некоторые гости, опьянев, заснули тут же за столом. Комедиограф Евбул с наибольшей полнотой отразил отношение греков к тому, сколько следует пить вина: после трех чаш разумному гостю следует удалиться домой, четвертую чашу осушают соревнующиеся в умении пить кубок залпом, после пятой чаши за столом поднимается крик, после шестой чаши гости ударяются в разгул, после седьмой начинают драться, восьмая чаша приводит к тюрьме, девятая к болезни, а после десятой сходят с ума (Athen. II, 36). На симпосионах в Северном Причерноморье устраивались соревнования, о которых говорит Евбул. Это отражено в граффити на застольных чашах: на ольвийском килике прочерчены слова «выпить одним духом», а на кубке из Херсонеса надпись сообщает, что на пиру будет первенствовать тот, кто без перерыва пять раз осушит кубок[720].
712
Там же. С. 57.
713
Webster T.B. Potter and Patron in Classical Attens. London, 1973. P 53-54, 299.
714
ARV2. P. 371. № 24.
715
Corpus vasorum antiquorum. Pusckin Museum. T. 1. Pl. 25.
716
Толстой И.И. Греческие граффити древних городов Северного Причерноморья. М., Л., 1953. № 12, 14, 161
717
Там же. № 10-17.
718
Liddle G., Scott K. A Greek-English Lexicon. Oxford, 1968. P. 175.
719
Толтой И.И. Греческие граффити древних городов Северного Причерноморья. М.,-Л., 1953. С. 100; Яйленко В.П. Граффити Левки, Березани и Ольвии // ВДИ. 1980. № 2. С. 90-91; Русяева А.С. Религия и культы античной Ольвии. Киев, 1992. С. 57.
720
Яйленко В.П. Указ. соч. С. 91. № 92; Он же. К публикации свода херсонесских граффити // Эпиграфика. Вып. 2. М., 1987. № 1491.