Страница 7 из 11
И он бросил на Маршалка многозначительный взгляд.
– Я сошел с парохода четыре часа назад. Судя по первичным признакам, тело находится в дымоходе не менее двух суток.
Лейстред состроил брезгливую мину.
– Надо же, книготорговец, а знаком с анатомией. Или как там это называется. Что-нибудь еще, мистер всезнайка?
– Дверь была заперта изнутри.
– О, труп в закрытом помещении? Домохозяйка говорит, что не помнит, чтобы к погибшей кто-то приходил. Заметьте, мы уже успели ее опросить. Скотленд-Ярд работает, как часы. Да, загадка: куда делся преступник?
– Щеколда в ванной открыта. Из окна легко выбраться на крышу соседнего дома. Дальше – дворами.
– Еще один Холмс на нашу голову! – Лейстред картинно схватился за виски.
– Всего лишь книготорговец.
– Лучше бы книжек меньше читали. – Инспектор был в крайнем раздражении.
Маршалка это мало тронуло.
– Инспектор, обратите внимание на отметины на теле.
– А что с ним? – Лейстред даже не повернулся к камину, рядом с которым лежало тело, накрытое простыней.
– Следы сильных ожогов на руках, груди, животе и в районе паха. Следы от веревки на запястьях.
– И что это значит?
– Перед смертью ее пытали.
– Какое варварство! Я же говорю: иностранцы.
Отделившись от стены, Смит подошел к инспектору и что-то шепнул на ухо. Лейстред кивнул.
– Посторонних прошу немедленно покинуть помещение, – взвизгнул он. – Вы, господин книготорговец, обязаны явиться ко мне для дачи дополнительных показаний…
Бенкендорф зажмурился. Описанная Маршалком картина пыток буквально стояла у него перед глазами. Зачем он только спросил о подробностях. Теперь еще ночью приснится. Граф, хоть и являлся дипломатом, но натурой был впечатлительной.
– Какое варварство, – совладав с эмоциями, проговорил он. – А еще англичане кичатся своей культурой. Сотворить такое и с кем? С женщиной, с молодой женщиной!..
– Ставки высоки, мелочи в расчет не идут.
– Жизнь барышни – это мелочь?!
– Жизнь вообще недорого стоит. Меня радует другое.
– Вас… радует? Что, позвольте, спросить?
– Она погибла, как герой. Ничего не выдала. Жаль, что за подвиг не будет награды.
– Откуда вам знать?
– За мной не следил милейший господин в сером пальто. Под которым кобура под большой калибр.
– Секретная служба? – одними губами прошелестел Бенкендорф, как будто у стен посольства тоже есть уши.
Маршалк счел вопрос риторическим.
Граф пребывал в полной растерянности, хоть сохранял на лице маску спокойствия.
– Что намереваетесь предпринять?
– Найти то, за что она погибла. Где потребуется.
Намек был понят.
– Вы хотите сказать, что… здесь? – Граф не мог произнести вслух кощунство.
– В случае необходимости.
– Я должен быть заранее поставлен в известность о любых ваших действиях.
– Невозможно.
– Почему?
– Буду действовать, как сочту нужным. По обстоятельствам.
Бенкендорфу потребовалось вся выдержка, накопленная за годы государственной службы, чтобы не совершить ошибки и не обложить по матушке наглеца. Он хоть и был графом, но ничто человеческое ему было не чуждо.
– Как вам будет угодно, – сухо сказал он. – Позволите один вопрос?
Маршалк не возражал.
– Как найдете то, неизвестно что?
– Вещь небольшая, прямоугольной формы, плоская.
– Откуда вам это известно?
– Простая система: вещи должны быть параллельны друг другу. Там, где это правило нарушено, – приложил руку посторонний. Кларисса тщательно соблюдала правило. Что позволило указать на размер и форму спрятанного. Убийца точно знал, что ищет.
– Не проще ли записка или условный знак?
– Записку можно перехватить, знак выдает. Порядок предметов ни у кого не вызывает подозрения.
– Замечательная система… – согласился граф.
– Мне нужны сведения: с кем и когда Кларисса общалась в посольстве.
– Обратитесь к секретарю Ливневу, он ведет учет.
Маршалк вышел, не удостоив Бенкендорфа дежурной вежливости. По правде сказать, граф и без того был сыт по горло общением с ним.
Борис Георгиевич только успел обменяться с Ливневым мнением о будущих скачках и темных лошадках, как приятная беседа была смята самым грубым образом. Откуда ни возьмись, возникла фигура в черном плаще.
– Вы Ливнев?
Несчастный чиновник и Ванзаров переглянулись. Ливнев искал поддержки. Но что может второй секретарь перед слепой, непререкаемой силой?
– К вашим услугам, господин Маршалк.
– Соберите книги официальных посещений, записи о частных визитах и все сведения о последнем приеме в посольстве.
– Разумеется, как вам будет угодно. Когда подготовить?
– Сегодня. Это что?
Взгляд Маршалка, за которым проследил Борис Георгиевич, упирался в огромный чемодан. Как он мог забыть! Проклятый Кузькин так и не выполнил распоряжения. Какой позор, а еще дворецкий.
– Простите, я распоряжусь… – пролепетал дипломат.
Его порыв был остановлен решительным жестом. Маршалк взялся за ручку и… сам поднял невероятный груз! Борис Георгиевич отказался в это поверить, если бы не видел этого. Маршалк понес чемодан по лестнице как обычную поклажу. И донес бы до самого верха. Но металл не так прочен, как человек. Замки не выдержали, крышка чемодана распахнулась, и содержимое посыпалось на лестницу.
Маленькая тайна открылась. Чемодан был набит старинными фолиантами. Вот чем объяснялся его безумный вес. Судя по кожаным переплетам, книги были выпущены в глухое Средневековье и раньше. Так вот каково богатство убогого букиниста! Не разбираясь в раритетах, Борис Георгиевич отчего-то был уверен, что эти книги редкие, если не редчайшие.
– Откуда это… эта коллекция? – проговорил он.
Маршалк как ни в чем не бывало складывал выпавшие тома в нутро чемодана.
– Одолжил в библиотеке Ватикана.
– Одолжили?
Теперь уже и Ванзарову потребовалась дружеская поддержка. Но Ливнев смотрел на книги, как завороженный. Вероятно, оба чиновника думали одно и то же: одолжил или… украл?
– У них много. Пропажи не заметят.
Собрав последние книги, Маршалк подхватил чемодан и понес наверх, оставив дипломатов тонуть в догадках: шутил он или нет?
Ночь стояла над Лондоном глухая и непроглядная. Пиккадилли и Бонд-стрит сияли огнями и витринами, но поблизости, в боковых улочках тускло дрожали газовые фонари. Редкие и одинокие. Такая ночь зовет к преступлению. Такая ночь заранее покрывает любое зло, проверяя идущего на риск героя: способен ли он перешагнуть через условности человеческой морали, способен быть сильным и свободным, способен ли распоряжаться чужими жизнями? Такая ночь в самый раз для черного плаща.
Двигаясь окружным маршрутом, Маршалк не прижимался к стенам домов, не таился и не оглядывался. Плащ, который днем казался вызывающим, в темноте скрывал его словно плащ-невидимка. Случайный прохожий воткнулся в Маршалка, как в стену, и от неожиданности с головы его свалился котелок. Прохожий так и не понял, с чем столкнулся: то ли с призраком, то ли с человеком. Чего во тьме не бывает.
Борн-стрит сопела сном мирного трудяги-обывателя. Маршалк прошелся по противоположной стороне улицы, разглядывая домик миссис Пинкс. Свет теплился в окнах хозяйки. Верхний этаж был темен, шторы тщательно задернуты. Филеры, если и были, то вели себя крайне осмотрительно. Маршалк не смог заметить ни одной личности, которая старалась казаться незаметной. Или их не было, или ловушка была заготовлена внутри. Но выбора не оставалось.
Свернув в боковую улочку, Маршалк вышел с обратной стороны дома. Водосточная труба оказалась достаточно прочной и могла его выдержать. Вскарабкавшись на крышу соседнего домика, Маршалк бесшумно пробрался по кровле и очутился как раз под окном ванной Клариссы. Подтянувшись на руках, он уперся носками ботинок в кирпичную выемку и приподнялся над откосом окна. Рама подалась на удивление легко. Он приоткрыл створку и пролез внутрь.