Страница 8 из 27
– Не потерпели ли наши войска поражение?
– Нет, они остаются непобедимыми, но многие тысячи наших соотечественников сложили головы в битвах и походах. Рамсес требует новых сил. Лазутчик Паакер передал мне письмо от наших товарищей из царского окружения, а наместнику – письменное приказание фараона прислать ему пятьдесят тысяч воинов. А так как все военные и даже все вспомогательные отряды уже находятся в действующем войске, то приказано вооружить принадлежащих храму земледельцев и отправить их в страну Сати.
Ропот недовольства прокатился при этих словах. Главный астролог топнул ногой, а Гагабу спросил:
– Что же ты думаешь делать?
– Исполнить повеление царя, – ответил Амени, – и немедленно созвать настоятелей всех храмов города Амона сюда на совет. Пусть каждый из них в своем святилище помолится божеству о даровании ему мудрости. Когда мы решимся на что-нибудь, то прежде всего нужно будет привлечь на нашу сторону наместника. Кто вчера присутствовал при его молитвах?
– Очередь была моя, – отозвался главный астролог.
– После трапезы последуй за мной в мое жилище, – сказал Амени. – Но почему нет здесь нашего поэта?
В эту минуту появился Пентаур и, с достоинством поклонившись сидевшим за другими столами, отвесил глубокий поклон Амени. После этого он попросил позволить ему отправить слепого пастофора Тета вместе с лекарем Небсехтом к дочери парасхита. Амени согласно кивнул и воскликнул:
– Пусть они поторопятся! Паакер ожидает у больших ворот и будет сопровождать их в моей колеснице.
Как только Пентаур вышел, старший жрец из Хенну обратился к Амени:
– Поистине, я именно таким представлял себе вашего поэта. Он подобен солнцу и имеет царственную осанку. Наверное, он знатного рода.
– Его отец – простой садовник, – сказал главный жрец. – Он умело возделывает землю, отданную ему нашим храмом, но с виду он не похож на благородного человека и имеет грубые привычки. Он рано послал Пентаура в школу[32]. Здесь мы воспитали даровитого мальчика и сделали его тем, что он есть.
– Чем он занимается в храме?
– Он обучает старших воспитанников высшей школы грамоте и красноречию, также он отличный наблюдатель звездного неба и самый сведущий из наших толкователей снов, – ответил Гагабу. – Но вот и он. К кому везет Паакер нашего косноязычного лекаря и его помощника?
– К изувеченной дочери парасхита, – пояснил Пентаур. – Что за суровый человек этот лазутчик! Его голос режет мне слух, и он обращается с нашими лекарями, точно они его рабы.
– Он недоволен поручением, возложенным на него царевной, – оправдывая его, сказал главный жрец.
– Но у его брата, покинувшего нас несколько лет тому назад, был мягкий и уживчивый характер.
– А отец, – добавил Амени, – принадлежал к числу лучших, деятельных людей и обладал тонкими чувствами.
– Значит, Паакер унаследовал дурные свойства от своей матери.
– Нет. Это кроткая, приветливая, добродушная женщина.
– Я часто слышал о подвигах махора, – сказал старший жрец из Хенну, – но я толком не знаю, каковы его обязанности как лазутчика[33].
– Он должен, – начал пояснять Гагабу, – вместе с отобранными смелыми людьми проникать на неприятельскую территорию, собирать сведения о народонаселении, исследовать расположение гор и рек, все это записывать и передавать собранные сведения правителю Дома войны[34], который должен использовать их, планируя передвижения войск.
– Значит, махор должен быть хорошим воином и одновременно обладать искусством письменного изложения?
– Именно так. Отец Паакера был не только героем, но и описывал увиденное так, что его сжатые, вразумительные отчеты позволяли явственно представить исследованную им страну, как будто вы обозревали ее с горной вершины. Он первый получил звание махора. Царь ценил его так высоко, что только от царя и от правителя Дома войны он получал приказания.
– Они принадлежали к благородному роду?
– К одному из древнейших и благороднейших во всей стране. Его отцом был великий воин Асса, – ответил главный астролог. – И кроме того, достигнув сам высокого положения и необыкновенного богатства, он женился на племяннице царя Хоремхеба, которая имела бы такие же права на трон, как и наместник, если бы дед Рамсеса не завладел им насильственным образом.
– Обдумывай свои слова, – сказал Амени, прерывая речь запальчивого старика. – Рамсес I был и остается дедом нашего царя. В жилах его по материнской линии течет кровь настоящих потомков бога Солнца.
– Но гораздо обильнее и чище та божественная кровь, что течет в жилах наместника, – решился возразить главный астролог.
– Однако корона принадлежит Рамсесу, и он будет носить ее, раз это угодно богам. Подумай о том, что мятежные слова подобны огненным искрам, их часто разносит ветер, и они могут родить пожар. Пируйте на здоровье, но прошу вас в этот вечер не упоминать более о царе и о новых порядках. А ты, Пентаур, исполни завтра мое приказание, но не забывай о благоразумии.
Главный жрец поклонился и оставил пирующих.
Едва дверь закрылась за ним, старший жрец из Хенну сказал:
– Меня удивляет все то, что мы узнали о царском лазутчике, занимающем столь важный пост. Разве он отличается особенными дарованиями?
– Он был прилежным учеником с посредственными способностями.
– Значит ли это, что звание махора наследуется?
– Никоим образом.
– Но как же мог…
– Уж так случилось, – прервал его старый Гагабу. – У сына виноградаря рот наполнен виноградом, а перед сыном привратника замки отпираются сами собою.
– Во всяком случае, – прибавил один из старших жрецов, молчавший до сих пор, – Паакер имеет некоторые заслуги как махор и обладает качествами, достойными похвалы. Он неутомим и настойчив, не отступает перед какою бы то ни было опасностью и уже ребенком отличался набожностью, доказываемою на деле. Тогда как другие ученики относили свои карманные деньги продавцам фруктов и пряников у ворот храма, он покупал гусей, а на богатые подарки, достававшиеся ему от матери, приобретал молодых газелей, чтобы возложить их на алтарь богов. Ни один из вельмож страны не обладает таким богатым собранием амулетов и статуэток, изображающих богов, как он. Паакер и теперь принадлежит к числу самых благочестивых людей, и заупокойные жертвы, которые он принес в память своего умершего отца, поистине царские.
– Мы благодарны ему за эти дары, – сказал казначей, – почтение, с каким он вспоминает о своем отце после его смерти, необыкновенно и в высшей степени похвально.
– Он старается походить на своего отца, – насмешливо заметил Гагабу, – и если не во всех чертах уподобляется ему, то все-таки теперь сделался похожим на него, но увы, подобно тому, как гусь похож на лебедя, а филин на орла! Там была гордость, здесь – высокомерие, там дружеская строгость, здесь – грубая жестокость, там – достоинство, здесь – заносчивость, там настойчивость, здесь – упрямство. Он набожен, и его дары небесполезны для нас. Казначей может им радоваться и вкушать финики, не разбирая, с кривого они дерева или с прямого. Но если бы я был божеством, то ценил бы их не выше, чем перо удода. Ведь все зависит от качеств сердца, приносящего эти дары!
– Разве ты исследовал его сердце? – спросил главный астролог.
– Как этот кубок! – вскричал Гагабу. – Я изучал его непрестанно в течение пятнадцати лет. Этот человек был, есть и будет полезным для нас. Да, наши лекари употребляют горькую рыбью желчь и убийственные для человека яды в качестве лекарства, и подобные люди…
– В тебе говорит ненависть, – прервал раздраженного старика астролог.
– Ненависть? – переспросил тот, и губы его задрожали. – Ненависть? – И он ударил кулаком по своей широкой груди. – Правда, ненависть не чужда этому старому сосуду, но открой свои уши, астролог, и вы все выслушайте меня теперь. Существует два рода ненависти. Один род – это ненависть человека против человека, такую ненависть я в себе подавил, умертвил, уничтожил, и каких усилий мне это стоило! Божество может простить все, только не ненависть человека к человеку. Но есть ненависть другого рода, угодная небожителям, и я желал бы, чтобы она никогда не истощалась в моей груди, – это ненависть ко всему, что противится свету, добру и чистоте, ненависть Гора к Сету. Меня наказали бы боги, если бы я ненавидел Паакера, чей отец был мне другом. Но пусть духи мрака вырвут износившееся сердце из моей груди, если в нем погаснет отвращение к низкому, своекорыстному жертвователю, который хочет купить у богов земное счастье и в душе которого кишат темные помыслы и намерения! Небожителям не могут быть приятны дары Паакера, как тебе, астролог, не мог бы понравиться сосуд для розового масла, наполненный скорпионами, тысяченожками и ядовитыми змеями. Давно уже я руковожу его молитвами и никогда еще не слыхал от него мольбы о ниспослании чистых благ, зато тысячу раз слышал, как он молился о погибели людей, которых он ненавидит.
32
Папирусы свидетельствуют, что сыновья незнатных людей могли быть приняты в сословие жрецов. Замкнутых каст, подобно индийским, у египтян не было.
33
Обязанности махора (лазутчика) известны нам из хранящегося в Британском музее папируса (так называемого «папируса Анастази I»).
34
Правитель Дома войны – должность, которую, пожалуй, можно сравнить с должностью министра военного ведомства. Упоминание о ней встречается уже на очень ранних памятниках письменности.