Страница 5 из 6
Я уже указал на разницу, существующую между группами людей, соединенных с целью насилия и с целью промышленного производства, на разницу, состоящую в том, что первые способны к самопожертвованию, а последние нет. Это странное обстоятельство – причина того, что занятия торговлей и промышленностью пользуются гораздо меньшим уважением, чем занятия военным ремеслом. С первого взгляда кажется неразумным – и многие писатели старались доказать, что мирные и рассудительные люди, занятие которых состоит в том, чтобы покупать и продавать, пользуются меньшим почетом, чем буйные и часто безрассудные люди, занимающиеся убийством. Тем не менее человечество, вопреки философам, отдавало всегда предпочтение солдатам. И это вполне справедливо. Задача военных в сущности состоит не в том, чтобы убивать, а чтобы быть убитыми, и вот за это мир, хотя и довольно бессознательно, чтит их ремесло. Убивать есть дело палачей, и мир никогда не чтил их выше купцов, но он уважает солдат за то, что они отдают свою жизнь, служа государству. Солдат может быть беспечен, пристрастен к удовольствиям и приключениям; всевозможные побочные побуждения, и притом довольно низкого свойства, могут влиять на выбор им этого ремесла и руководить его повседневным образом жизни, но мы уважаем его за то, что, поставленный в проломе крепостной стены и, имея позади себя всевозможные удовольствия мира, а впереди только долг и смерть, он, как мы уверены, не отвернется, а смело пойдет вперед. Он знает, что такой выбор может каждую минуту представиться ему, и поэтому заранее решился и всегда готов смело встретить смерть.
Не меньшее уважение питаем мы к юристам и врачам – уважение, основанное на их предполагаемой самоотверженности. При всей учености и ловкости юриста мы главным образом уважаем его в силу нашей уверенности, что, заняв место судьи, он, невзирая ни на что, будет стараться судить справедливо. Если бы мы могли предположить, что он будет брать взятки и пользоваться своей ловкостью и своим знанием законов для содействия несправедливым решениям, то как бы умен он ни был, мы не могли бы уважать его. И это уважение мы питаем к нему исключительно в силу нашей твердой уверенности, что во всех важных случаях справедливость для него будет играть главную роль, а его личный интерес – второстепенную. Причина нашего уважения к врачу еще яснее. Как бы громадны ни были его знания, мы с ужасом отшатнулись бы от него, если бы он смотрел на пациентов как на субъектов, пригодных для его опытов, а тем более, если бы узнали, что, подкупленный лицами, заинтересованными в смерти его пациентов, он употребляет все свое искусство на то, чтобы под видом лекарства предлагать им яд. Наконец, тот же принцип становится вполне очевиден в применении к духовным лицам. Никакая доброта характера не заменит во враче недостатка знания или проницательности ума в адвокате; но духовное лицо, если даже его умственные способности ограничены, пользуется уважением в силу самой его предполагаемой самоотверженности.
Бесспорно, что для успешного ведения обширного коммерческого или промышленного предприятия требуется, если и меньше такта, предусмотрительности и решимости, чем их нужно великим юристам, полководцам или пастырям, то, во всяком случае, столько же, сколько их требуется заурядным капитанам на кораблях и в полках или викарным священникам сельских приходов. И если представители всех так называемых либеральных профессий пользуются в публике большим уважением, чем главы коммерческих фирм, то причина этого куда глубже, чем различие умственных способностей. И обусловлено это предпочтение тем, что фабрикант или купец всегда, как мы предполагаем, руководствуется эгоистическими соображениями. Его деятельность может быть очень полезна для общества, но мы считаем, что ее побудительные мотивы чисто личные. По мнению публики, первая задача всякого купца состоит в том, чтобы как можно больше нажиться в ущерб соседу (или покупателю). Считая это необходимым принципом предпринимательской практики, рекомендуя во всех случаях придерживаться этого принципа, публика и сама, в свою очередь, применяя его, провозглашает, что, в соответствии со всемирными законами, покупатель должен стараться по возможности дешевле покупать, а продавец – обманывать. Тем не менее публика осуждает торговца за то, что он поддается правилу, установленному ею же, и клеймит его как существо низшего порядка в человеческом обществе.
Публика неизбежно должна отказаться от такого взгляда. Она не может перестать осуждать себялюбие, и ей предстоит поверить в существование такого рода промышленной деятельности, которая не была бы исключительно эгоистичной или, вернее, публике приходится признать, что никогда не было и не может быть эгоистичной промышленной деятельности, что принимаемое ею за промышленность было совсем не промышленностью, а обманом, и что торговец, следующий законам современной политической экономии, не имеет ничего общего с настоящим торговцем. Публика должна согласиться, что торговля есть занятие, которое господа с каждым днем будут все охотнее предпочитать ремеслу ораторов и воинов, что в настоящей промышленности, как и в настоящей проповеди или битве, необходимо допустить идею добровольного лишения, что иногда долг обязывает жертвовать денежными выгодами так же, как и жизнью; что рынок не менее, чем трибуна, может иметь своих мучеников, и промышленность должна быть столь же героической, как и война. Да, должна со временем, а отчасти и теперь, и если она не была таковой до сих пор, то только потому, что многие герои с детства направлены были на другие поприща, отрицая то поприще, которое в наши дни является, по видимому, самым важным из всех. Так что в то время как многие жертвуют своею жизнью, стараясь привить евангельские заповедей, очень немногие готовы лишиться сотни рублей для практического применения в жизни хоть одной из них.
Бесспорно, что никогда публика не имела ясного понятая об истинной обязанности промышленника по отношению к остальным людям, и мне хотелось бы, чтобы читатель составил себе об этом верное представление. Пять великих умственных профессий для удовлетворения потребностей человеческой жизни существовали до сих пор; три из них существуют неизбежно в каждой цивилизованной нации.
Профессия солдата, задача которой состоит в том, чтобы защищать народ,
священника – обучать народ,
врача – поддерживать его здоровье,
юриста – развивать в нем справедливость
и промышленника – снабжать его необходимыми продуктами.
И все эти люди должны быть готовы в случае надобности умереть, исполняя свои обязанности. Да, в случае надобности, то есть как солдат должен быть готов скорей умереть, чем покинуть свой пост на войне, как врач должен скорее умереть, чем покинуть свой пост во время эпидемии, или священник – чем проповедовать ложь, а юрист – чем допустить несправедливость, так и промышленник должен скорей предпочесть смерть… чему?
Вот важный вопрос как для промышленников, так и для всех нас, потому что человек, не знающий, за что он должен и готов умереть, не знает, как и для чего жить. Заметьте, что обязанность торговца или фабриканта (потому что в широком смысле под словом «торговец» мы разумеем и всех предпринимателей) состоит в том, чтобы снабжать нацию предметами, удовлетворяющими ее материальные потребности. Получение прибыли так же мало составляет его задачу, как для духовного лица – получение платы. Эта плата является должным и необходимым дополнением, но не задачей жизни, если он истинный священник, и то же самое справедливо и по отношению к гонорару врача. Да, прибыль или плата не есть цель жизни истинного предпринимателя. И он, как и священник, и врач, занимается делом, которое должен исполнять независимо от платы,» – исполнять во что бы то ни стало, даже вопреки всякой прибыли. Долг священника состоит в том, чтобы поучать, врача – исцелять, а промышленника – снабжать; т. е. он должен вполне изучить качества тех предметов, которые производит или продает, и средства их приобретения или производства, применяя всю свою ловкость и энергию к приобретению или производству в самом совершенном виде, равно как и к снабжению ими всех наиболее нуждающихся по возможно низкой цене.