Страница 10 из 10
Бруно Ясенский был приглашен в Москву в 1929 году, здесь опубликовал роман «Человек меняет кожу», был принят в Союз писателей, и вместе с другими арестован в 1937 году как польский шпион – стандартное обвинение той поры массовых репрессий. В то время, когда я встретила его жену, она, по-видимому, еще ничего не знала о его дальнейшей участи: как множество других, он был расстрелян.
Я часто приходила на встречи политэмигрантов из Латвии, среди которых были латыши, евреи, русские. Некоторые из них, например, будущий писатель Жанис Фолманис, ожидали отправки в Испанию. Я горела желанием присоединиться к ним, но выяснилось, что несовершеннолетним требуется согласие их родителей или опекунов. У меня же такого согласия не было и быть не могло.
Через много лет я прочла в одной из книг о событиях в Испании такую историю: 16-летний сын известного английского биолога, профессора Джона Б. Халдана, Рональд, решил поехать добровольцем на фронт, в Интернациональные бригады, и его родители не только не помешали ему, но и сами оказывали всемерное содействие Комитету помощи республиканской Испании. Весной 1937 года жена профессора, весьма уважаемая женщина, приехала в Париж, чтобы помочь Центру в его работе по отправке добровольцев в Испанию. Адрес Центра был строго засекречен. Впоследствии она рассказала в своих воспоминаниях, как ей удалось добиться конспиративной встречи с организаторами этого Центра.
Если бы я была парнем, я бы, возможно, нашла способ, как отправиться в Испанию без согласия родителей, скажем, юнгой на судне. Во всяком случае, предприимчивости у меня бы хватило. Но будучи девушкой, мне оставалось лишь попытаться попасть на курсы медсестер для фронта, но из этого тоже ничего не получилось.
Надо было срочно искать работу. С помощью Бетти я устроилась у портнихи родом из Эльзаса, говорившей по-немецки. Она жила близ площади Мадлен, и пока я у нее работала, я познакомилась с этим элегантным районом Парижа, возникшим в 18-м – 19-м веках, в красивых особняках которого бывали герои романов Бальзака, и где жила женщина, послужившая Александру Дюма прототипом для его Дамы с камелиями.
В первые же дни работы там, я решила пойти в соседний ресторан что-то покушать. Посмотрев на меню и ничего не поняв, не зная французского языка и названия блюд, я ткнула пальцем в одно название с подходящей для меня ценой. Вскоре официант принес на тарелочке – кактус! Я не знала, что с ним делать, как это едят. Оглянулась вокруг, но ни у кого из гостей не было такого блюда. Между тем, голод давал о себе знать, и я решила – будь что будет, отрезала кусочек от листьев этого растения и сунула в рот. О Боже! Это было горько как яд. Я вытащила носовой платок и украдкой выплюнула в него эту горечь, расплатилась с официантом и ушла. (Это было, кстати, моим единственным посещением ресторана за три года жизни в Париже). Когда я рассказала об этом Бетти, она покатывалась со-смеху. Оказалось, что это был артишок, и его листья не едят, а обламывают, обсасывая только мягкие кончики, предварительно обмакнув в лимонный соус, стоявший там же, на столике ресторана, наряду с другими соусами.
Этот эпизод побудил меня серьезно взяться за изучение французского языка. Я стала также более внимательно прислушиваться к речи окружающих, читать газеты, и за несколько месяцев усвоила язык настолько, что могла элементарно объясниться с людьми, хотя и тут не обходилось без смешных казусов.
Однажды я прибежала к своим друзьям и радостно объявила: французское правительство решило отправить в Испанию самолеты! Но оказалось, что в газете речь шла лишь о требовании к правительству отправить туда самолеты.
С момента начала гражданской войны в Испании, вокруг этого вопроса шла яростная дискуссия: министр Воздушных сил правительства Леона Блюма, Пьер Кот, был за оказание помощи республиканской Испании и отправку самолетов, а военный министр, Эдуард Даладье – категорически против. Сам глава правительства проявлял нерешительность, и в конце концов уступил консервативным силам во главе с Эдуардом Даладье.
Правительство Народного фронта, премьером которого был лидер социалистов, Леон Блюм, пришло к власти в 1936 году. Уже несколько лет во Франции заметно падала экономика. Фашиствующие молодчики спровоцировали массовые беспорядки с убитыми и множеством раненых. В это же самое время крепла решимость левых сил и профсоюзов преградить дорогу фашизму.
Победа Народного фронта вызвала волну эйфории: профсоюзам и левым партиям удалось добиться сорокачасовой рабочей недели, оплаченного отпуска и коллективных договоров с предпринимателями.
Отголоски этого приподнятого настроения ощущала и я, приехав в Париж. Они звучали в песнях, которые молодежь пела в вагонах метро, в массовых митингах, в частности, и в тех, которые проводил Комитет помощи республиканской Испании.
На одном из этих многотысячных митингов, устроенном в Зимнем велодроме Парижа, выступали социалист Пьер Кот и знаменитая Долорес Ибаррури, Пасионария (Пламенная), как ее прозвали. Я пришла туда со своими друзьями и не могла оторвать взора от этой мужественной женщины, дочери шахтера, вдохновлявшей испанский народ на борьбу за свободу своей страны. Ей принадлежали слова, ставшие лозунгами Республики: «Они не пройдут» («No pasarán»), «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях» («Más vale morir de pie que vivir de rodillas»).
Как всегда, Пасионария была в простом черном платье, ее гладко зачесанные назад черные волосы открывали высокий лоб. Она говорила вдохновенно, с высоко поднятой головой и горящими темными глазами. А огромное здание велодрома то и дело взрывалось аплодисментами, многотысячная аудитория скандировала: «No pasarán, no pasarán». Это было незабываемо.
В это время я уже жила в Латинском квартале, на улице Дез Эколь, в гостинице, занимавшей большое здание рядом с Сорбонной – парижским университетом. Здесь жили главным образом студенты. Моя комната находилась на самом верхнем этаже, и ее обстановка была самой элементарной: железная кровать, столик, умывальник и биде, в которых я мылась по частям, как многие тысячи студентов и эмигрантов, живших в бесчисленных гостиницах Парижа. Как и они, я кипятила воду и согревала еду на спиртовке, используя в качестве горючего кубики сухого спирта.
Не всегда у меня была работа, часто нехватало денег на самое необходимое, но жизнь была невероятно интересной.
Стоило мне выйти из гостиницы, пойти направо по улице Дез Эколь и завернуть за угол, как дорога вела прямо к Пантеону, последнему пристанищу многих великих французов: Вольтера, Руссо, Гюго, Золя, Жореса…
А если я шла от гостиницы налево, то через несколько минут я оказывалась на Буль-Миш, как сокращенно называли и называют знаменитый бульвар Сен-Мишель, где всегда было множество разношерстного народу со всего света, и где в книжных магазинах можно было рыться сколько душе угодно, а в кафе за чашечкой кофе бесплатно просматривать газеты. По Буль-Миш до набережной Сены с живописными букинистами – рукой подать, а там, через мост, остров Сите, древняя Лютеция, что означает: «Окруженная водой» – колыбель Парижа, основанного галльскими рыбаками во втором веке до н. э.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.