Страница 2 из 12
Хотя здесь и упомянут английский ежемесячник, статья была переведена из парижского журнала «Revue Brita
«Письма англичанина из Парижа» представляют собой своеобразную хронику французской жизни и касаются самых различных тем: искусства, литературы, науки, политики, светской и придворной жизни. Автор рассказывает о событиях то с глубокой серьезностью, то с иронией и насмешкой, но всегда сохраняя интонацию непринужденной беседы с читателем и постоянно проявляя свои взгляды, свое отношение к данному вопросу.
Письмо-хроника было в это время довольно популярным жанром и в русской печати. Под видом «Писем из Парижа» в «Московском Телеграфе» (1826–1827 гг.) печатались статьи П. А. Вяземского о событиях французской литературной и общественной жизни. Начиная с 20-х годов в русских журналах появлялись корреспонденции А. И. Тургенева из Франции, Германии и других стран, отличавшиеся разнообразным содержанием и блестящим изложением. Эти статьи перекликаются с «Письмами англичанина из Парижа» не только по жанру, но и по своей тематике. Это вполне естественно: темы, затронутые в статьях Стендаля, волновали умы не только во Франции, но и в России.
Со страниц русских журналов долгое время также не сходили споры о романтизме и классицизме, и в этом свете читателей «Московского Телеграфа», представлявшего новое направление в литературе и критике, могли, без сомнения, заинтересовать рассуждения Стендаля о причинах успеха английского актера Кука в Париже. Этот актер выступал здесь в романтической пьесе, весьма посредственной, но тем не менее нанесшей «решительный удар» приверженцам отживших литературных традиций. Стендаль отмечает перелом, который произошел в последние годы в общественном мнении. Французская Академия, считающая себя законодателем литературы, управляет лишь «небольшим числом писателей бесталантных».
В «Письмах англичанина из Парижа» Стендаль возвращается к вопросу о театре Шекспира, поднятому им в памфлете «Расин и Шекспир» (1823–1825). Он ратует за создание в Париже английского театра, который ставил бы пьесы Шекспира и показал бы французам образец национальной трагедии. Такой театр, по мнению Стендаля, способствовал бы также сближению двух народов, «истреблению неприязни между англичанами и французами, усиленной в то время, когда война заставляла с обеих сторон возбуждать и укреплять ее и когда думали, что торговля одного народа не может процветать без запретительных систем и без неприятельских мер против другого народа […]».
Как известно, вопрос о театре Шекспира был также животрепещущим для Пушкина, писавшего в набросках предисловия к трагедии «Борис Годунов» (1825): «[…] Я твердо уверен, что нашему театру приличны народные законы драмы Шекспировой – а не придворный обычай трагедии Расина […]»[13]. (Б. В. Томашевский заметил, что слова «народный» и «национальный» означают для Пушкина одно и то же.)[14]
«Письма англичанина из Парижа» касаются характерных явлений новейшей французской литературы, в частности – процветания двух совершенно несходных жанров: маленькой комедии в духе Мариво и исторических сочинений. К последним Стендаль причисляет, как это делалось в то время, произведения художественной литературы, а также исторические труды: работы историков Тьерри и Минье, сочинения графа Дарю и др.
Так, он отмечает, что «превосходная История французской революции, Минье, в высочайшей степени возбудила негодование многих» (в оригинале статьи Стендаля прямо сказано: «негодование реакционной министерской партии»). Уже в 1825 году «Московский Телеграф» (№ 1) высоко оценил этот труд известного историка: «Лучшая из всех доныне вышедших в свет историй французской революции, по отличному слогу, философскому расположению, ясности и краткости, не упускающей однако ж ничего примечательного […]».
Еще до появления «Писем англичанина из Парижа» А. И. Тургенев сообщал в «Письме из Дрездена»[15]о новом издании сочинений Шатобриана и его новейшей повести «История последнего из Абенсераджей». Стендаль тоже затрагивает эту тему. Но если А. И. Тургеневу близки идеалистические взгляды Шатобриана, и он ограничивается замечанием об излишнем важничании бывшего министра[16], то Стендаль обрушивается на Шатобриана всей силой своего сарказма. Он говорит не только об искусственной торжественности и напыщенности стиля Шатобриана, но также о реакционности его устремлений. Правда, и тут в русском переводе затуманен смысл политически острого суждения Стендаля. Вспомним, что этот перевод появился через неполных два года после восстания декабристов, в условиях жестокого полицейского режима и свирепой цензуры.
В статье «Письма англичанина из Парижа» затронуты и другие предметы, интересовавшие Пушкина и его друзей-литераторов, например: Вальтер Скотт, посетивший Париж, и издаваемая им «История Наполеона» (отрывок из этого сочинения был помещен в одном из предыдущих номеров «Московского Телеграфа»). Не менее занимательным для читателей этого журнала было, несомненно, преисполненное иронии описание тюильрийского двора, вызывавшее аналогии с царским двором. Словом, «Письма англичанина из Парижа» отвечали духу и интересам прогрессивного русского журнала и вряд ли могли оставаться незамеченными Пушкиным. К тому же эта публикация заполняла раздел «Изящная словесность» соответствующего номера «Московского Телеграфа».
Уже в этой статье упомянута тема, нашедшая яркое отражение в творчестве Стендаля: история папства, история преступлений, интриг и вероломства Ватикана, так блестяще раскрытых писателем в его книгах «Рим, Неаполь и Флоренция» (1817), «Прогулки по Риму» (1829) и в других произведениях. Этой теме посвящена его статья «Избрание папы Льва XII», анонимно опубликованная в журнале «Сын Отечества» в 1829 году[17]. (Она тоже заимствована из журнала «Revue Brita
Обычно статьи, публиковавшиеся в связи с избранием нового папы, описывали церемониал конклава[18]. Статья же Стендаля раскрывает то, что в действительности направляет ход событий в Ватикане и определяет их исход: закулисные интриги и борьба партий, в которых замешаны не только высшие слои духовенства и итальянской аристократии, но также иностранные государства.
Чем объясняется появление этой ярко антиклерикальной статьи в таком «охранительном» журнале, каким в это время был «Сын Отечества»?
Отношения между Россией и Ватиканом всегда были натянутыми. Папство издавна стремилось распространить свое влияние на Россию и подчинить себе православную церковь. В этих целях Ватикан всячески использовал противоречия между Польшей и царской Россией. Не удивительно поэтому, что «Сын Отечества» предпочел направленную против папства остроумную статью Стендаля тем сухим отчетам, которые печатались в зарубежных изданиях в связи с конклавом 1829 года. Но если Стендаль упоминает среди прочих посланников, вмешавшихся в дела конклава, и русского представителя, то журнал предусмотрительно заменил слово «русский» на «один иноверный», не желая признавать соучастие царской России в этих интригах.
Ранние переводы статей французского писателя свидетельствуют о большом интересе к его публицистике в России. Но эти статьи, напечатанные анонимно, еще не были связаны в сознании читателей с именем Бейля-Стендаля. Однако уже в 1829 году в «Вестнике Европы» появилось «Письмо Бейля к г-же Беллок о лорде Бейроне» («или Байроне», как отмечено в примечании издателя. Мы еще вернемся к этой публикации ниже). В 1830 году «Сын Отечества» с указанием автора, «Стендаль», напечатал статью «Лорд Байрон в Италии. Рассказ очевидца»[19]. (Статья заимствована из журнала «Revue de Paris» и в русском переводе сильно сокращена.) О том, что «Бейль» и «Стендаль» – одно и то же лицо, русские читатели могли в том же 1830 году узнать из «Литературной газеты» А. А. Дельвига, в которой активнейшее участие принимал и Пушкин. В нескольких номерах этой газеты были опубликованы фрагменты из книги Стендаля «Прогулки по Риму»[20]. Один из них, «Банкир Торлониа», сопровожден примечанием издателя, в котором говорится: «[…] Имя барона Стендаля […] вымышленное: под ним и под разными другими долго скрывался один остроумный французский писатель, г. Бель (Beyle). Замысловатая его оригинальность, превосходный тон критики, острый и меткий взгляд на предметы и слог чистосердечный и живописный, по словам другого известного французского писателя, могли бы точно прославить трех или четырех литераторов. Лорд Байрон почтил г. Беля письмом […], в котором сказал много лестного сему автору-псевдониму. Письмо сие замечательно еще тем, что Байрон с благородством истинного таланта отдает в нем справедливость опасному сопернику на поприще поэзии и в мнении публики – с[эру] Вальтеру Скотту».
12
Подробнее о русском переводе этого текста, как и о других ранних переводах Стендаля в России, мною рассказано в другой работе.[423]
13
Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. Т. 7, с. 115.
14
Томашевский Б. В. Пушкин и Франция. Л., 1960, с. 41.
15
Московский Телеграф, 1827, ч. 13, № 1. Статья подписана инициалами «Э. А.» («Эолова арфа.» – прозвище А. И. Тургенева по литературному кружку «Арзамас» (1815–1818 гг.).
16
Шатобриан занимал пост министра иностранных дел.
17
Сын Отечества, 1829, ч. 125, № 16, с. 90-102; № 17, с. 144–157.
18
Совет кардиналов, избирающий папу.
19
Сын Отечества, 1830, т. 11, № 19, с. 379–394; т. 12, № 20, с. 3-13.
20
Монастырь Св. Онуфрия. Пер. [В. И. Любича-Романовича]. – Литературная газета, 1830, т. 2, № 58, с. 173–174; Письмо Наполеона к Жозефине. – Там же, с. 174–175; Банкир Торлониа. [Пер.] В. Романовича. – Там же, № 59, с. 181–183; «Г. Гирланда рассказывал нам о всех несчастиях, приключившихся Россини […]». [Пер.] В. Р[оманови]ч[а]. – Там же, № 60, с. 196–197.