Страница 2 из 15
– Эх… Удивительная вещь – человеческое тело. Я имею в виду, ноги у него заплетаются, и при всем при том он умудряется набрать порядочные обороты.
Мор достиг границы вспаханной части поля. Обожравшийся до полной невозможности передвигаться голубь, кренясь, лениво уступил ему дорогу.
– Знаешь, с сердцем-то у него все в порядке, – тщательно подбирая слова, произнес Лезек.
– Ага. Неполадки со всем остальным.
– Он очень аккуратен. Всегда убирается в доме. Ест немного, – добавил Лезек.
– Да что там, я и сам это вижу. Лезек скользнул взглядом в сторону брата, который не отрываясь смотрел на небо.
– Слышал, у тебя на ферме освободилось местечко, Хамеш, – сказал Лезек.
– Ага. Так я уже взял подмастерье, разве ты не знаешь?
– А-а-а, – разочарованно протянул Лезек. – И когда?
– Вчера. – Ложь Хамеша была молниеносна, словно гремучая змея. – Все договорено и подписано. Так что извини. Послушай, я ничего не имею против молодого Мора. Хороший паренек, такие нечасто встречаются. Дело лишь в том, что…
– Знаю, знаю, – махнул рукой Лезек, – просто у него не только руки, но и все остальное растет из задницы.
Оба уставились на виднеющуюся в отдалении фигуру. Фигура упала. Несколько голубей вперевалку подошли к ней с целью выяснения подробностей.
– Знаешь, он ведь не дурак, – нарушил молчание Хамеш. – Ну, то есть, дураком его не назовешь.
– Мозги у него на месте, – подтвердил Лезек. – Правда, иногда он начинает думать так усердно, что приходится колотить его по голове. Только это и помогает. Глядишь – уже очнулся, смотрит на тебя и даже видит что-то. Бабушка, на беду, научила его читать. Я так считаю, мозги его от этого малость перегрелись.
Мор наконец поднялся на ноги и принялся отряхиваться.
– Тебе нужно пристроить его к какому-нибудь ремеслу, – задумчиво произнес Хамеш. – Он может стать жрецом, например. Или волшебником. Они много читают, волшебники эти…
Братья переглянулись. Обоих охватило одинаково недоброе предчувствие при мысли о том, что может наворочать Мор, попади в его жаждущие добрых дел руки магическая книга.
– Ладно, оставим, – поспешно заявил Хамеш. – Можно придумать что-нибудь другое. На свете столько всего, к чему Мор может приложить свои таланты.
– Он слишком часто думает, в этом вся беда, – отозвался Лезек. – Вот сейчас, посмотри на него. Никто не размышляет о том, как пугать птиц. Их просто пугают. Я имею в виду, нормальные мальчишки.
Хамеш задумчиво поскреб подбородок.
– Ты можешь переложить эту проблему на другие плечи, – наконец произнес он.
Выражение лица Лезека не изменилось, лишь морщинки вокруг его глаз приняли какой-то новый изгиб.
– Это ты о чем? – спросил он.
– На будущей неделе в Овцекряжье состоится ярмарка по найму работников. Отдашь его в подмастерья, и вся недолга. Пускай новый хозяин выбивает дурь из его башки. Это закон такой. Отдаешь его в ученики, заключаешь контракт, и хозяину уже никуда не деться.
Лезек посмотрел вдаль, на своего сына, погрузившегося в изучение какого-то булыжника.
– Я бы не хотел, чтобы с ним случилось что-то плохое, – с сомнением в голосе пробормотал он. – Мы здорово любим его, мать и я. Привыкаешь как-то к людям…
– Но ведь ради его же собственного блага. Сделай из него мужчину.
– Ага. Да уж. Необработанного сырья тут хоть отбавляй, – вздохнул Лезек.
Камень попался страшно интересный. К его поверхности приросли изогнутые ракушки, реликтовые останки первых дней мира, когда Создатель по никому не ведомой причине занимался творением существ из камня.
Мора много что интересовало. Почему, например, зубы у людей так точно подогнаны один к другому. Над этой задачей он размышлял долго и упорно. И вот еще головоломка – почему солнце светит днем, а не ночью, когда свет совсем не помешал бы. Он знал стандартное объяснение, но оно его не удовлетворяло.
Короче говоря, Мор относился к категории людей более опасных, чем мешок, набитый гремучими змеями. Он был полон решимости докопаться до логической основы вселенной. План, при всей своей похвальности, вряд ли осуществимый, поскольку логикой здесь и не пахло. Собирая мир, Создатель выдал на-гора массу выдающихся, оригинальных и вообще прекрасных идей. Однако сделать мир понимаемым в его задачу не входило.
Трагические герои вечно стенают, когда боги проявляют к ним интерес. Однако круче всех приходится как раз тем, кого боги игнорируют.
Отец, как обычно, принялся драть глотку. Мор бросил камнем в голубя. Обожравшаяся птица решила было не реагировать, однако в конце концов все-таки убралась с пути Мора. Паренек уныло побрел к дому.
Вот как случилось, что вскоре, в канун Дня Всех Пустых, погрузив скудные пожитки сына на ослика, отец повел Мора в Овцекряжье. Размеры городка в основном ограничивались размерами центральной, выложенной булыжником площади, по периметру которой выстроились мастерские, обеспечивавшие окрестные фермерские хозяйства всем необходимым.
Не прошло и пяти минут, как Мор вышел из мастерской портного уже в обновке. Она представляла собой болтающееся одеяние коричневого цвета и неопределенного предназначения. Очевидно, предыдущий обладатель, надев новое платье, скинул старое и прямо в мастерской его и оставил, испытывая облегчение и радость – чувства в данном случае более чем понятные. По-видимому, главной целью приобретения было не лишить Мора возможности вырасти именно в этой одежде. Причем явно исходили из предпосылки, что вырасти ему предстоит в девятнадцатиногого слона. Отец окинул сына критическим взглядом.
– Очень прилично, – хмыкнул он, – тем более за такие деньги.
– У меня все чешется, – ответил Мор, – мне кажется, кроме меня, там есть кто-то еще.
– Тысячи мальчишек в этом мире были бы очень благодарны за такую красивую, теплую… – Лезек сделал паузу и сдался. – Короче, за одежду вроде этой, сынок.
– А не мог бы я поделиться ею с ними? – с надеждой в голосе спросил Мор.
– Тебе надо выглядеть умным, – строго произнес Лезек. – Ты должен производить впечатление, выделяться из толпы.