Страница 10 из 25
От Хлебной биржи Ленин уехал в Замоскворечье, на снарядный завод Михельсона (в советское время на этом заводе имени Владимира Ильича были изготовлены реактивные снаряды для «Катюши», ныне это электромеханический завод). Во дворе этого завода и находилась Фейга Каплан и Василий Новиков. Там и раздались выстрела, там и был ранен Владимир Ильич.
Ленин спросил у подбежавшего к нему после выстрелов шофера:
– Поймали его или нет?
Шофер Степан Казимирович Гиль поднял Ленина, уложил в машину и по просьбе Владимира Ильича отвез его в Кремль. Степан Казимирович (его настоящее имя – Станислав) – поляк, был беспартийным. До революции служил в Императорском гараже шофером, возил Ее императорское величество Государыню Императрицу Александру Федоровну. После революции Императорский гараж перешел к большевикам. Если эсеровский боевой отряд был создан для уничтожения Ленина и этим занимались Семенов и Коноплева, то императорский шофер Степан-Станислав Казимирович Гиль готов был грудью защитить вождя большевиков.
Семенов и Коноплева стали анализировать происшедшее. На снарядном заводе Михельсона на митинге вооруженным был член эсеровского боевого отряда Василий Новиков. Он должен был выстрелить в оратора. У Фейги револьвер был для пущей важности. Новиков пули из своего револьвера не израсходовал. Фейгу Каплан схватили вдалеке от Ленина. Из-за слепоты она находилась возле дерева и опиралась на него. Выстрелить она могла, но попасть в Ленина, это исключено. Так кто же стрелял в вождя большевиков? Был кто-то третий? Он сделал то, на что не решились слабовольные эсеровские боевики? Одно дело застрелить царского министра, другое – окруженного экзальтированным народом большевистского лидера!
В книге Н. Д. Костина приведено такое интереснейшее откровение. После выстрелов в Ленина председатель Всероссийского Центрального исполнительного Комитета большевик Я. М. Свердлов заявил, что «выстрелы в Ленина позволят покончить с рвущимися к власти эсерам, к которым народ повернулся лицом. Без выстрелов в вождя с эсерами было бы не справиться».
Центральный Комитет партии эсеров тогда же заявил, что его партия никакого отношения к выстрелам в Ленина не имеет.
Вопросов у Семенова было много, а ответа – нет!
ЦК эсеровской партии предложил своему боевому отряде забыть на время о терроре и заняться добычей денег, то есть экспроприацией. Семенов решил, что если убить Ленина не удалось, то будем экспроприировать золото, отправляемое большевиками в Германию в счет выплаты по контрибуции по условиям Брестского мира. Ведь что такое золото – это сила, которая может разорвать железо!
План золотого разбоя был намечен с размахом: переодеться в красноармейскую форму, взорвать рельсы перед большевистским поездом с золотом, расстрелять конвой, сорвать замки с вагонов, перегрузить мешки с золотом в автомобили…
Но вместо золотой операции Семенов оказался в большевистской тюрьме.
Сидя на нарах, он рассуждал: «В наши ряды затесался предатель! Кто это? Неужели моя возлюбленная Коноплева? Все подробности операции знала только она! Теперь она на свободе, а я сижу на нарах, как король на именинах. Ведьма она проклятая! Обворожила меня, дурака! Как хочется прострелить пулей с ядом кураре ее обворожительные прелести!»
Допросы шли за допросами. Один из следователей намекнул Семенову:
– Уважаемый Григорий Иванович, вы очень энергичная личность. Сделайте правильные выводы! На кого лучше работать? На ваш неудачливый эсеровский ЦК? Сколько раз он публично отрекался от ваших террористических действий. Каждый раз после очередного убийства – Володарского, Урицкого, выстрелов в Ленина. У нас вы добьетесь большего признания. На свидание с вами набивается интересная дама. Если вы сделаете правильные выводы, то свидание мы разрешим…
6. Боренька Коноплёв – козырная карта во взаимоотношениях большевиков с эсерами
Через пару дней в Бутырскую тюрьму заявилась эта самая дама. В комнате для свиданий их оставили одних. Семенов криво улыбнулся:
– Кто на свидание со мной пришел? Неужели актриса? Одежда пролетарки, парик. Только голос выдает несостоявшуюся примадонну из Большого театра. Зачем пожаловала?
– К тому, Гришенька, что я тебя люблю и уже собрала отряд «джентльменов с большой дороги». За германское золото из большевистского вагона они взорвут Бутырки и устроят твой побег. А дальше – заграница!
– Так ты из тридцатилетней питерской красавицы перевоплотилась в атаманшу? Если ты, Лидушка, взялась за золото, то его будет много. Как мне сказали следователи, согласно Брестскому миру Советская Россия должна выплатить Германии, как победительнице контрибуцию в 6 миллиардов марок, а это 340 тонн золота. Но люба моя, почему я к тебе так неравнодушен? – Григорий расцеловал Коноплеву, – люблю, поэтому советую. Даже не советую, а приказываю! В Бутырки больше не приходи! Свой джентльменский отряд распусти. Не исключено, что «джентльмены удачи» не воры и грабители, а чекисты. Правда состоит в том, что как и все революционеры, эсеры, большевики и грабители – одно и то же. Революционная необходимость принуждает к грабежам. Мы с тобой выкупим свободу, но другой ценой. Если наши эсеровские хозяева отказались от нас публично в прессе, то надо воспользоваться большевистской рукой, протянутой мне здесь, в Бутырской тюрьме Ты хоть что-то поняла из того, что произошло на заводе Михельсона?
– Яд кураре не разлагается даже под южноамериканским солнцем, а в нашем севере и подавно. Пусть нам лапшу на уши не вешают – яд разложился! Неужели он не сработал только потому, что в пулях его не было?
Подслеповатая Фейга была полна революционной одержимости, но она не была Вильгельмом Теллем. Тогда пулю в лоб заслуживаешь ты, мой любимый Гришенька! Ты не натер пули ядом кураре!
– Ум у тебя есть, но направь мозговые извилины в другую сторону. А если в Ленина стреляли сами большевики, чтобы разделаться с эсерами, а козлом отпущения стала Фейга? Подумай о том, что для того, чтобы обеспечить благо для народа, две трети революционеров должны работать на два или даже на три фронта. Это я усвоил здесь, в Бутырках. Мы с тобой воспользуемся законом революционной необходимости. Здесь, в Бутырках, почти всем нашим предложили сотрудничать с Всероссийской Чрезвычайной Комиссией по борьбе с контрреволюцией. Так что из Бутырок меня выпустят и без твоей помощи. Тогда обо всем и договоримся. И за границей побываем! Так что пока сиди дома, воспитывай Борю!
Так оно и произошло. В июне 1919 года Семенов был амнистирован, а вместе с ним и его подруга Коноплева. Не просто амнистирован. В тюрьме Семенова посетил Троцкий:
– Григорий Иванович, вы изъявили желание порвать с эсеровским прошлым. Ваша судьба в моих руках. Или расстрел, или честное сотрудничество. Я даю вам возможность доказать честность ваших намерений. Вместе с группой чекистов будете работать за границей в белоэмигрантской среде и выполнять поручения командования Западного фронта. Кстати, ваша подруга Коноплева то же горит желанием замолить преступные грехи прошлого. У нас для нее тоже найдется исправительное задание.
Задание Семенову дал командующий Западным фронтом Тухачевский – проникнуть в Варшаву, разведать место нахождения артиллерийских складов и баз легкого и тяжелого оборудования, при приближении к Варшаве Красной Армии их взорвать!
Коноплевой Тухачевский сказал:
– Лидия Васильевна, вам необходимо вести работу среди белой эмиграции. Перед началом боевых действий белую эмиграцию надо нейтрализовать. Ваш сын останется в России.
Коноплева поняла, что ее сын отныне заложник. Поэтому трудиться ей придется искренне и в поте лица.
Семенов перешел границу по нелегальному каналу. В Варшаве польские власти усомнились в его паспорте, настолько грубо он был подделан в четвертом особом отделе РККА.
– В паспорте написано – Васильев. Если не сможете доказать правильность записи, ты вы – шпион. Шпионов во всех странах расстреливают. И потому вы арестованы!