Герои должны умирать

Когда Найкель пришёл в относительно-хорошую форму, глава преступного синдиката предъявил ему ультиматум:

— Ты должен мне сорок пять тысяч кредитов — это компенсация за смерть брата. Твоё счастье, что мы с ним… ну, ладно. Так вот, другой вариант — твоя долгая и мучительная смерть.

Филипп допускал, что Симерс-старший не любил своего братца и, возможно, даже обрадовался его смерти. Но он никак не мог взять в толк, зачем человеку, ворочающему миллионами, жалкие сорок пять тысяч? Впрочем, скоро всё стало на свои места.

— У тебя, конечно, нет таких денег. Поэтому ты выполнишь задание… надо убрать одного типа. А после этого я тебя отпущу. И не только не возьму денег за лечение, но, наоборот, заплачу тебе — те же самые сорок пять «косушек».

Филиппу ничего не оставалось, как согласиться. Разумеется, не из-за бесплатного медобслуживания, да и не ради денег — альтернативой, всё-таки, была его жизнь. Он только спросил, каким образом выполнять задание.

— Сначала я склонялся к взрыву, но потом подумал, что это слишком похоже на теракт, — Симерс говорил таким обыденным тоном, словно обсуждал покупку скаковых эборийских пертов, до которых был великим охотником. — Мне же нужно, чтобы устранение выглядело именно убийством — целенаправленным и заказным. Оборудование тебе дадут.

«Оборудование» состояло только из игольного пистолета. «Мастер» посылал двадцать игл в секунду, был совершенно бесшумным и смертоносным оружием и подходил идеально для той задачи, которую поставили перед Филиппом.

Сейчас, сидя в летней кафешке и ощущая тяжесть пистолета в подмышечной кобуре, Филипп чувствовал себя на краю пропасти. Раньше он был воином, а теперь, через минуту-другую, станет убийцей. Но не выстрелить — означало подписать себе смертный приговор.

Он потянулся, разминая застывшую спину, и вдруг его взгляд упал на синее «купе-регата», выпускавшееся лет эдак с десять назад на заводах Бромме. Машины оказались неудачной конструкции и, что называется, «не пошли», поэтому на сегодняшний день являлись весьма редкими. Обладателем такого же синего «купе-регата» являлся давний знакомец Филиппа Джонни — Взорванный мозг. Джонни уже больше года работал личным телохранителем председателя объединённых профсоюзов Мшанника и громогласно заявлял, что не собирается покидать шефа, ибо тот единственный известный ему честный человек.

Сложив «два и два» Найкель пришёл к однозначному выводу: его «объектом» является именно профсоюзный деятель. А это в свою очередь означало, что на Филиппа будет объявлена вселенская охота — у профсоюзов руки ничуть не короче, чем у Гильдии.

В этот момент в открытом окне второго этажа дома, соседнего с отелем, что-то блеснуло. Филипп успел заметить силуэт человека, мелькнувший в оконном проёме и скрывшийся в полутьме комнаты. Не надо обладать сверхинтуицией, чтобы заподозрить неладное — Филипп решил, что в доме напротив наверняка засел наблюдатель Симерса, который будет следить за исполнением заказа. А, возможно, и не только там.

Найкель снова потянулся и, закинув голову, широко зевнул. Со стороны это выглядело вполне безобидно — ну, устал человек, разморило его на весеннем мшаннском солнышке… На самом деле Филипп успел оглядеть прилегающие крыши — ничего подозрительного. Но теперь он уже не верил обманчивому спокойствию тихой улицы. Вспышка в окне и наблюдатель ему активно не нравились.

Филипп тяжко задумался, не забывая следить за выходом из отеля. Внезапно ему в голову пришла мысль, от которой его бросило в дрожь. Симерс-старший, по всей видимости, решил убить двух зайцев одновременно. Руками Филиппа он уберет со своей дороги профсоюзника, а потом официально объявит на киллера охоту, сам оставшись в стороне. И, вероятно, для этой цели в соседнем здании установлена камера, которая зафиксирует сцену заказного убийства.

Теперь всё встало на свои места. Филипп принял единственно-правильное решение: бежать! Он поднялся, подошёл к барной стойке и, скривившись, кивком головы попросил разрешения у бармена зайти в служебное помещение.

— Живот что-то прихватило, — объяснил Филипп. — Можно воспользоваться туалетом?

Просьбу он сопроводил кредиткой.

— Ну, что вы, для клиентов это бесплатно! — воскликнул бармен, сгребая кредитку со стойки. — По коридору, последняя дверь направо.

Быстрым шагом миновав подсобные помещения, он прошел через запасной выход кафе и двинулся к тыльной стороне того здания, где увидел блеск объектива. Консьержка — древняя бабуська, возмутилась наглым вторжением и не пожелала отвечать на вопрос Филиппа, живёт ли кто-нибудь в комнате на втором этаже, мотивируя нежелание склерозом. Склероз чудесным образом излечился при виде всего лишь одной кредитки — консьержка подробно описала двух мужчин, снявших на пару часов комнату двести семь.

— Извращенцы! — сурово закончила бабуська, — Сюда господа с дамами наведываются, а эти вдвоём пришли и заперлись. В моё время…

Филипп коротко поблагодарил её и сунул ещё кредитку.

— Я не удивлюсь, если с вашим склерозом вы меня не запомните.

Вторая купюра исчезла так же мгновенно, как и первая, а консьержка с каменной физиономией отвернулась. Филипп бросился на второй этаж, по пути доставая «мастер». Коридор был пуст, за дверью в двести седьмой номер слышался негромкий разговор. Филипп отошёл на шаг и пнул дверь.

Люди, находящиеся в комнате, не успели даже обернуться на треск ломаемого пластика, а Филипп уже нажал на курок. Иглы с шуршанием прошили ноги человека у окна, и он рухнул, рыча от боли. Второй только поднимался из глубокого кресла, когда Филипп выстрелил ему в одно плечо, затем в другое. Мужчина упал обратно — на его светлом пиджаке расплывались пятна крови.

Найкель подошёл к лежащему на полу и ногой отбросил в сторону игольный «мастер» — точно такой же, каким вооружили и его самого. Только на этом сверху находился ещё и обычный оптический прицел.

— Оптика чтобы я не заметил наводящий луч? — спросил Филипп у корчащегося от боли человека. — А я, наивный, подумал, что вы хотите всего лишь заснять убийство… Пора бы мне уже научиться иметь дело с такими подонками, как вы.

Филипп наступил на пистолет, сломав ему ствол, и покинул комнату. Теперь предстояло решать, что делать дальше. Он встал поперек пути самой Гильдии, преступная сеть которой развернулась почти на каждой планете Империи. И если Симерс имеет достаточно влияния среди руководства Гильдии, то Филиппу несдобровать. Можно, конечно, затеять войну против местного синдиката, но только в дешёвых боевиках война одиночки против организованной преступной группы заканчивается победой — в жизни подобный герой умирает быстрее быстрого. Можно также отправиться на новооткрытые планеты, где вести жизнь пионера. Там мафии пока ещё нечего делать, но, честно говоря, Филиппа подобный выход совсем не прельщал. Этот вариант он оставил на крайний случай.

Найкель, поймав такси, поехал в центр города, по дороге размышляя. Денег у него нет, жить негде, работать наёмником больше нельзя… Кроме того, положение его с каждой минутой становится всё хуже и хуже — Симерсу уже наверняка доложили, что профсоюзник остался жив, а исполнитель заказа скрылся. Вскоре каждая синдикатовская «шестёрка» будет землю носом рыть в поисках Найкеля.

Когда такси подъехало к памятнику Сенаторам, Филипп принял решение. Он завербуется в Военно-Космический Флот. Там его профессиональные навыки пригодятся, и за это будут платить деньги. А что до возможности погибнуть, так ведь он почти всю сознательную жизнь рисковал собой, зарабатывая на кусок хлеба — правда, не на простой, а на хлеб с маслом. Но самое главное: Симерс не сможет добраться до его драгоценной глотки. Филиппа отправят на какую-нибудь далекую планету, и между главой Мшанского синдиката и его должником протянется огромное расстояние. Ну, а если уж Симерс сумеет до него добраться и в армии, то тем более он сумеет достать Филиппа на «гражданке».

— Эй, шеф, давай-ка к ближайшему вербовочному пункту ВКФ, — сказал Филипп шоферу и откинулся на спинку мягкого сидения.