Страница 1 из 3
Юрий Моралевич
Трудный экзамен
Мимо гигантской белой свечи маяка в порт входил новый дизель-электроход. Стройные и стремительные очертания корпуса и надстройки свидетельствовали о том, что корабль лишь недавно построен на одной из лучших верфей. На борту его сияли полированным золотом четкие буквы: «БРАТСК».
Несмотря на внушительные размеры, корабль легко и изящно развернулся и подвалил к железобетонному пирсу.
По трапу на его палубу поднялось лишь несколько человек — представителей пароходства и специалистов по кораблестроению. Среди них был молодой, среднего роста инженер с простодушным, немного даже мальчишеским лицом. Он прошел прямо в каюту главного механика корабля
Главный механик, несмотря на высокий и ответственный пост, был не старше гостя. Когда в дверь каюты раздался легкий стук, корабельный инженер примерял перед зеркалом новый белый китель.
— Войдите! — недовольно сказал он и чуть набекрень надел белую фуражку с золотым шитьем.
Гость остановился на пороге и воскликнул:
— Вижу Серегу во всем блеске! Здорово, дружище!
— Васек! Вот это молодец! А я думал, что ты в своей лаборатории и не вспомнишь о Синдбаде-мореходе.
Сергей Ступин и Василий Голубков расцеловались. После морского института пути друзей разошлись. Ступин пошел механиком на один из теплоходов и благодаря своей невероятной аккуратности и способностям быстро стал главным инженером-механиком. У Василия склонность была к научной и конструкторской работе, и он избрал «береговое» дело — пошел в экспериментальную лабораторию судостроения.
— Как тебе эта посудина нравится? — небрежно спросил Сергей Ступин. — Не правда ли, настоящий корабль будущего? Я тебе покажу машинную установку — голова закружится! Два дизеля по пятнадцать тысяч лошадиных сил.
Осмотр великолепной машинной установки «Братска» занял около часа. После этого приятели спустились на берег, где у начала пирса Василия ожидал небольшой катер. Прощаясь с другом, Голубков уже с палубы катера сказал:
— Твой корабль будущего великолепен. Но я бы хотел тебе завтра показать более совершенное судно. В нем есть новшества, которые тебе еще не знакомы.
— Мне не знакомы? — Ступин иронически усмехнулся. — Можешь быть уверен, что я в них разберусь за пять минут.
Голубков, садясь за штурвал катера, добродушно промолвил:
— Ох, погоришь ты завтра, Серега!
На следующий день два друга вышли из здания, в котором помещалась экспериментальная лаборатория судостроения. Через пять минут они были у причала, вдоль которого вытянулось небольшое, не свыше шестидесяти метров в длину, судно. Приятели сразу прошли в ходовую рубку корабля. Она ничем не вызвала у Сергея недоумения. Он уверенно подошел к пульту централизованного управления, осмотрел на нем кнопки и переключатели, мимоходом глянул на картушку гироскопического компаса, потрогал черную рукоятку электрического румпеля, заменившего штурвал.
— Хочешь, — предложил Ступин Голубкову, — могу хоть сейчас вывести твое загадочное судно в море и проделать на нем любые маневры. Ты же знаешь, что у меня есть, кроме звания инженера, еще звание штурмана.
— А я на это и рассчитывал, — подхватил Василий. — Сегодня очередное испытание в заливе. Становись к управлению и действуй
— Позволь, — растерялся Ступин. — Нужно же приказать боцману, чтобы матросы отдали концы, подготовить машину.
— Сам управишься, — невозмутимо сказал Голубков — Нечего им голову по пустякам морочить. Нажми нужную кнопку.
Ступин уже внимательней оглядел ряды и сочетания кнопок и убедился, что в них не так просто разобраться.
— Ты разбойник! — мрачно заявил он. — Поставь мне «пять с минусом», но скажи, как отдать швартовы, какую для этого кнопку нажать.
— Швартовы отдавать не придется, потому что их нет, — пояснил Голубков. — Мы их имеем, впрочем, но только про запас. А судно удерживается у причала электромагнитным привальным брусом. Вот и две кнопки включения и выключения
— Неплохо, — одобрил Ступин. — Снижение оценки я заработал по заслугам. Значит, я нажимаю ту, что со знаком «минус», и начинаю маневрировать, как при обычном отвале. Верно?
— Не совсем. Нечего тебе особенно маневрировать. Просто нажми кнопку «БХП» Это означает: «боковой ход правый».
Ступин нисколько не удивился, что судно может двигаться боком, и уверенно нажал кнопку. Есть крыльчатые движители, которые дают и боковое движение. Но когда судно стало отодвигаться от причала, он обеспокоенно спросил:
— А механик у тебя в машинном посту есть?
— Обойдемся! Не нужен он. Ты же в этом деле бог!
— Ох, рискуешь ты, — покачал головой Сергей, затем, осторожно нажимая кнопки на пульте и отклоняя рукоятку румпеля, начал выводить судно из гавани.
— Рискую, — согласился Василий. — Доверил управление неопытному человеку… О, горе мне!
— Не паясничай! — оборвал Ступин, у которого от напряжения лицо покрылось мелкими капельками пота. — Скажи лучше, куда держать курс.
Вода вдоль бортов судна бежала все быстрее. Из-под круто, как у крейсера, разведенных носовых скул появились два широких веера из пены и брызг. Они вспыхнули радугами в ярком утреннем солнце. Циферблат лага показал двадцать пять узлов, затем стрелка плавно поползла к цифре «30» и перевалила через нее.
— Ход приличный, — похвалил Ступин. — До какой скорости можно доводить?
— До семидесяти узлов.
— Все ясно, твой корабль на подводных крыльях.
— Нет, дорогой. Подводные крылья — отличная система. Но для этого судна они только помеха. Ставим опять «минус»? До «единицы» еще далеко.
— Ладно, штурманское дело — моя вторая профессия. Но уж в корабельной механике я тебя с мыльцем умою.
— Мочалку захвати, — зловеще посоветовал Голубков.
Корабль мчался по голубому простору залива. Несколько чаек попытались его сопровождать, но не смогли развить такую скорость и быстро отстали. Вдруг скорость корабля стала быстро падать. Пройдя еще немного по инерции, он остановился.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил Ступин.
— Неполадки, — без особого волнения ответил Голубков. — Ведь судно экспериментальное. Но с таким мастером, как ты, мы за пять минут все наладим. Верно?
— Конечно! Идем в машину разберемся.
— В машину? Что ж, пойдем.
Приятели спустились по внутреннему грапу в длинный бортовой коридор. По правую сторону тянулись полированные двери пассажирских кают. По левую, как ни приглядывался Ступин, подходящей таблички машинного отсека на дверях не было. А «Ванна», «Душевая», «Бельевая», «Камбуз» его явно не устраивали, равно как «Прачечная» и другие объекты, лишь отдаленно связанные с корабельной техникой. Но вот в самом конце коридора единственная табличка «Энергоотсек». Странно спроектирован корабль, но, очевидно, через энергоотсек есть код в машинное отделение, хотя на атомных судах это против всех правил.
Приборы в застекленном ящике на переборке у двери показывали, что радиация в энергоотсеке нулевая. Ступин решительно открыл дверь, вошел в отсек и оказался на решетчатом мостике из легкого сплава. Пораженный необычным видом отсека, Сергей несколько минут стоял молча, напряженно оглядывая помещение, ничем не напоминавшее атомное сердце корабля. Не было ни сложнейшей путаницы толстых и тонких трубопроводов и кабелей, ни громоздких теплообменных аппаратов, вентилей, конденсаторов, коллекторов и насосов. Посреди отсека, отделанного голубоватыми плитками из стеклопластика, вообще ничего не было.
— Где же реактор, аппаратура, где теплообменники? — спросил Сергей.
— Не знаю.
— Где хотя бы дверь в отделение турбогенераторов?
— Не знаю. Такой специалист, как ты, и сам может…
Нервно бормоча что-то, Ступин выскочил из энергоотсека и стал бегать по кораблю. Но нигде на корабле не было и следа реактора, теплообменных устройств, паровых турбин и электрических генераторов. Мало того, даже, забравшись в самый последний отсек корабля — в ахтерпик,[1] Сергей не обнаружил там и намека на присутствие гребных электродвигателей и соединенных с ними гребных валов.
1
Ахтерпик — (морск.) крайний отсек кормового трюма, служащий для хранения запаса воды, водяного балласта.
(Примечание С. П.)