Фантастиш блястиш

– Забирайте, – сказал он кому-то, а повесив трубку, выдал ценное указание и нам тоже, – Ждите в коридоре.

Стоять в темноте было довольно стремно, поэтому мы вернулись на лестничную площадку, где можно было хотя бы видеть друг друга.

– Какого черта? – спросил я, предварительно убедившись в отсутствии свидетелей.

Очень странно, но Давид ответил почти сразу:

– Скоро за тобой придут и отведут туда, где ты сможешь осуществить задуманное.

– И куда же?

– Кабинет дантиста.

Да, Давид определенно имел врожденный дар удивлять. И хотя я был знаком с ним всего ничего, мне уже становилось дурно.

– В смысле? – спросил я, находясь в полной прострации.

И ему пришлось объясниться.

– У нашего приговоренного внезапно заболел зуб, и он потребовал лечения. А в мире не так много безумцев, которые мечтаю попасть в тюрьму просто так ради забавы.

Но известный адвокат Коган позаботился о решении этой проблемы и нашел некоего Вальдемара Пупкина, который согласился помочь больному человеку.

– И кто этот Коган?

– Вообще-то это я.

«Вот это новости», – сообщил мне мой мозг.

– То есть ты его адвокат?

– Технически да.

– И хочешь его убить?

– Идеальное прикрытие.

Я призадумался о своей роли во всей этой эпопеи, что не снилась даже индийским танцорам диско, и мне отчаянно захотелось выкинуть этот сценарий в топку.

– Но я ни фига не смыслю в стоматологии….

– Тем лучше, – сказал Давид и тут появился конвой.

Два истукана в беретах на манер французских художников и с дубинками на поясе сначала прошли мимо нас, потом вернулись, присмотрелись к нам, а потом спросили:

– Кто из вас дантист?

– Он, – выдал меня мой вроде бы друг, не дав шанса на побег.

– Идемте.

Пришлось идти. А ведь меня предупреждали, что потом будет слишком поздно что-либо менять. С другой стороны я понятия не имел, что буду делать дальше. Мне сказали, что нужно убить какого-то мафиози ради мира во всем мире и все. А как, чем – разбирайся сам. Возможно, клещами. Глупо, но тоже вариант.

После долгих странствий по подвалам и подземным переходам меня завели в хорошо освещенную коморку. Несомненно, это и был стоматологический кабинет. Свидетельством моей правоты явились кресло с бормашиной и предложение:

– Располагайтесь.

До нашего прибытия кабинет не был пуст. В углу сидел какой-то белобрысый тип в тюремной робе.

– Это ваш санитар, – пояснил один из конвоиров, – Он из отдыхающих, но на воле работал в больнице и потому знает что к чему.

– Хорошо, – сказал я, все еще изучая убранство кабинета.

Конвоиры минуты три стояли в дверях, наблюдая за мной, а затем породили вопрос:

– Можно вести?

– Ведите, – ответил я.

А сам подумал: «Раньше начнем, раньше кончим».

Когда зеленые гоблины исчезли из виду, мне захотелось провести знакомство с санитаром.

– Ген…, – хотел было сказать я, протягивая руку, но вовремя опомнился, – Вальдемар Анисович.

– Дмитрий Викторович, – скромно отметился санитар.

На большее нам не хватило времени. Конвоиры слишком быстро вернулись и привели с собой пациента.

– Ждите в коридоре, – потребовал я от них, а потом обратился к жертве зубной боли, – Садитесь в кресло.

Причина моих бед не была страшна на вид.

Скорее, это был обычный мужчина средних лет, среднего роста и телосложения, с короткой стрижкой и проступающими залысинами. Таких вы можете каждый день встречать на улице и не думать о чем-то страшном.

– А больно будет? – спросил он.

«И это гад спрашивает тебя о боли?!» – рассмеялся мой внутренний голос над невообразимым парадоксом.

– Нет, – ответил я, откровенно солгав, и тут же задал свой вопрос, – Как ваше имя?

– Сабин Михаил.

– За что вы здесь? – неугомонно продолжал я, желая знать своего врага.

От этого вопроса его передернуло.

– Разве это важно?

– Нет. Просто интересно.

– Все из-за того, что я не умею прощать.

– И только?

– Печально, но факт. Когда-то давно я работал на человека по имени Лавринов, который был мне как отец. Но однажды он предал меня, отдав на растерзание шакалам. С тех пор вся моя жизнь сплошная жажда мести.

– Действительно печально, – заметил я.

И в этой фразе не было лжи и притворства. Быть может, Лавринов и кое-кто еще и впрямь заслуживали смерти.

Однако это не оправдывало всего остального. Я подошел к стерильному столу в поисках клещей, но нашел нечто получше.

Это было похоже на хорошо заточенную отвертку, а называлось элеватором.

– Придется немного потерпеть, – предупредил я, подбираясь к больному.

– Как скажите, доктор, – ответил Сабин.

Мои губы сжались, скрывая лезущую наружу улыбку.

«Короче, Склифосовский!» – это была хорошая мысль, и я со всей дури засадил элеватор ему в левый глаз. Струйка крови брызнула мне в лицо, и пациент забился в конвульсиях.

– А-а-а-а-а!!! – заорал ошалевший санитар.

Призванные криком конвоиры вбежали в кабинет и уставились на истекающий кровью труп.

– Он дернулся, – сказал я, утираясь рукавом, – Это случайность.

Возможно, в каком-то другом, более правильном мире мне не пришлось бы размышлять о своей дальнейшей судьбе. Вездесущий закон сделал бы это за меня.

Однако я жил тем, что было. И к вечеру меня отпустили, долго кланяясь и извиняясь передо мной со словами:

– Спасибо большое. Простите за неудобства.

Странно, а ведь я убил человека. Но странный патологоанатом сделал не менее странное заключение – «сердечный приступ». Видимо он сильно-пресильно утомился и не заметил элеватор в глазнице.

На выходе меня ждал Давид. Не сказав не слова, он указал на припаркованный рядом автомобиль. Все в том же безмолвии мы забрались внутрь, и шофер в какой-то дурацкой клетчатой кепке нажал на газ. Машина тихонько отъехала от тюремного здания, проскочила проулок, и только тогда Давид торжественно развалился в салоне и сказал мне:

– Молодец.

Тем временем шофер притормозил на красный свет и заодно спросил хозяина:

– Куда ехать, шеф?

Ослепленный успехом, Давид никак не мог определиться с планами.

– Наверное, в бар?! Хотя нет, нужно заехать в офис. Есть еще одно дельце.

– Дельце? – переспросил я, – Может, на сегодня хватит?

Но Давид был неумолим и, дружественно схватив меня рукой за шею, сказал:

– Не откладывай на завтра то, что можно сделать прямо сейчас.

Ехали мы недолго и остановились напротив солидного здания из красного кирпича. У входа висела большая коричневато-мраморная табличка с гротескной надписью «Адвокатская контора «Коган и все-все-все».

«Оригинально», – подумал я.

Выходя из машины, Давид посмотрел на ручные часы, а потом обратился к шоферу:

– Ставь машину в гараж. Дальше мы сами.

Шофер кивнул в ответ, поправил свою клетчатую кепку и, сев обратно за руль, медленно въехал в ворота, что располагались сбоку от офиса. Там он вступил в диалог с человеком, имевшим на спине желтую вышивку «охрана». Дальнейшие события прошли мимо меня, так как Давид потащил меня в офис.

В дверях, как и полагается, стоял очередной охранник. Однако на этот раз никто ни перед кем не раскланивался. Наоборот, при нашем появлении он вмиг напрягся и застыл с выражением скульптуры греческого героя. Давид прошел мимо него, не проронив не слова и словно не замечая его присутствия. Миновав двери, мы попали в зал ожидания, в стороне от которого находился ресепшен. В столь поздний час диваны пустовали, но плазменные панели все равно показывали цветастые картинки, и приглушенно играла классическая музыка.

– Что-нибудь есть для меня? – спросил Давид, бойко прошагав на ресепшен.

Девушка, в глазах которой отражался трепет, осторожно протянула ему стопку конвертов.

– Спасибо, – коротко ответил он и поманил меня за собой.

Завернув за угол, мы оказались на пороге огромного зала с огромным количеством рабочих столов.