Фантастиш блястиш

– Извините, что все началось как-то без вас. Просто я не люблю отказываться от возможности. Надеюсь, вы понимаете?

– Возможно.

– Мой бизнес процветает, но я не хочу останавливаться и потому всегда ищу новые возможности. Чем-то подобным и стала моя глупая научная статья о связи цвета зубов с цветом потолка. Знаете ли, должность профессора иногда обязывает вести научную работу, вот и приходится время от времени выдавать какую-нибудь глупость. Да что говорить, ведь вы сами якобы изобрели этот ваш «Здоровин», а на самом деле все это полная туфта.

– Простите, но…, – внутри меня вмиг вспыхнула обида за свое детище.

Только вот профессор именно этого и добивался. Не обращая внимания на мои обрывчатые реплики, он усмехнулся сквозь очки и продолжил:

– Вы можете злиться, но не можете отрицать очевидное. Вы – пленник собственных иллюзий. Ваша мечтательность завела вас черт знает куда, и теперь вы уверены, что спасете весь мир вашим «Здоровином». А в реалиях вам, как и всем на белом свете, просто хочется заработать. Так почему бы не сказать прямо?

– Но….

– Знаю, вы боитесь. Так что отныне я – ваш куратор. И все у нас будет просто замечательно. Деньги будем грести лопатой. Точнее уже гребем. Этот наш проект с зубами и цветом оказался золотой жилой. А суть в чем? Мы ходим по домам и делаем дыры в стенах, полах и потолках с целью взятия проб, которые вы якобы изучаете в нашей лаборатории. Все это финансирует государство. А потом муж моей дочери, который специализируется на ремонте, осуществляет бесплатный ремонт также за счет бюджета. В итоге все в шоколаде.

Я попытался сопоставить в голове механизмы озвученной аферы, и мне стало немного дурно.

– А в чем состоит моя роль?

– Это и главное. Почти не в чем. Нам совершенно не нужно тратиться на какие-то сверхсложные анализы. Проще сделать умное лицо и от балды нарисовать циферки. Ну а потом с таким же умным видом представить их общественности. Вы же это можете?

– Могу.

– Вот и отлично.

Профессор поднял трубку внутреннего телефона, набрал «113» и сообщил кому-то:

– Зайдите!

После этого он положил трубку на место, и в полной бессловесности уставился на меня. Когда мне надоело отражать его взгляд, я спросил:

– Мы кого-то ждем?

– Ш-ш-ш, – ответил профессор, приложив указательный палец ко рту.

Через мгновение в дверь постучали.

– Заходи, – потребовал Петрульдиус, и в кабинет вошла девушка.

Я обернулся и попытался дать ей зрительную оценку. Она осталась где-то между семеркой и восьмеркой по десятибалльной шкале. Стройная шатенка с пухленькими щечками, среднего роста… В основном ничего особенного.

– Геннадий, знакомьтесь. Это мой главный менеджер по науке Наталья Фельдман. Отныне она руководит нашими общими делами.

Девушка протянула мне руку, так что пришлось подняться с кресла и провести торжественный ритуал.

– Очень приятно, – сказал я, утопая в ее глазах.

– И мне, – добавила девушка.

Петрульдиус с минуту наблюдал за этой идиллией, а потом вернулся к требовательному подходу:

– Пора за работу. Нечего прохлаждаться.

Не хотелось с ним спорить, к тому же женская компания была намного изысканней. И потому мы спешно покинули кабинет профессора.

– И куда мы теперь? – спросил я, вновь очутившись среди танцующих и веселящихся личностей.

– В твою новую резиденцию.

– В смысле?

– Без смысла, – ответила девушка и потащила меня силком через весь зал.

Не успел я оглянуться, как мы уже были на улице и садились в служебный автомобиль.

– А как же Толик? – спохватился я.

– Оставь его в покое, – сказала Наталья, взяв меня за руку, – Ему еще целую ночь работать.

Ее слишком агрессивное поведение слегка будоражило, но я старался не обращать на это внимание, так как посчитал, что в ее мире это в порядке вещей.

Шофер высадил нас возле новенькой двухэтажки в районе улицы Брагина.

– Это и есть резиденция? – спросил я, изучая табличку «НИИ аналитики».

Девушка не ответила, но вместо этого сказала:

– Пошли!

Происходящее было намного загадочнее и интереснее, чем зависание сутками напролет в лаборатории, но вся эта недосказанность начинала утомлять. С другой стороны в этот раз мне не пришлось подолгу торчать под дверью. Не успела Наталья коснуться звонка, как дверь тут же отворил какой-то «асламбек».

– О, красавиц!..

Девушка не ответила и молча прошла внутрь, а я последовал за ней. Там мы столкнулись еще как минимум с десятком человек. Большинство из них были облачены в медицинские халаты и имели бейджики научных сотрудников.

– Всем привет! – сказала Наталья и подошла к дамочке-секретарю, которая на тот момент что-то пристально выискивала взглядом в мониторе, – Что-нибудь есть для меня?

Та отрицательно мотнула в ответ, и главный менеджер вернулся ко мне.

– Собственно здесь все и происходит, – сказала она, попытавшись убрать сумятицу с моего лица, – Наверху административные кабинеты, а в подвале лаборатория. Есть вопросы?

У меня за душой накопилась масса вопросов, но один беспокоил сильнее других.

– Может, сходим куда-нибудь?

Странно, но при всей своей агрессивности она неожиданно смутилась. Причем настолько, что я уже стал мысленно предвкушать отказ.

Но мне повезло.

– Что вы имеете в виду? – спросила девушка.

Этот вопрос с подкавыкой был чем-то схож с осторожной поступью по минному полю. Да и как можно вести себя иначе менее чем через час после знакомства? Или же все потому, что мы всего лишь дети.

Ведь кем бы мы ни были, кем бы себя не воображали, мы все равно остаемся детьми. И именно эти пугливые и добродушные существа в трудные минуты и секунды отчаяния всем сердцем желают, чтобы их нежно и трепетно прижали к груди. Хотят, чтобы их слушали, понимали, любили. Наверное, это единственное, что нам по-настоящему необходимо. Вот мы и требуем любви к детям, эдакой педофилии.

Так что я не стал думать над пережевыванием слов и просто сказал:

– Сегодня в девять. Встретимся у «Звезды».

Она улыбнулась и перед тем как проститься пояснила:

– Ваш кабинет наверху. Найдете сами?

– Несомненно.

– Тогда до встречи.

– До встречи.

Провожая ее взглядом, я внезапно позабыл про всю чертову науку и все немыслимые аферы, в которые мне удосужилось влезть. Даже когда она исчезла из поля зрения, остаточный след какого-то нового чувства продолжал тлеть в моем сердце. Так было до тех пор, пока к семи часам не прибыл Толик.

Он был больше чем пьян и еле держался на ногах. В помещение его затащили двое охранников в не менее подпитом состоянии. При этом все трое держались в обнимку и бормотали нараспев:

– В греческом зале, в греческом зале….

По правде сказать, я не знал, что делать в таком случае. Но к счастью на помощь пришли люди в белых халатах. Без особых церемоний они разделили дружный тандем, пинками выпроводили охранников на улицу, потом взяли Толика за шкирку, затащили в подсобку и сунули под струю холодной воды.

– Ой… че… ой…, – завопил новоявленный пропойца, но вмиг протрезвел.

И когда его вернули из подсобки, он смотрел на мир другими глазами.

– Что произошло? – спросил Толик, ощущая, как с его слипшихся волос стекает влага, струится по лицу и дальше.

Я мигом отыскал в туалете полотенце и бросил ему. Он благодарно принял подачку и стал утираться. В это время люди в белых халатах стояли у него за спиной.

– Как голова? – как только мой приятель стал менее влажным, появилась возможность осыпать его вопросами.

Толик потер руками виски и с безвольно-отрешенным взглядом посмотрел на меня:

– Хреново.

Впрочем, это было и так очевидно. Я должен был ему помочь, поймав правильную мысль, но меня опередили, и человек в белом халате протянул Толику необходимый стакан воды и горсть таблеток. Больной без промедления принял лекарства, и попытался было вернуться в состояние безликой отрешенности, но тут же последовал пробуждающий фактор: