Ваганьковский приют

Почему древний знак его – могильный крест и под ним дуга? Не потому ли, что это единственная планета, которая указывает на то, что все имеет свой конец и все живое обречено на смерть, и при взгляде на Сатурн появляется тоска, подталкивающая на мерзкие поступки. Катерина не сводила глаз с дрожащего круга. Она стала шептать заклинание, которое с детства усвоила от бабки Полины:

«Самая злая планета Солнечной системы, властитель смерти, – шептали ее губы, – любимая звезда всех черных магов, услышь меня. Люди, родившиеся под твоим влиянием, я знаю, имеют дурные наклонности. Я одна из них. Но меня это не страшит. Я дитя природы, выросшее в одиночестве, оказавшаяся в тени. Пусть коварство, хитрость и лживость будут моим разящим оружием. Пусть все мои пороки останутся при мне. Я люблю черный цвет, люблю ночь, тень, моя любимая птица – сова, мой любимый зверь – черная кошка. Когда приближается ночь и ты всходишь на небе, я начинаю ощущать в себе прилив бодрости и сил. Сон у меня пропадает. Так помоги мне исполнить все замыслы, и я принесу тебе любую жертву»…

Магия – творческий процесс связи реального мира с потусторонним, считала Катерина. Человек с богатой фантазией воодушевляет окружающий его мир, наделяет предметы особыми свойствами, верит в это до самозабвения. И чем сильнее такая вера, тем ощутимее откликаются неодушевленные предметы, они становятся заговоренными. Стоит послать им сильный импульс, и он отразится. Заговоренный да откроет рот. Тогда реальность отступает, и фантазия становится действительностью.

В детстве бабка Полина подарила ей две книжки. Одна называлась «Королева Марго», которую Катерина неоднократно перечитывала, вторая оказалась колдовской – путешествие в мир таинственных чудес и превращений. Она была с картинками. Из нее впервые Катерина узнала, что величественный Бог, которого сотворили люди и сами же распяли, погиб не потому, что был добр, а потому, что был одинок. Добро в единственном числе беспомощно. А злых демонов, сил ночи, коварных призраков, которых, кстати, тоже сотворили люди, – сотни, десятки сотен, тысячи. И они оказались живучи и непобедимы. Бога нет, его убили. А злые силы живут и действуют по сей день. И на кресте нет распятого зла, а есть распятое добро. И это тоже совершили люди. И зло чаще всего появляется в образе человека – это Дьявол или Сатана, поверженный ангел, Асмодей, Люцифер, Вельзевул, Анафема, Молох, Воланд и их подручные, разные вурдалаки, вампиры, оборотни, анчутки, василиски, вервольфы. Их тоже сотни… В лесу водятся лешие, ведьмы, паны, сатиры, вампиры. В воде живут уже мало похожие на человека существа – нимфы, русалки, сирены, левиафаны. Есть еще валькирии, кобольды, инкубы, суккубы, ундины, сильфы, саламандры, големы, шаманы, голиафы, тролли, гномы, гоблены, вольты, сфинксы, гогмагоги, франкенштейны, домовые.

Все? Нет, не все, малая толика из известных гадов. Живут еще где-то упыри, химеры, кикиморы, гомункулусы. Нечисти несть числа. Все они были изображены в образе полулюдей, полузверей, включая страшных мохнатых минотавров и кентавров. А в образе животных красовались страшные гарпии, дьяволы, черти, огнедышащие драконы, змеи-горынычи, черные коты. Завершала книгу картинка с изображением черной ведьмы: молодая женщина в островерхой шляпе с широкими полями сидела на пеньке перед костром. Ее зеленые глаза смотрели на Катерину. Женщина варила зелье, а в небе светила круглая луна. Возле пенька пристроились четыре черные кошки. На дереве, нахохлившись, с неподвижным взглядом желтых глаз застыла голубая сова. На древнем валуне перед женщиной стоял череп. В миске лежал кусок глины. Ведьме оставалось только обмазать глиной череп, и он открыл бы ей тайну скрытых сокровищ… Внизу подпись: «24 июня в полнолуние наступает ночь черных магов, это самая короткая ночь в году. Помни, в эту ночь действительность может стать фантастикой, а фантастика легко заменит действительность». Струйка дыма над котлом все увеличивалась…

Катерина потянула носом воздух, ее чуткие ноздри уловили запах сладковатого шафрана. От чугунной курильницы, стоявшей на подоконнике и разогреваемой спиртовкой, исходил желтоватый дымок. Зернышки опиумного мака тоже раскраснелись. Сейчас и они дадут свой аромат. Она снова прислонилась к телескопу и продолжала смотреть, пока на глазах не выступили слезы, пока наконец кольца Сатурна не стали расходиться и вместо них появились тонкие светящиеся линии. Через мгновение полосы сменились сыпавшимися искорками. Они падали медленно и растворялись в пустоте неба. Неужели карты? Темно-синяя обратная сторона карт Таро с серебряными звездочками, искорками и полосками. Значит, все-таки гадание. Она покрутила окуляр, теперь перед глазами возникли фигуры, в этот момент у нее закружилась голова.

Она села, машинально взяла кусок пластилина и привычными движениями стала его разминать, разогревать. Дыхание наладилось, пальцы работали быстрее, все быстрее, как заводные. В который раз принялась лепить Маргариту. Вот на палке появилась голова с чертами знакомого лица, выступил прямой нос, поднялись высокие брови. Глаза подождут, они самые трудные. Чистый открытый лоб, придающий одухотворенный облик. А как быть с волосами? Какую сделать ей прическу? Такую, как на Набережной? Заостренным стеком она убрала с щек лишние складки. У Маргариты нежный овал и тонкие губы. Выходило похоже. Через десять-пятнадцать минут у головы появятся туловище, руки, ноги.

Через полчаса она отложила почти готовую фигурку. Хватит. Силы кончились. Помимо Маргариты у нее уже были готовые слепленные фигурки Антона Палина, Вероники. Валентина изобразила таким, каким увидела его в первый день, – в белом свитере, с пятнами крови на нем. Она усмехнулась, муж Маргариты в пластилине. Смешно. Мягкий, податливый. И про себя не забыла, смотрела в зеркало и лепила. Получилось похоже. Закончит Маргариту и всех поместит в одну комнату, может быть, в гостиную на Дегтярном, к Светлане Жировой.

Работать над Вероникой было проще всего. Вульгарная девица легко поддавалась ее пальцам и вышла стройной, игривой, такой, как в жизни. Нацепила на нее короткую кожаную юбку, на ноги – стоптанные мужские кроссовки. Себя слепила с распущенными черными волосами, сидящей перед зеркалом. Антону придала облик маньяка, стоящего за дверью. Она всех рассадит по местам. Кого в кресло, кого на софу. И побрызгает на каждого «мертвой водой», потом «живой». И поколдует над каждым. Произнесет заклинание, потребует, чтобы каждый действовал по ее плану. Они станут ее вольтами, исполнителями ее воли, простыми орудиями, манекенами. Живые оригиналы не должны догадываться об этих пластилиновых двойниках. В квартире Светы, когда там уже никого не будет, соберутся все, кого она слепила. И там развернется основной спектакль.

Наивная Маргарита и не предполагала, что в тот злополучный день, когда она ни за что ни про что влепила Катерине две пощечины, обозвала ее и стремглав убежала, Катерина стала ее злейшим врагом. Вмиг были забыты обожание, поклонение, слезы восторга. И появилось желание отомстить. Только месть могла облегчить ей душу, только унижение счастливой соперницы могло залечить ее рану. Две оплеухи и плевок вызвали неукротимое желание расквитаться, унизить соперницу. Она всласть поиздевается над Ритой и над ее ближайшим окружением…

В тот злополучный день Катерина с особым настроением вошла в квартиру Маргариты. Остановилась в прихожей. По стенам стеллажи с книгами. Папюс, Агриппа, Парацельсус, Паскаль, Блаватская. Она осматривалась. Зеркало в металлической оправе. За раму сунула свою цветную фотографию и снова потянулась к сумке, достала роман Дюма, положила на полку и вошла в гостиную. Там стоял мужчина. На нем был белый свитер с голубой рубашкой навыпуск, серые брюки и тапочки на ногах. Лицо бледное, волосы черные с проседью зачесаны назад, глаза зеленые, в уголках губ скорбная улыбка. Это он стоял в окне и смотрел на улицу. Это она смотрела на него. И вот они встретились.

– Здравствуйте, – произнесла она.

– Здравствуйте, – с удивлением в голосе ответил он.