Страница 4 из 28
Был в гостиной и ещё кое-кто, чьё присутствие заставило Солгрейва изумлённо вскинуть брови. На диване у дальней стены, закусив зубами сигару, небрежно развалился тот самый павлиний проходимец с насурьмлёнными глазами, которого он видел сначала в поезде, а затем садящимся в машину Фицроев.
- Добрый день, - от напряжения тон Солгрейва сделался подчёркнуто официальным. - Как вы понимаете, я прибыл по делу, касающемуся убийства Виолы Харди...
- Понимаю, - с фальшивым равнодушием отозвался сэр Реджинальд. - Стало быть, вам угодно задавать вопросы?
- Разумеется. Мой первый вопрос - кто ваш гость и что он здесь делает?
Проходимец неспешно поднялся и сделал несколько шагов навстречу инспектору.
- Мы раньше не встречались? - ухмыльнулся он и протянул инспектору маленькую белую руку с грязными ногтями. - Частный детектив Ковальский. Можете звать меня Винни.
Инспектору ничего не оставалось, как пожать его липкую потную ладонь. Нелепость как самой ситуации, так и имени этого человека создавали ощущение полной нереальности происходящего. Правда, кое-что теперь прояснилось - не только дорожные события, но и разговор в поезде. Видимо, Ковальский просто раскусил в нём собрата по цеху и не удержался от искушения поддразнить. Всё же присутствие частного детектива Солгрейва отнюдь не обрадовало.
- Ну да, как же без частного детектива, - саркастически произнёс он, - все у нас теперь шерлоки холмсы.
Винни Ковальский звонко рассмеялся.
- Ну, какой из меня Шерлок Холмс! - возразил он. - Я не колюсь морфием, я нюхаю кокаин.
Лица Морриса и сэра Реджинальда перекосило, и почему-то это доставило инспектору странное удовольствие. Леди Фицрой залилась краской.
- Это я его наняла, - сообщила она. - Через агентство. Меня, конечно, не предупредили...
- Не предупредили, что я поляк? - участливо спросил Ковальский. Леди Фицрой махнула рукой и вдруг начала истерически хохотать. Инспектор встревожился, не нужна ли ей помощь. Но она прекратила смеяться так же внезапно, как начала. Утерев слёзы, она проговорила:
- Какая разница... мы, наверное, все немного поляки.
- С мистером Ковальским поговорите позже, - Солгрейв решил, что пора брать события под контроль. - Сейчас мне нужно поговорить с каждым из вас по отдельности. Есть какое-нибудь помещение, где это было бы удобно?
- Я могу предложить свой кабинет, - с явным облегчением сказал Моррис. - Он прямо за гостиной - вот эта дверь. Оттуда ничего не будет слышно.
- Благодарю вас, мистер Моррис, - инспектор поглядел на сидящих. - Кто пройдёт со мной первым?
- Я не против того, чтобы вы начали с меня, - Моррис поднялся с пуфа. - Чем раньше начнём, тем быстрее со всем этим разделаемся.
Он пересёк гостиную и распахнул дверь в кабинет, приглашая инспектора войти. Теснота помещения вначале удивила Солгрейва - в кабинете с трудом помещались письменный стол, потёртое кожаное кресло викторианской эпохи и обитая индийским ситцем кушетка. Но потом инспектор сообразил, что кабинет был попросту забит книгами. Стеллажи стояли в несколько рядов, и взгляд инспектора, рассеянно скользнувший по ним, выхватил несколько названий явно научного характера. Это его не удивило: у таких шишек, как Фицрой, в секретарях сплошь и рядом магистры, а то и доктора.
- Хэвлок Эллис, "Естественная история сексуальности"? - послышался уже знакомый инспектору гнусавый тенорок. Солгрейв обернулся. Позади стоял Винни Ковальский, державший в руках вишнёвую книгу, которую только что вытянул из шкафа.
- Все девять томов... Занятная у вас библиотека, мистер Моррис, - с игривой улыбкой произнёс он. Моррис смутился.
- Хобби, - коротко обронил он. Инспектор надвинулся на Ковальского.
- Поставьте на место и выйдите отсюда, - сурово сказал он. - Вы мешаете мне вести допрос.
- Ладушки, - покладисто отозвался Ковальский. - Нужные мне вопросы я и сам сумею задать.
Театрально бережным жестом он водворил том на место и покинул кабинет.
- Уф, - сказал Моррис. - Ну и рожу она наняла... простите, сэр. Куда вы хотите сесть - в кресло или на кушетку?
4.
Выходя из ворот Фервуда, инспектор злился. Он рассчитывал запутать подозреваемых, допросив их повторно, но услышал то же самое, что было подшито в папке Бишопа, без единой новой детали. Моррис показал, что сидел в кабинете до 19.35 и ничего не слышал. В том, что из кабинета не слышно шума в нижнем этаже, Солгрейв убедился лично при следственном эксперименте (кухарка немало повеселилась, когда он заставил её орать дурным голосом). Дворецкий показал, что не впускал никого через парадное до появления сэра Реджинальда в 19.30, хотя за чёрный ход он ручаться не мог. Садовник Грин, в ведении которого находился зимний сад, показал, что не позднее 19.00 он вошёл туда опрыскивать орхидеи и увидел на полу труп, после чего кинулся за леди Фицрой, а она, в свою очередь, позвонила в полицию. Леди Фицрой показала, что всё это время была в гостиной и слушала патефон; вначале она не поверила Грину и спустилась посмотреть, но, увидев, что это правда, впала в истерику (что подтверждалось показаниями Грина). Придя в себя, она тут же позвонила в полицию с телефона в холле. Время звонка - 19.15 - было зарегистрировано, и с ним ничего поделать было нельзя. Лорд Фицрой сообщил, что приехал домой в 19.30 и застал там почти невменяемую жену и мёртвую Виолу Харди. Уильямс, работавший в парке, по-прежнему настаивал, что видел живую Виолу Харди, выскочившую из парадного входа в 19.20.
- Безумие какое-то, - вслух сказал Солгрейв, остановившись и ковыряя зонтиком землю.
- Безумие? Ну нет, сэр - в этом безумии есть система.
Винни Ковальский нагнал его и теперь стоял рядом с ним, держа под мышкой тросточку.
- Опять вы, - прошипел Солгрейв. - Кажется, вы не понимаете, куда вам стоит соваться, а куда нет?
- Не кипятитесь, инспектор, - негромко произнёс Ковальский. - Меня ведь тоже не предупредили.
- О чём, скажите на милость?
- О том, что это убийство. Агентству эта пани Фицрой заявила, что хочет проследить за мужем - дескать, подозревает, что он посещает танцовщицу из непотребного кафешантана. Для агентства частного сыска дело привычное. Её и снабдили... мной. А когда я приезжаю якобы на встречу с клиенткой, вдруг оказывается, что оба супруга дома, а девица, о которой шла речь, уже третий день как в морге!
Солгрейв замер.
- Ну и ну, - вырвалось у него. Поведение леди Фицрой в гостиной стало понятнее, но он почувствовал, что его представления о личности этой дамы более чем неполны.
- Вот видите, инспектор, не торопитесь от меня избавиться - от меня есть кое-какой прок. Держу пари, вы даже не знаете, где обосноваться на ночь. В полутора милях отсюда есть уютная маленькая гостиница, оставшаяся с времён Старой Доброй Англии, и я как раз туда направляюсь. Могу показать вам дорогу.
- Валяйте, - бросил Солгрейв. Здравый смысл подсказал ему, что это практичнее, чем кружным путём возвращаться на железнодорожную станцию к тамошней гостинице. Ковальский самым фамильярным образом взял его под руку.
- Клиентка выдала мне кое-какой аванс, - шепнул он, - мы можем выпить, как только придём. Я угощаю.
Инспектор выдернул руку и посмотрел на сыщика.
- В честь чего? Не рановато ли?
- Отнюдь, - синие глаза Ковальского таинственно вспыхнули. - Если я говорю, что пора выпить, значит, есть причина.
- Только не говорите, что нашли убийцу. Я всё равно не поверю.
- Ну что вы, конечно же, нет, - поморщился Ковальский. - Но я получил ответ на один интересовавший меня вопрос.
- Какой же именно?
- Вы спрашивали у Уильямса, какого цвета платье было на девушке, которую он счёл Виолой Харди?
- Нет, конечно, - удивлённо ответил Солгрейв. - Его вызвали в зимний сад посмотреть на труп, и он уверенно заявил, что видел снаружи именно эту девушку. Мне он повторил то же самое. Какое значение имеет этот вопрос, если он ни на минуту не усомнился, что видел мисс Харди?