Страница 20 из 28
- Умеренные, - Мэлоун кивнул в сторону сидевшей напротив него девицы. - Похоже, она действительно не знает, где Крэмп.
Мисс Браун оказалась ярко нарумяненной блондинкой лет двадцати трёх. Для такого торжественного случая, как допрос, она нарядилась в своё лучшее платье, бело-голубое в полоску; её кокетливо сдвинутую набок шляпку украшали бумажные голубые цветы. При виде Ковальского она подняла крашеные бровки, и зрачки её сделались глубокими. Ковальский идеально отвечал её представлениям о том, как должен выглядеть шикарный джентльмен, а шикарным джентльменам обычно несвойственно посещать полицейские участки.
- Позвольте мне, - Ковальский придвинул стул и уселся с торца стола, между инспектором и девушкой. В своей обычной манере, не дожидаясь согласия, он облокотился на стол и заглянул бездонными синими глазами в светлые глазки мисс Браун.
- У Мэтью Крэмпа хороший вкус, - проговорил он, расплавив голос до консистенции тающего мёда. - Прелестное создание.
Польщённая вниманием шикарного джентльмена с гарденией в петлице, гладильщица хихикнула. Ковальский поднёс её руку к губам и поцеловал кончики пальцев.
- Ну зачем вам этот грубиян Крэмп? - не обращая внимания на раздражённого инспектора, упрекнул её он. - Думали, у него будет много денег? Видите - ни денег, ни Крэмпа.
Нижняя губа мисс Браун задрожала. Она беспомощно посмотрела на Ковальского.
- Что он вам обещал?
- Повторите, - вмешался инспектор. Собравшись с духом, девушка выпалила:
- Церковную чашу он вроде нашёл, жутко древнюю, золотую. Говорил, кучу денег стоит. Они её нашли вдвоём с тем парнем, Джеффри - монах он или как его там. Только они не знали, как её продать, а этим летом Мэтт нашёл покупателя. Он и мне похвастался, что вот, мол, скоро богатые будем.
- Так-так, - сказал Ковальский, перебирая пальчики мисс Браун. - Дусенька, а чашу вы сами видели?
- Не-ет, - казалось, гладильщица готова разреветься. - Сэр, вы хочете сказать, он про всё наврал?
- Ну зачем же, - успокоительно возразил Ковальский. - Уверен, что он сказал вам правду. А Гринфильда - того семинариста - вы знали?
Мисс Браун фыркнула так, что инспектор Мэлоун сконфуженно покраснел.
- Знать не очень знала. Давала пару раз.
- Я вижу, вы не скучали тем летом, - галантно констатировал поляк. Играя ресницами, девушка прибавила:
- Любопытно было, как это с монахом. Мэтт был не против. Говорил, пожалей Джеффри, пусть развлечётся.
- Замечательно, - сказал Ковальский. Инспектор не видел тут ничего замечательного, но промолчал. - А мёртвым вы бы его узнали?
- Наверное, - нерешительно ответила мисс Браун. Ковальский посмотрел на Мэлоуна.
- Давайте проводим барышню вниз, инспектор.
- Э-ээ... Вы уверены, что это необходимо?
- У меня бывают капризы, но данный случай не из их числа.
Спускаясь в подвал вслед за Ковальским и инспектором, гладильщица не выказывала никаких чувств, кроме любопытства. Мэлоун подозвал сторожа и велел ему отпереть морг. Вертя головой в шляпке с цветами, мисс Браун вошла в двери.
- Вот, значит, где покойников держат, - вслух сказала она. Тем временем тело извлекли из ячейки. Сторож накинул на него простыню, оставив открытым только лицо.
- Посмотрите, мисс Браун, - Ковальский подтолкнул девушку в сторону убитого. - Это он?
К такому зрелищу мисс Браун была не готова. Зажав рот носовым платочком, она обошла вокруг трупа; глаза её испуганно вытаращились.
- Может, он... Кто его знает.
- Не жеманьтесь, коллеги, - презрительно сказал Ковальский и сдёрнул всю простыню. Взгляд мисс Браун впился в обнажённое тело убитого. Почти сразу она пронзительно вскрикнула и кулём рухнула на пол.
- Я же говорил!.. - укоризненно бросил Мэлоун. Не слушая его, Ковальский обхватил гладильщицу за плечи, приподнял и отвесил ей затрещину. Девица очнулась. С каким-то бессмысленным выражением в глазах она выговорила:
- Это... это... это Мэтт!
- Мэтью Крэмп?! - ахнул инспектор.
- Да, да, - твердила мисс Браун, повиснув на руках у Ковальского, - что я, не знаю эту штуку, которой он мне вдувал? У его дружка-монаха совсем не такой!
- Нам повезло, инспектор, - цинично отметил Ковальский, - что от удушения бывает эрекция.
- Тьфу на вас, - чуть не сплюнул Мэлоун. - Что же получается - это Мэтью Крэмп, постриженный маникюрными ножницами?
- Сто раз говорю, это Мэтт, - в отчаянии заявила мисс Браун. - Не знаю, для чего он тоже простриг макушку, ей-богу. Ужас!
По её лицу потекли слёзы, размазывая румяна.
- Но ведь дьякон, Мак-Лири, опознал его как Джеффри Гринфильда, - растерянно напомнил Мэлоун. Ковальский отпустил немного пришедшую в себя девушку и оправил свой канареечный галстук.
- Это вы у него спросите, почему. Думаю, вам пора арестовать Мак-Лири.
- А где в таком случае настоящий патер?
- Настоящий патер, - усмехнулся Ковальский, - скорее всего, в этот момент продаёт кому-нибудь англосаксонскую чашу. Не падайте духом, мон шер, кое-какие зацепки у нас есть. Нам нужен антиквар, к которому приходил коротко стриженный молодой человек лет двадцати семи и предлагал чашу донорманнской эпохи.
- Почему коротко стриженный?
- Потому что, поменявшись одеждой с Крэмпом, он должен был сам замаскировать тонзуру, а самый простой способ это сделать - остричься под машинку.
- Поменявшись одеждой с Крэмпом... - как попугай, повторил Мэлоун. - Ну и ну! Значит, он ушёл в одежде Крэмпа. Его-то вещи все были в доме... Ладно, придётся заняться лондонскими антикварами.
7.
Слуга-араб с наглой рожей, к виду которой Раймонд Фримен уже притерпелся, без единого слова пропустил его в квартиру. Епископ вошёл в гостиную, полную сигарного дыма. Ковальский приподнялся ему навстречу с оттоманки.
- Salvete, ваше преосвященство, - он церемонно указал на кресло. - Садитесь. У меня есть для вас две новости - хорошая и плохая.
Обливаясь потом от жары и волнения, епископ уселся и сложил руки на коленях. Ковальский оглянулся через плечо на дверной проём.
- Сказать Али, чтобы он принёс вам выпить?
- Не надо, - поспешно сказал Фримен, крутя на пальце перстень. - Что у вас за новости?
- Хорошая новость состоит в том, что отца Гринфильда никто не убивал. Он жив и прекрасно себя чувствует.
- Как?!
Лицо епископа побелело, став такого же цвета, как напудренный лоб Ковальского. Он схватился за подлокотник кресла.
- Вы бы лучше расстегнули ворот, - прагматично посоветовал сыщик, - так и в обморок упасть недолго.
- Джеффри жив, - проговорил Фримен, стянув с головы лиловую шапочку и утирая ею пот. - Не могу поверить этому счастью.
- Верить не обязательно, - Ковальский вытянулся на оттоманке. - Плохая новость состоит в том, что жить ему всё равно осталось не больше месяца.
Епископ закусил шапочку зубами. Его взгляд, обращённый к Ковальскому, сделался совершенно безумным.
- Вы не ослышались, - отвечая на его немой вопрос, сказал Ковальский. - Отца Гринфильда повесят за убийство рабочего Мэтью Крэмпа, которого он задушил, остриг маникюрными ножницами и выдал за собственный труп.
- Боже праведный! - вырвалось у Фримена. Его голова со светским пробором в красивых сединах поникла; он уставился на пряжки собственных туфель.
- Не этого я ждал, когда начал частное расследование.
- Я не подписываю перед клиентами обязательства, что результаты расследования окажутся приятными, - сказал Ковальский. Терзая в руках шапочку, Фримен взглянул на сыщика.
- Сколько с меня?
- Много ждать от служителя Петра не приходится, - Ковальский протянул епископу авторучку с позолоченным пером, - в этой-то стране. Семь фунтов, и мы в расчёте.
Как во сне, епископ выписал чек. Не в силах больше ни о чём говорить и даже думать, он попрощался с Ковальским и покинул квартиру.
Поляк стоял под дверью в передней, вслушиваясь в затихающие шаги Фримена на лестнице. Когда звук перестал быть различимым, он подошёл к спальне, приоткрыл дверь на дюйм и тихо сказал: