Страница 2 из 2
— Это нам с тобой, Сибирь, вполне на двоих хватит.
Уже восходило солнце. Замолкшая было кукушка снова подала голос, и Песков спросил:
— Кукушка, а сколько Гитлеру осталось править?
«Ку-ку», — послышалось из рощицы. И вслед затем небо и земля словно раскололись пополам. Разрывы тяжёлых снарядов накрыли землю. В воздухе послышался длинный с перебоями гул. Вой бомб, взрывы снарядов, низкое гудение немецких бомбардировщиков — все смешалось в один грохот, который окружил Пескова и Кузнецова и, казалось, поглотил их совсем.
Всё, что потом происходило в этот знойный июльский день, Песков не мог бы вспомнить раздельно. Всё слилось в какой-то один клубок огня, дыма, вздыбленной к небу земли. Песков только помнил, как шли на них танки, как два из них остановились, один загорелся, как следом два или три танка прошли над их окопом, и подбили их уже в деревне. Запомнились до десятка костров по обочине, а затем, уже к вечеру, вдруг появившийся на дороге громадный чёрно-жёлтый танк, непохожий на других. Он шёл прямо на окопчик Пескова. Оставались последние три патрона. Оглушённый взрывом бомбы, Песков медленно приходил в себя. Первый выстрел сделал Кузнецов. Заряд пропал даром. Танк продолжал движение. Тогда в полузабытьи потянулся к ружью Песков и сделал ещё один выстрел. Танк остановился на мгновение, выплюнул снаряд. Снаряд снес крышу дома Петровны. В это время танк стал обходить горящую на дороге машину. И здесь, словно прозрев, Песков всадил третью пулю в танк — и тот остановился на месте со вспоротым боком.
И словно последним был этот выстрел в тот день. Всё стихло. Из танкового люка высыпался немецкий экипаж, но его скосил застрочивший откуда-то сбоку пулемёт.
К Пескову бежал майор Ефремов и что-то кричал. Потом Песков услышал: «Поздравляю, казак, первый «тигр» твой. Ты оставь на нём память какую». Кузнецов вспомнил, что у хозяйки осталась краска в ведре, и побежал за ней. Песков обмакнул кисть в ведро и вывел на броне танка: «Ку-ку!»
...Снова и снова, переживая незабываемые дни, рассказывал Песков собеседнику о своей первой встрече с «тигром».
— Так, значит, вы вроде укротителя оказались? — сказал старичок и поднялся. — А ведь мы совершили с вами одну оплошность: не познакомились.
— Степан Петрович Песков, гвардии старшина, — отрекомендовался бронебойщик.
— Василий Петрович Рябцев, счетовод, так сказать, в отставке, пенсионер. Жду двух сыновей из тех мест, что и вы...
— Да, между прочим, насчёт Гитлера кукушка точно проинформировала: два года тогда оставалось ему командовать... «Ку-ку».
— А и верно! — обрадовался Песков.
За ворота Выставки они вышли вдвоём. Старик потащил Пескова к себе домой на обед. А когда они выпили по рюмочке и по другой, Песков немного захмелел, поднялся и произнёс речь:
— Я хочу ещё приехать в Москву. Но уже на другую выставку, на сельскохозяйственную. У меня такие помидоры! По килограмму... Не верите, Василий Петрович? Вы мне с «Ку-ку» тоже не верили поначалу?
— Верю, верю! — отмахивался от Пескова обеими руками старик.
На следующее утро Степан Песков, провожаемый стариками Рябцевыми, выезжал из Москвы в станицу Богаевскую.