Страница 11 из 15
Медные глаза испытывающее светились. На подносе лежали овощи и хлеб, она же предлагала плоть. Она знала, кто я, и почему-то ответ на вопрос был для змеи важен.
Вытаскиваемый труп зацепился за косяк, и слуга, судя по загнутым внутрь неубирающимся когтям, потрошитель, дернул чуть сильнее, кровь брызнула на стену, несколько капель осело на столике.
— Я не голодна.
Змея скривилась. Неправильный ответ.
— Собирайся, на приеме поешь, времени почти не осталось, — вестник убрал руки.
— Приеме?
Служанка скатала ковер и выволокла следом.
— А по какому поводу, думаешь в замке переполох? — усмехнулся Март, — Уж, не по поводу ли твоего залога? Увы, ты еще не настолько значимая фигура, а замок полон высокородной нечисти. И наше присутствие обязательно, — протянул он тоскливо, — У меня левая пятка чешется.
— Слава Святым, что не задница, — огрызнулась Пашка.
— Что празднуем? — я сделала шаг к кровати, остановилась и огляделась.
Все было неправильно. Комната, разговоры, поднос на кровати. Все вели себя так, словно здесь опрокинули кувшин с чаем, а не оторвали голову девушке. Все, и даже я, наблюдающая, как вернувшийся слуга, посыпал пятна сухой смесью. Зола с солью, белые кристаллики быстро впитывали кровь, становясь розовыми, а служанка заметала их на совок.
Первый шок прошел, и теперь я не чувствовала к бывшей заложнице ничего из того, что должна. Было ли мне жаль, что она умерла? Чисто абстрактно — да, но другая моя часть вспоминала, как она танцевала в коридоре, как чувствовала смерть, как говорила, что получила работу после того, как вышла из спальни Кирилла.
Неужели это и есть первый признак того, что я стала бездушной нечистью? Это равнодушие?
— Без понятия, — ответил вестник, — Хозяин приказал, мы подпрыгнули.
На полу раскатали новый ковер, девушка прошлась тряпкой по стенам и мебели, ярко алые капли стали розовыми разводами.
— Может, я и не нечисть вовсе, — задумчиво протянула, — Может, залог не удался?
— Мечтай, — хмыкнул Мартын, и этим словом почему-то живо напомнил мне Веника.
Через час я спускалась по широкой лестнице, туфли отсчитывали ступени. Так-так-так, словно удары заходящегося в тревоге сердца. Вот слуга с подносом отошел в сторону, освобождая дорогу, вот девушка торопливо скрылась в боковой нише.
Вместо радости или хотя бы удовлетворения, оттого что меня опасаются, я ощущала только тревогу. Непрерывную, не оставляющую ни на миг тревогу, причины которой по-прежнему были скрыты в тумане. И ничего хорошего впереди, я была в этом столь же уверена, как и в том, что камень этих стен — серый. Это было знание на уровне чувств, но от этого еще более значимое. В мире нечисти ощущения куда важнее фактов.
Я остановилась перед резными створками, на миг закрыв глаза, пытаясь представить, что увидят гости за ними. Или кого? Девушку в черном платье, которая словно перепутала прием с похоронами? Или выскочку со стилетом на предплечье. Я долго думала, куда девать оружие, потому что идти на торжество без него, все равно, что идти голой. Но у платья не было ни карманов, ни рукавов. И я решила не прятать серебро, а просто прицепить к руке. Если они стерпят такую наглость — значит, стерпят что угодно. А при условии, что от меня за несколько метров разило демоном севера… Да, я была уверена, по крайней мере сегодня меня не тронут. А может, и никогда больше.
Двери неторопливо открылись, и гулкий голос распорядителя взлетел к потолку:
— Волею и законом, плотью и кровью повелителя нечисти и стража переходов Седого демона — Повелительница северных пределов Ольга Седая.
Зудящие, словно мухи, разговоры смолкли. Всего на один удар сердца, а потом нарастающий шепоток пробежался по залу, как волна, он коснулся каждого, каждой повернувшейся головы, каждой презрительно скривленной морды. Я заставила себя переступить порог, заставила смотреть куда угодно: на стены, на расписной потолок, пол, портьеры, столбы и перила балкона, только не на нечисть. Переступила и замерла, на зная, что делать и куда идти. Из толпы гостей тут же вышел вестник и протянул мне руку с черными ногтями. Я вложила в его ладонь свою, наблюдая, как сперва один гость отвернулся, затем второй, услышала отдаленный женский смех и выдохнула. Неважно, даже если смеялись надо мной, смех — это не смертельно.
— Спасибо, — проговорила я, следуя за Александром в центр зала.
— Не за что, — он провел меня между двумя девушками в лиловых платьях, открытые плечи красавиц был расписаны рисунком из чешуи, — К тому же приказ о помощи еще никто не отменял. Ты молодой заложник, я вестник.
Нас со всех сторон обступали гости, слышалась ругань, рычание, проклятия и визгливые выкрики. Звякали бокалы, лились вино, кровь, разговоры.
— Слышали, пески Простого зашевелились? — высокий мужчина в снял цилиндр под которым оказались аккуратные рожки.
— Да прям, — возразила женщина, с острым хищным лицом, одетая в современный деловой костюм, если не обращать внимания на ремень, на котором болталось с пяток склянок с мутным содержимым, — Ни за что не поверю, что восточник вышел из затворничества.
— А придется, — хмыкнул третий собеседник, полный мужчина с жабо на рубашке, которое я видела на рисунке в учебнике истории, правда там не было, раздувающихся при каждом вздохе пузырей за ушами. Скорей всего водяник, или кто-то еще из дышащей как под водой, так и над ней братии, — Говорят, он нанес визит Прекрасной.
— Кто говорит? Неужели сама прекрасная южанка…
Александр провел меня к столам, но аппетит так и не появился. Не хотелось ни хлеба, ни мяса, ни какой-то слизкой дряни, которая пользовалась успехом у остальной нечисти.
— Ты хмуришься, — сказал вестник, — Что не так? Не молчи?
— Если скажу "все", что изменится? — я отвернулась от стола, и вдруг улыбнулась, — Можно ведь здорово развлечься, задавая запрещенный вопрос. И живописно украсить округу трупами.
— Тебе их не жаль? Совсем?
— Нет. Может, это и есть превращение? Равнодушие?
— Лишь отчасти. Вспомни, насколько ты жалела их дальше, — вестник снова подал мне руку.
— Не насколько. Но я не хотела их убивать.
— Скорее не имела возможности, — мы пошли дальше. — Ты внесешь панику в стройные ряды северной нечисти и здорово развлечешь чужаков. С кого начнем?
Я посмотрела на Александра, но тот, кажется, был серьезен. Я отвлеклась и натолкнулась плечом на фигуру в черном киношном плаще и во вполне современных кроссовках. Очередная смесь стилей, времен и эпох и созданий. Высокий незнакомец ожег меня сердитым взглядом зеленых глаз. Александр тут же скользнул вперед. Вопросов о случайности столкновения не возникало, потому что если нечисть не хочет соприкоснуться с чем-либо, она не соприкасается, во всяком случае в мирной ситуации бального зала.
— У тебя вопрос к хозяйке? — поинтересовался вестник.
— Нет, — выплюнул зеленоглазый. — У меня нет к ней вопросов. Только к тому, кто ее валяет.
— Так пойди и задай, лешак.
— Так и сделаю, — он развернулся и грациозно скользнул в толпу.
— Больно? — спросил вестник.
Я потерла плечо, нахмурилась и ответила правду:
— Почти нет.
— Теперь вы в одной весовой категории.
— Он ведь северный? Или нет? Чужой?
— Восточник, — он посмотрел вслед уходящему мужчине, — На самом деле пример не очень хороший. Почему ты сначала решила, что он наш?
— Не знаю.
— Посмотри на девушку в зеленом, — он указал рукой вправо. — Наша? Чужая?
Незнакомка, как раз смеялась.
— Да-да, — уверял ее собеседник, — Сегодня состоится жертвоприношение. Только для ближнего круга и особых гостей. Так что раз ты об этом не слышала… — мужчина в вечернем костюме и волосатыми глазами многозначительно замолчал.
— Но раз знаешь ты… — теперь она не закончила фразу придвигаясь к собеседнику.
— Она чужая, он северный, — не давая себе труда задуматься, ответила я и была уверена, что не ошиблась, — Это похоже на…