Страница 1 из 19

Бенджамин Франклин. Биография

Айзексон Уолтер

Уолтер Айзексон

Walter Isaacson

Benjamin Franklin

An American Life

Издано с разрешения JSIMON & SCHUSTER Inc. и литературного агентства Andrew Nurnberg

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Правовую поддержку издательства обеспечивает юридическая фирма «Вегас-Лекс»

Кэти и Бетси, как всегда…

Глава 1. Бенджамин Франклин и обретение Америки

Прибытие этого человека в Филадельфию – одна из самых знаменитых страниц автобиографической литературы: перепачканный грязью семнадцатилетний беглец, дерзкий и застенчивый одновременно, выбирается из лодки и, двинувшись по Маркет-стрит, покупает три пухлые булочки. Но обождите минутку! Здесь кроется нечто большее. Снимите несколько слоев времени, и вы обнаружите его уже шестидесятипятилетним. Он вглядывается в прошлое, сидя в английском загородном доме, и описывает вот эту сцену, притворяясь, будто пишет письмо. А все для того, чтобы его сын – незаконнорожденный сын, вознесенный на должность королевского губернатора и претендующий на аристократизм, – помнил о своих настоящих корнях.

Внимательный взгляд на рукопись откроет еще один слой. В предложение, где говорится о том первом путешествии по Маркет-стрит, на полях сделана вставка, повествующая, как наш герой миновал дом своей будущей жены Деборы Рид. «Она стояла у двери, увидела меня и подумала, вполне справедливо, что я произвожу ужасно нелепое и смешное впечатление». И перед нами появляется, пусть всего в нескольких штрихах, образ многогранного человека, которого весь мир знает как Бенджамина Франклина. Сначала перед нами юноша, затем – пожилой господин, оценивающий себя с высоты прожитого, еще позже – главное лицо воспоминаний собственной жены. Краткое самоописание удачно завершено словами «вполне справедливо», написанными пожилым Франклином о себе: в них удивительным образом уживаются самоирония и гордость, которую он испытывал по поводу своих невероятных достижений{1}.

Бенджамин Франклин – «отец-основатель», дружелюбный ко всем. Коллеги Джорджа Вашингтона вряд ли позволяли себе похлопать сурового генерала по плечу, да и мы вообразить такого не можем. Джефферсон и Адамс выглядят столь же устрашающе. Но Бен Франклин, этот самолюбивый городской делец, кажется, создан из плоти и крови, а не из мрамора; окликните его – и он повернется к вам с исторической сцены, и глаза его за стеклами очков будут поблескивать. Не прибегая к высокопарной риторике, он говорит с нами со страниц своих писем, шуточных заметок, автобиографии, и его открытость и умная ирония настолько современны, что могут завладеть умами и сегодня. Мы видим его отражение в зеркале нашего времени.

За восемьдесят четыре года жизни он состоялся как крупный американский ученый, изобретатель, дипломат, писатель и бизнес-стратег. Вдобавок он был пусть не самым влиятельным, но зато весьма практичным политиком. И ученым: запустив воздушного змея, он доказал электрическую природу молнии, а также изобрел устройство, с помощью которого ее оказалось возможным приручить. Он придумал бифокальные очки и автономные печи[1], карты Гольфстрима и теорию инфекционной природы простуды. Он выпустил в жизнь различные общественные проекты, например библиотеку, в которой книги выдаются на дом, колледж, добровольческий пожарный корпус, страховую ассоциацию и фонды, занимающиеся выдачей грантов. Он создал такую модель внешней политики, в которой сливаются воедино идеализм и реализм, а во внутренней политике предложил конструктивные программы по объединению колоний и созданию федеральной модели национального правительства.

Но самым интересным открытием, когда-либо совершенным Франклином, была его собственная личность, которую он постоянно переосмысливал. Будучи первым выдающимся публицистом Америки, в своих работах постоянно пытался создать новый тип американца, а материал брал из собственной души. Он тщательно выстраивал свой образ, выставляя его на обозрение публики и совершенствуя для потомков.

Отчасти Франклин делал это во имя имиджа. Будучи молодым печатником в Филадельфии, он на телеге возил по улице рулоны бумаги, чтобы казаться трудолюбивым. Будучи пожилым дипломатом во Франции, носил меховую шапку, чтобы сойти за мудреца из захолустья. В промежутке создал образ простого, но целеустремленного торговца, ревностно пропагандирующего добродетели – старательность, бережливость, честность, – присущие хорошему лавочнику и полезному члену общества.

Но созданный им имидж основывался на реальных качествах личности. Рожденный и воспитанный среди простых людей, Франклин, по крайней мере бóльшую часть жизни, легче находил общий язык с ремесленниками и мыслителями, нежели с укоренившейся верхушкой, у него была аллергия на пафос и привилегии потомственной аристократии. Недаром на протяжении всей жизни он подписывался «Б. Франклин, печатник».

Из такого отношения к жизни и возникла самая, быть может, важная идея Франклина: идея американской национальной идентичности, основанная на положительных чертах и ценностях среднего класса. Поскольку он инстинктивно придерживался демократических принципов (что было свойственно далеко не всем «отцам-основателям») и при этом ему был совершенно чужд снобизм, постольку в нем жила вера в мудрость среднего человека. Он чувствовал, что новая нация станет сильна за счет так называемого среднего класса. В своих наставлениях Франклин прославлял качества этой социальной прослойки, и его проекты по укреплению гражданской позиции и общего блага создавались для того, чтобы отдать должное новому правящему классу – простым людям.

Сложная взаимосвязь между различными гранями характера Франклина – изобретательностью, врожденной мудростью, протестантской моралью, свободной от догм, – и его принципами (одних он твердо придерживался, в других ему хотелось найти компромисс) свидетельствует о том, что каждый новый угол зрения отражает и преломляет меняющиеся ценности нации. Его поносили в романтические периоды, из него делали героя во время расцвета предпринимательства. Каждая эпоха оценивала его по-новому, и по этой оценке можно судить о самой эпохе.

Личность Франклина по-особому отзывается в Америке XXI века. Успешный издатель и непревзойденный сетевой работник, изобретательный и любопытный, он почувствовал бы себя как дома в условиях информационной революции. Его упорное стремление оказаться в числе самых одаренных и преуспевающих людей делало его, по словам общественного критика Дэвида Брукса, «отцом-основателем яппи[2]». Можно запросто представить себе, каково это – пить с ним пиво после работы, показывать ему, как используется новейшее цифровое устройство, делиться бизнес-планами новой рискованной затеи и обсуждать последние политические скандалы или стратегические идеи. Он смеялся бы над свежими анекдотами о священнике и раввине или о дочери фермера. Мы восхищались бы его умением быть одновременно серьезным и самоироничным. Нам стало бы понятней, как именно он пытался добиться равновесия в непростой ситуации – в погоне за репутацией, состоянием, земными достоинствами и духовными ценностями{2}.

Некоторых людей, видящих отражение Франклина в современном мире, беспокоят его мелочность и духовное самодовольство, которое, как им кажется, пропитало культуру материализма. Они считают, будто Франклин учит нас жить только практическими вопросами, преследуя материальные цели, игнорируя одухотворенное существование. Другие, созерцая тот же образ, восхищаются ценностями среднего класса и демократическими настроениями, которые теперь, кажется, распространяются на все социальные типы, включая элиту, радикалов, реакционеров и других враждебно настроенных представителей буржуазии. Эти люди считают Франклина образцом для подражания в плане личных качеств и чувства гражданского достоинства – категорий, которых зачастую недостает в современной Америке.

Чтобы узнать, как писалась «Автобиография», см. далее, а также прим. 304.

«Печь Франклина», или пенсильванская печь, экономичная, минимизирующая потерю тепла. Прим. ред.

Яппи (англ. Yuppie, аббревиатура от Young Urban Professional Person) – в буквальном переводе «молодой горожанин-профессионал», самоназвание прослойки американского общества, состоящей из молодых состоятельных людей, строящих карьеру, ставящих себе цель достичь успеха в бизнесе и материального благополучия. Прим. ред.

Дэвид Брукс, Our Founding Yuppie, Weekly Standard, 23 октября, с. 31. Слово «меритократия», которое я с осторожностью использовал в этой книге, может послужить поводом для споров (meritocracy; в переводе оно заменено сочетанием слов «упорное стремление оказаться в числе самых одаренных и преуспевающих людей». Прим. ред.). Его зачастую используют для того, чтобы в общих чертах обозначить изменение общественного положения и усердия, сродни тем, которые были присущи Франклину. Термин придумал британский социолог Майкл Янг (которому позже по иронии судьбы предстоит стать лордом Янгом Дарлингтонским) в книге «Подъем и падение меритократии», 1958 (The Rise of the Meritocracy. New York: Viking Press) как способ осмеяния общества, которое по ошибке создало новый класс элиты, основываясь на «ограниченной шкале показателей» IQ и грамотах об образовании. Гарвардский философ Джон Ролз в «Теории справедливости» (A Theory of Justice. Cambridge: Harvard University Press, 1971, 106) использовал его в более широком смысле, чтобы обозначить «общественный порядок, [который] следует принципам карьеры, открытой талантливым людям». Лучше всего это понятие описывает Николас Леманн в книге The Big Test: The Secret History of the American Meritocracy Meritocracy (New York: Farrar, Straus & Giroux, 1999), в которой излагалась история тестов на определение индивидуальных способностей в обучении, а также их влияние на американское общество. Во времена Франклина мыслители эпохи Просвещения (как Джефферсон, основатель Университета Виргинии) считали, что необходимо заменить наследственную аристократию «естественной», представителей которой будут на основании их «достоинств и талантов» выбирать из народа в раннем возрасте и выращивать как управленцев. Представления Франклина были обширнее. Он верил, что если любого человека поощрять, показывая ему его возможности, то он, проявляя прилежание, трудолюбие, добродетельность и талант, сумеет максимально преуспеть. Дальше станет очевидным, что его программа учебного заведения (в будущем – Пенсильванский университет, в корне отличающийся от Университета Виргинии) была ориентирована не на то, чтобы отсеять элиту, а на то, чтобы поощрять и обогащать всех «целеустремленных» молодых людей. Франклин предлагал более равноправный и демократичный подход, чем Джефферсон, сформулировав систему, которая, как позже установит Ролз (с. 107) даст гарантию того, что «образовательные ресурсы не будут распределяться исключительно или обязательно в соответствии с перспективой их возврата, как это происходит с натренированными продуктивными способностями, но также и в соответствии с их значимостью для обогащения личной или общественной жизни граждан». Франклин думал не только о том, чтобы общество в целом стало более продуктивным, но и о развитии каждого отдельного человека.