Страница 22 из 25
Итак, вскоре в секретном отделе военной прокуратуры уже лежали все копии документов, связанных с прохождением заявок из Петербурга и Серовска через официальные инстанции. Тех, которые были отвергнуты. А заявка с авторством С. И. Гаврилова и так у него имелась.
Василий Аполлинарьевич мог теперь хоть что-то анализировать, сравнивать, сопоставлять не спеша. И первое, что ему пришло на ум — это сделать сравнительную экспертизу двух заявок, присланных из Серовска от автора Барабашкина Ю. А. и из Петербурга от Александрова Ю. Б. Эксперт-лингвист, сравнив копии двух заявок, сказал:
— И к бабке нечего ходить! Стилистика обеих заявок одинакова. Они составлены одним и тем же лицом. Вот, смотрите, — и он продемонстрировал Паламарчуку характерные обороты, словосочетания и даже погрешности в расстановке знаков препинания.
— Но ведь такие заявки пишутся, насколько я понимаю, казенным языком, по шаблону, поэтому сходство стилистики можно объяснить и этим, — попробовал возразить эксперту Паламарчук. Но тот подтвердил свое мнение характерными грамматическими ошибками, одинаково повторяющимися в обоих документах, и окончательно убедил следователя в справедливости своего вывода.
Итак, обе эти заявки составлены одним лицом, которое одновременно проживает в городе Санкт-Петербурге под фамилией Александров Ю. Б. и в уральском городке Серовске под фамилией Барабашкин Ю. А. «Что из этого следует?» — стал думать Василий Аполлинарьевич. И придумал: надо эти два лица соединить в одно. Воплощать в жизнь этот глубокомысленный замысел он решил со знакомства с Александровым Юрием Борисовичем.
Найти Александрова действительно оказалось легко. Если верить телефонному списку, то Александровых в Питере не больше трех-пяти тысяч. А уж по указанному в заявочных документах адресу и всего проживал один — единственный Александров. Причем именно Юрий Борисович. Все сошлось как в бухгалтерском балансе.
Паламарчук сначала раздумывал, как лучше ему организовать встречу с этим Юрием Борисовичем: прийти к нему домой, предварительно позвонив, или вызвать повесткой в прокуратуру. Остановился на самом, по его мнению, простом и действенном — пришел к Александрову прямо на работу. В середине рабочего дня, в обеденный перерыв, Юрия вызвали к инспектору по режиму, и там Паламарчук, представившись чиновником госнадзора за прохождением секретной документации, задал ему ряд вопросов. Протокола пока не велось, и Юрий не проявлял признаков нервозности.
— Александров Юрий Борисович, я правильно вас называю? — спросил «чиновник госнадзора».
— Да, правильно. Именно так меня зовут.
— Вы отправляли в Центр патентной экспертизы заявку на изобретение… — Паламарчук зачитал с бумажки название первой отвергнутой заявки Александрова на способ защиты территории с помощью инфразвука.
— Да, конечно, отправлял. И не только заявку, но и в последующем неоднократно возражения и апелляции по поводу необоснованного, на мой взгляд, отказа в выдаче авторского свидетельства.
— Какие еще действия, кроме официальной апелляции, вы предпринимали для доказательства своей правоты?
— О! Я не раз ездил в Центр патентной экспертизы в Москву, встречался с экспертами, пытался объяснить им мою позицию. Но они ссылались на заключение головной по этому научному направлению организации и не принимали в расчет мои доводы.
— Какие-нибудь еще меры вы предпринимали в свою защиту?
— Да. Я узнал, что головной организацией, поставившей заслон моему изобретению, был питерский НИИ № 7, и решил лично поговорить с подписавшим отрицательный отзыв доктором технических наук Гавриловым Сергеем Ильичом. Изложить свои аргументы и подискутировать с ним, поскольку приведенные в отзыве доводы, послужившие причиной отказа в регистрации изобретения, были, на мой взгляд, совершенно не убедительны. Я и сейчас так считаю и не скрываю этого ни от кого. — Александров заметно напрягся и спросил: — А что, в функции чиновника по гос-надзору за прохождением секретных документов разве входит разбирательство в сути и содержании этих документов? Я не первый год имею допуск соответствующей формы к секретным документам, но с таким контролем, как вы проводите, сталкиваюсь впервые. Может, объясните, в чем дело?
Василию Аполлинарьевичу даже понравилось, как огрызнулся этот зубастый, и, по всему видно, толковый старший инженер (всего-то!) аналитического отдела перспективных разработок. И он решил «не крутить» с Александровым, а, насколько возможно, говорить начистоту.
— Видите ли, Юрий Борисович, я действительно никакой не чиновник госнадзора. Прошу меня извинить за этот бал-маскарад, но я — следователь военной прокуратуры и занимаюсь расследованием причин смерти как раз того капитана первого ранга, доктора технических наук Гаврилова Сергея Ильича, о котором вы только что упомянули. И мнение по этому вопросу всех, кто с ним сталкивался, особенно в конфликтных, как у вас с ним, ситуациях, мы выясняем. Еще раз каюсь, прошу меня извинить и ответить на несколько вопросов.
— Маскарад был действительно ни к чему, а на ваши вопросы я и так бы ответил. По именно этому делу я знаю только то, что Гаврилов скончался скоропостижно в своем рабочем кабинете то ли от сердечного приступа, то ли от инсульта. И это все.
— Хорошо. Тогда расскажите вкратце, чем закончился ваш визит к Гаврилову.
Юрий рассказал, что визит, в общем, закончился ничем, если не считать того, что на следующее после этого визита утро пришлось отпаиваться пивом для снятия похмельного синдрома.
— Как же так, вас что, насильно напоили?
— Да нет, конечно, как говорится, за компанию. Но дело в том, что этот Гаврилов, мне показалось, нарочно подстроил так, чтобы уйти от прямого разговора со мной. Более того, он притащил меня на их «мальчишник», тоже не понятно для чего. Обещал поговорить там со мной по моему вопросу, а на деле все получилось так, что он прилюдно как бы заявил о своем приоритете в этой области. И этим все закончилось.
— А что значит, вы сказали: «О приоритете в этой области»? Он что, тоже заявил свои изобретения?
— Да в том то и дело, что он только намекнул на свои закрытые научные отчеты. И дал понять, что они мало кому известны именно по причине секретности.
— Может, я что-то не так понимаю в этой вашей секретной научной казуистике, — прикрываясь простотой как щитом, хитрил следователь, — но ведь у Гаврилова действительно есть зарегистрированное изобретение в этом направлении. Что вы на это скажете?
— Я скажу, что вы хорошо покопались в этом деле, и не такой уж простачок, каким пытаетесь казаться.
— Благодарю за комплимент! И все же…
— Да вы и без меня уже наверняка заметили, раз копнули и мои, и гавриловские заявочные бумаги. Гаврилов зарегистрировал свое изобретение чуть ли не годом позже того, как была подана моя заявка. Приоритет здесь считается со дня подачи заявки, поэтому, будь моя заявка одобрена, он принадлежал бы мне.
— А то, что его результаты зафиксированы в закрытых отчетах, не дает приоритета?
— Об этом можно было бы говорить, если бы такие отчеты существовали в природе. Но их нет! Нет — и все тут! Я тоже не первый год замужем за секретной наукой, и раз уж утверждаю, что их нет, значит, все тщательно проверил.
— Но это ваше утверждение равносильно утверждению о том, что Гаврилов воспользовался теми данными, которые содержались в вашей отвергнутой заявке, для подачи их в качестве своего изобретения! Короче, попросту украл вашу, как теперь говорят, интеллектуальную собственность. Вы это хотели сказать?
— Хотел, может, и я, а сказали вы. И думаю, что вы правы! Более того, когда мне удалось посмотреть описательную часть заявки Гаврилова (да-да, не удивляйтесь, у нас и такие возможности есть), я обнаружил там целые фрагменты текста с моей характерной стилистикой. Хотя кое-что перефразировано, переставлено, но шило из мешка торчит на все острие.
— А совпадения вы исключаете? Ведь они бывают, согласитесь.
— Вы сами не верите в то, что говорите. Есть признаки, в которых совпадения невозможны, иначе бы все ваши экспертизы по папиллярным узорам, графологические, иридодиагностика и прочие пришлось бы выбросить на свалку.