Противогазы для Саддама

Стоял сумрачный осенний вечер, двор заносило желтой листвой.

Квадратный полковник Рух, стальной боец, опытный инструктор по боевым единоборствам, ни на секунду не впал в панику.

Он дрался с бандитами минут пятнадцать.

Он дрался молча, не позволяя себе ни единого слова, даже когда пропускал удар. Через пятнадцать минут некоторые бандиты бежали, успев вскочить в машины, остальных полковник повязал и свалил, как бесчувственные дрова, в собственном гараже.

Примерно полчаса он думал.

Потом принял решение и разыскал ближайший телефон-автомат.

Позвонил он, конечно, не в милицию, а вычисленному им главарю банды.

«У меня в гараже лежат твои люди, – сообщил он главарю. – Они не совсем в порядке. Я бы таких не держал, языки у них не оторваны. Сечешь? Тебе, наверное, не надо, чтобы они попали в руки правосудия, правда? Я – полковник Рух, ты обо мне уже слыхал. Сам знаешь, я крутой. Но если хочешь, я еще круче, чем ты думаешь. Если к утру не получу двадцать тысяч баксов, наличкой, понятно, то включу двигатель машины и запру гараж. Этого тебе тоже не нужно, правда? Тем более, что одного-двух я все-таки сохраню. Для правосудия. Так что, лучше рассчитаться наличкой. Мне ведь в Москве теперь все равно не жить».

Бандит подумал и выложил требуемую сумму.

Ну, а полковник сменил место жительства и какое-то время отсиживался в ближнем Подмосковье. Только выдержав нужное (по его подсчетам) время, он пришел к Зотову.

А еще до полковника приходили к Зотову какие-то нехорошие люди, предлагавшие купить их собственных должников. Купи, дескать, и пользуйся. Должники, дескать от души напуганы, из них можно веревки вить. Даже договор у них был готов, но Зотова это не заинтересовало. Непрошеных продавцов выставили за дверь и усилили охрану.

А до этих людей приходил к Зотову ученый человек, который изобрел хренолет.

По словам изобретателя, это была принципиально новая машина.

Всем известно, популярно объяснил изобретатель Зотову, что лучше всего в русских огородах растет хрен. Он всегда растет в русских огородах в неисчислимых количествах и практически не требует никакого ухода. Никто не подсчитывал, сколько десятков, а то и сотен тонн хрена можно получить в России с одного даже дикующего гектара земли, но, видимо, много. Руки у изобретателя дрожали, а лицо было горестным и зеленым. Зотов сумрачно спросил: «Вы случайно не с перепоя?» Ученый человек решительно отверг такое мнение. «Я совсем не пью, – объяснил он. – Это во мне хлорофиллу много». И решительно заявил, что предлагаемый им воздухоплавательный аппарат будет летать именно на газах хрена, абсолютно безупречных экологически. «Вот будущее мирового транспорта! – заявил он. – Представьте огромные цеха, крупные, как залы самых известных казино. Теперь представьте, что в этих залах тысячи, миллионы тружеников упорно трут корни хрена! Это же миллионы и миллионы занятых рабочих рук! Буквально занятых. Это же невероятной силы удар по безработице! Это невероятный удар по преступности! Одним махом мы решим все социальные проблемы. Русский хрен поможет нам преодолеть любой кризис!»

Идея меня заинтересовала, рассказал Зотов Карпицкому, но денег изобретателю я не дал. Не было уверенности, что он не побежит в ближайшую забегаловку. Тогда ученый человек горестно спросил: «Наверное, у вас в роду, товарищ Зотов, были жиды?» – «Почему вы так думаете?» – «А потому, – еще горестнее объяснил изобретатель, – что именно жиды русскому человеку помогать не станут». – «Я вообще-то из Сибири, из староверов». – «А как звали вашу бабушку?» – «Авдотья Григорьевна». – «А прабабушку?» – «Евдокия Осиповна». – «Ну вот, видите, Осиповна! – горестно обрадовался изобретатель. – Я так и думал!»

– Зотова преследовали сотни людей, – усмехнулся Карпицкий. – все они шли к нему с заманчивыми, как они сами считали, предложениями. И все, как один, хотели только денег. От всего этого у Зотова был усталый собачий взгляд. Конечно, человек с таким взглядом никогда не пойдет ни в ночной клуб, ни даже в театр. Когда однажды он все-таки решился на такое, прямо со сцены какой-то актер обратился к Зотову за финансовой помощью, извратив известную арию. Короче, деньги не сделали Зотова счастливым. В конце концов он не выдержал давления. Он не выдержал жизни в муравейнике, построенной по слишком жестким правилам. Конечно, он финансировал разные школы балета, и разные специальные школы одаренных детей, и еще какие-то школы. Конечно, он всегда поддерживал благотворительность, инвестировал разнообразные социальные проекты. Но все это не могло отвлечь его от грустных собачьих мыслей. И вот однажды он исчез. Сразу и навсегда исчез. Говорят, он ушел в монастырь, – улыбнулся Карпицкий. – В сущности, тоже форма сумасшествия. Честно говоря, мне Зотова жаль, даже очень жаль, хотя вряд ли стоит его жалеть. Такова философия бизнеса, и не может она пока быть другой. Понимаешь?…

Сергей кивнул.

Размышляя об услышанном, он забрал в МАП наличку – три миллиона.

«Ушел в монастырь… Точно, придурок… При таких-то деньгах…» Карпицкий в общем Сергея не убедил. «Может, я чего-то не понял… В жизни всякое может быть… Впрочем, хрен с ним, с этим Зотовым… Мне сейчас важно быстрей обратить наличку в товар…»

Проще всего было бы приобрести товар как раз у Карпицкого, но время от времени Сергей позволял себе побыть вольным охотником. Может, действительно не деньги двигают нашими поступками, может, действительно не они определяют наш выбор, усмехнулся он, выезжая на Крымский мост, но это еще не значит, что все мои деньги должны проходить именно через МАП.

Такая карма, усмехнулся Сергей.

В гостинице «Академическая» должен был остановиться бывший его партнер из Новосибирска – Женька Любин. У Любина в Москве были связи. Женька по старой дружбе мог подсказать, какую операцию можно провернуть побыстрее и понадежнее.

Виталька Тоцкий

Любина в гостинице не оказалось.

Скорее всего, он еще не прилетел из Новосибирска.

Зато в холле гостиницы Сергей сразу наткнулся на Витальку Тоцкого – из того же Новосибирска.

Зажав в ладони мощную ассирийскую бороду поразительно черного, почти смоляного цвета, левой Тоцкий любовно поглаживал лысую, праздничную, как яйцо Фаберже, голову. При этом он выворачивал в стороны носки, как заправский учитель танцев, шумно откашливался, энергично чихал. На ногах Тоцкого белели растоптанные кроссовки и мятые адидасовские шаровары. Такая же мятая футболка с двуглавым российским орлом на груди делала наглого Тоцкого похожим на хозяина гостиницы. По крайней мере, администратор из-за своей стойки смотрел на Тоцкого с испугом.

– Ну вот! – обрадовался Виталька, изумленно моргая черными выпуклыми глазами. Он как бы укорил Сергея за что-то, может, за опоздание. – Ты разве уже позавтракал?

– Конечно, – удивился Сергей. – Какой сейчас завтрак? Самое время приступать к ужину.

– А ты не торопись, ты не торопись! – с шумным напором, с кипучей жизнерадостной наглостью заявил Тоцкий, изумленно поглядывая через плечо на пустой холл. – Лучше ничего не пропускать. Последовательность, вот что важно, дружок! Правильная последовательность, вот что важно! Сперва завтрак, за ним обед, потом можно приступить к ужину. Ты, например, уже пообедал, а я и к завтраку еще не приступал. Так что, идем в буфет. Так Богу угодно! Ужинать еще рано, но легкий завтрак… – Тоцкий хищно облизнулся. – Легкий завтрак всегда уместен… Это ужин можно отдать врагу, а завтрак никому! Правда? Что угодно, только не завтрак! – Изумленно моргнув, Тоцкий угрожающе прорычал: – Но мы и ужин никому не отдадим!

И деловито подтолкнул Сергея к лифту:

– Деньги есть?

– Смотря сколько.

– У тебя все в роду были придурки? – с тем же напором осведомился Виталька, нажимая на кнопку четвертого этажа.

– С чего ты такое взял?

– Ты неохотно идешь к буфету.

– Просто не хочу есть.