Страница 52 из 119
Ньют все еще стоял на том же месте. На фоне клонившегося к горизонту оранжевого солнца, худая фигура блондина была темной и светилась рыжими линиями в очертании. Минхо тихо подошел к другу и произнес:
— Наверное, очень круто было бы сидеть на этом утесе и встретить закат, да?
Ньют промолчал, кусая ноготь на большом пальце и о чем-то думая.
— Особенно с ней, правда? — продолжал Минхо.
Машинально Ньют согласно кивнул и тут же закрыл глаза: «Черт!»
— К несчастью, это был бы ваш последний закат в жизни, — азиат хмыкнул. — Зато как романтично. И как там в сказках-то говорится? Они жили долго, счастливо и умерли в один день. Вот только в вашем случае не шибко долго.
Ньют нервно обернулся:
— Не бывает в жизни сказок, шанк.
— Доперло, наконец? — ухмыльнулся Минхо. — Мозги протрезвели? Перестал шептать ее имя по ночам, осознал, в каком кланке мы застряли по самые гребанные кончики пальцев на вытянутых руках?
Ньют удивленно посмотрел на товарища, которого, как будто, прорвало. Хотя Минхо мог вечно болтать, язык у парня был без костей, но трындеть о всякой ерунде и горячо высказывать о действительно важном — это разные вещи.
— Ты ведь из-за нее такой стремный ходишь? — поинтересовался азиат. — Опять стебанутая хрень между вами?
— Все уже в прошлом, — буркнул Ньют, отвернувшись.
— Вот и ладно, — поджал губы Минхо. — Идем в чертов Глэйд, солнце садится.
Два коридора они молча пробежали рысцой, а после Ньют резко остановился:
— Черт, я оставил там рюкзак.
Минхо простонал, закатив глаза:
— Ну и плюнь на него, в следующий раз заберешь.
— Это будет черт знает когда, — Ньют махнул рукой в сторону Глэйда. — Ты беги и собери шанков, Алби и Адама. Ждите меня в Картохранилище, — добавил он, исчезая за поворотом. — Я хочу еще кое-что проверить.
— Реще булками шевели! — крикнул вдогонку Минхо. — Солнце садится! И прыгать не вздумай, ушлепок, — добавил он уже тише и зная, что напарник не услышит.
Ньют, вернувшись на утес, наклонился, чтобы поднять забытый рюкзак. При этом луч, вырвавшийся из-за серой тучи, укрывшей закатное солнце, попал прямо на глаза парню, отчего тот машинально увернулся, выпрямившись. Юноша посмотрел вперед: туда, где над пропастью находилась пустота. Ньют подошел к краю Обрыва и снова посмотрел вниз — там, за каменистой насыпью начиналась пустыня. Темный песок переливался оттенками бронзы под лучами закатного небесного светила. Красиво. Парень поднял глаза на стену: а вдруг, Минхо не прав в своем утверждении, что со стены не допрыгнуть? В конце концов, он просто Бегун, а не ученый.
Подобрав с земли камень, Ньют кинул его, даже не замахиваясь, и тот со свистом устремился в темноту пропасти. Следующий камень направился туда же. И только с пятой или шестой попытки юноша попал в аномальную зону, где очередной камень исчез.
Нда, Минхо прав — не ближе двадцати метров. Ньют снова посмотрел вниз. Он стоял так близко к краю, что голова даже начала кружиться. Испугавшись, юноша инстинктивно сделал шаг назад.
Не факт, что там, где исчезают камни — выход. Это может быть стебанутая черная дыра, в которой вообще не пойми что творится.
«Выхода нет, — эта мысль вдруг показалась самой верной в его голове. — Нет, и никогда не было. Это все игра. С нами играются, как кошки с мышками. Выхода не существует, это ловушка. Мышеловка с ароматным кусочком сыра в виде надежды на свободу».
Ньют подошел к слегка покатой части стены и задрал голову, прищурив один глаз, в то время, как нижний край диска солнца уже коснулся высоких гор на горизонте.
«Глэйдеры начали умирать, один за другим, скоро придет черед каждого. Создатели поместили нас сюда ради забавы. Им нет дела до наших жизней. Для них это все игра».
«Игра. Игра. Просто игра».
Слово тупо стучало в висках. Юноша закрыл глаза, пытаясь выкинуть из головы все мысли, но ничего не получалось.
«Мать вашу, я не позволю вам играть мной!»
Юноша поставил одну ногу на выступающие камни в стене и ухватился руками за удобные выступы. Подтянувшись, он поставил свободную ногу на камень повыше, затем зацепился за другие выступы. Шаг за шагом он забирался все выше и выше, ощущая в руках все более сильную дрожь.
«Что ты творишь?» — голос в голове не был похож на его собственный.
«Я по шею в кланке. Безысходность. Ради чего мне жить? — Ньют изо всех сил вцепился пальцами в выступы. Он прислонил горячий лоб к холодному камню, увитому мхом или чем-то еще мягким на ощупь. — Смысла нет».
Юноша глубоко вздохнул и, собрав оставшуюся волю в кулак, продолжил карабкаться по стене, выступов на которой становилось все меньше, а подъем тяжелее. Но он все равно лез вверх. Перед глазами мелькали непрошеные картинки. И все они, как на зло, были связаны с ней.
Когда в его первый день прибывания здесь она принесла ему еды и заставила поесть.
Когда первый раз произнесла его имя.
Когда она улыбалась.
Когда она сонная готовила завтрак.
Когда они сидели каждый вечер под звездами и разговаривали. Или молчали. Вместе.
Когда они чуть было не поцеловались.
Когда он обнимал ее, чувствуя ее теплые ладошки на своей спине.
[— Я хочу, чтобы все было, как прежде. Чтобы ты остался мне другом.]
Другом. Просто другом.
Невыносимо.
Ньют поморгал влажными ресницами, а затем, стиснув зубы, сделал еще пару сильных рывков.
Он вновь поднял голову. Нет, стена слишком высокая, ему не хватит сил добраться до верха. Не было ни сил, ни возможности — выступов не так много, и они находились все дальше друг от друга.
Ньют посмотрел вниз. Так далеко и так близко была каменная площадка коридора. Рядом с плющом темнел рюкзачок.
Всего шаг, и он свободен.
Всего шаг, и он в невесомости, без проблем. Без стебанутых чувств, разрывающих легкие и прожигающих сердце. Небытие — отличное место для отдыха от всего. Отдыха от жизни.
Выход из Лабиринта все-таки есть. И Ньют его нашел.
Он снова закрыл глаза. Стало страшно. Но совсем немного, сердце забилось чаще, легким требовалось больше воздуха. Неожиданно юноша вспомнил Пауля. Как мальчик рискнул всем, ради того, чтобы найти выход для шанков. И погиб. Как Макс решительно остановился и не дернулся перед лицом ужасного монстра. Как Леон храбро сражался, а затем защитил своим телом Зарта и Алби… Рискнул ради них собственной жизнью, и погиб. Как Эрни побежал в Лабиринт, думая, что Бегуны в беде…
Все парни не заслужено отдали свои жизни ни за что. Погибли смертью храбрецов из-за гребанной прихоти Создателей. Никто из них не заслужил смерти. Но Создатели сами решали, кто и что заслужил. Вели себя, словно цари. Словно Боги.
«Я контролирую свою жизнь, — мысль в голове тверда, как камень, на котором он стоял. — Я. И только я. Вы играете с нами по своим правилам, а я буду играть по своим. Если жизнь игра, смерть в любом случае побеждает. Всегда. Но только я решаю, когда она победит».
Несколько мелких камушков вырвались из-под ног и полетели вниз. Он прикрыл веки. Из уголка глаза вытекла хрустальная слезинка и оставила грязевую дорожку на скуле. Юноша чувствовал, как прохладный ветер обдувает лицо и ерошит волосы. Ньют вздохнул полной грудью сладковатый вечерний воздух. Последний раз.
И когда солнце, наполовину зашедшее за далекие горные пики, накрыла серая туча, он разжал пальцы и сошел с выступа в камне, мгновенно срываясь вниз.
***
Ньют проснулся от дичайшей боли. Он резко распахнул веки, тяжело дыша. Перед глазами вместо крыши шалаша все еще стояла картина неумолимо приближающегося каменного пола. Сколько времени теперь его будут мучать кошмары?
Юноша попытался сесть, дернув ногой. По икре словно резко долбануло током. В глазах потемнело, голова закружилась.
— Тише, тише, лежи, — прозвучал шепот Эвиты.
Она зажгла свечу, стоявшую на тумбочке, и в помещении сразу стало светлее. Ньют прищурил глаза, привыкая к мягкому желтовато-рыжему свету.