The Maze Game

Через месяц прибыл еще один мальчик. Его звали Джо. Светлокожий, с темно-русыми волосами, улыбчивый, но парнишка был не приспособлен ни к какой работе. На Плантациях он затоптал Зарту всю зелень и повалил одну стенку парника. На скотобойне убегал от обезглавленной им же курицы. Глядя на подобное цирковое представление, Леон чуть было не задохнулся от смеха. На кухне, которая теперь стояла отдельно от Хомстеда, он умудрился сделать такой бардак, что Эвита тут же выгнала его, запретив когда-либо снова там появляться. К Строителям Алби новенького не пустил, опасаясь, что тот отпилит себе конечность. Ньют, которому Минхо торжественной речью позволил стать главным Бегуном, раз уж он все это затеял, категорически отказался брать Джо в Лабиринт.

Поэтому Эрни взял парнишку под свое шефствование. Он не брал его убираться в Могильнике и не позволял выполнять обязанности Чистильщика, хотя их было не так много. Джо занимался уборкой. Он драил Хомстед, трон и душевые. И за это гордо получил звание главного Слопера.

— А что, будет еще одна специальность, — пожал плечами Эрни, придумавший ее и обозвавший непонятным словом.

— Что еще за Слопер? — осведомился Алби.

— Я мультик помню из детства, — Эрни задумчиво провел рукой по волосам. — Там какие-то чудики были, и один из них о-очень медленно делал все, прямо как наш Джо, — он подмигнул парню. — И звали того чудика Слоупок. Ну, вот отсюда и Слопер (1).

Вечером того дня, когда прибыл Джо, в Глэйде состоялся первый праздник.

— Ровно год назад лифт привез в это проклятое место первую группу глэйдеров, — торжественно произнес Алби. — Глэйду — год. Уже целый год мы живем здесь, не зная мотивов и целей Создателей. Но знаете что, шанки, все это не важно! За этот год они прислали сюда восемнадцать шанков, семеро из которых пали страшной смертью и четыре могилы в лесу каждый день напоминают нам об этом. Но сейчас мы, наученные горьким опытом черных дней, живем здесь, как единая сплоченная команда. И я горжусь вами, шанки. Горжусь и верю — второе день рождение Глэйда мы будем праздновать дома.

На праздник Эвита наготовила множество вкусных блюд, в том числе сладкое, и даже торт. Сама она, конечно, не справилась бы, поэтому в этот особенный день ей за плитой помогал Джеф, Эрни и даже Зарт. Вместе они смогли накрыть действительно праздничный стол.

— Жаль мы так каждый день не ужинаем, — покачал головой Леон, накладывая себе сразу два куска белой рыбы.

— Не знаю, откуда я в курсе, но сюда сейчас очень не хватает горячительного напитка, — заявил Макс.

— Тебе чаю заварить? — услужливо поинтересовался Джо.

Минхо с грустью и жалостью посмотрел на Слопера, а затем, подавив тяжкий вздох, ответил:

— Нет, чайник ты тупенький, он имел ввиду алкогольный напиток. Но нам его не присылают, сколько бы раз, и какими бы огромными буквами мы не писали на бумажке эту просьбу.

Галли внезапно перестал есть и сидел, неотрывно глядя в одну точку. Джеф помахал рукой перед его глазами, но тот только отмахнулся. В конце концов, Строитель сказал:

— Я могу попробовать сделать что-то горячительное.

— Как? — тут же встрепенулся Макс.

— Есть у меня мысль, — загадочно произнес Галли. — Но даже если у меня и получится, ждать, пока напиток настоится долго. Несколько месяцев.

— Два варианта, — подал голос Минхо. — Либо за эти месяцы мы выберемся из этого гребанного местечка… ну, либо с горя напьемся.

***

В следующем месяце в лифте приехал невысокий смугловатый паренек, в руках которого оказалось довольно много силы. Звали его Уинстон. Парень в первый же день сходу зарезал поросёнка, обеспечив Эвите уйму работы и отличный сытный ужин, после которого все глэйдеры даже сидеть возле костра не могли, улегшись на траву.

И только Леон довольно доедал поросячье бедрышко.

— Леон, жирдяй, тебе не кажется, что ты слишком много жрешь? — спросил его Михно, с отвращением глядя, как главный Мясник обгладывает бедренную кость.

— Еще слово, и я съем тебя, — пошутил Леон.

Как известно, в каждой шутке есть доля правды, так что Минхо благородно промолчал и, на всякий случай, отполз подальше.

Спустя несколько дней после прибытия Уинстона, Ньют и Минхо вернулись в Глэйд совершенно разбитые, уставшие и расстроенные.

— Что случилось? — спросила Эвита, подавая яблоко Ньюту, зашедшему на кухню.

— Сектора закончились, — юноша впился зубами в яблоко, откусив почти половину фрукта. — Сефодна, — он быстро прожевал пищу и поправился. — Сегодня снова открылся последний по списку третий сектор, и мы добежали его. До последнего тупика.

Уголки губ девушки расстроено опустились вниз.

— И… что это значит? — рассеянно поинтересовалась она. — Что надежды нет? Все? Застряли навсегда?

Ньют проглотил очередной кусок яблока и посмотрел в зеленые глаза девушки. Он не хотел, чтобы его слова вызвали у нее тоску. Не хотел, чтобы всегда задорно блестящие глаза вдруг потухли, словно внутри Эви выключился свет.

Пару недель назад Алби позвал Ньюта и Минхо на приватный разговор, в котором высказал свое мнение насчет осведомленности других глэйдеров о том, что Бегуны находят за стенами.

— Будем обсуждать это втроем, — предложил лидер. — Для всех остальных — вы каждый день бегаете, изучаете, исследуете, анализируете. Большего им знать не нужно. Особенно плохие новости.

Бегуны непонимающе, но молча смотрели на Алби.

— Я не хочу, чтобы глэйдеры теряли надежду, парни, — признался тот. — Пусть у каждого из них будет маленький светлячок в виде шанса выбраться отсюда, иначе мы все сойдем с ума, лады?

Тогда Ньют не совсем понял Алби. Ему было не понятно, зачем скрывать, обманывать. К чему все это, ведь сам лидер ежедневно, как попугай, твердил о доверии между глэйдерами.

Он все равно делился с Эвитой всеми новостями. Они обсуждали очередной день забега, сидя вечером у бревна. И парень не видел в этом ничего плохо.

И вот только сейчас, смотря на Эвиту, он понял, что имел ввиду Алби. Если надежда покинет глэйдера, со временем он потухнет, словно свеча.

Но Эви нужна была ему светлой и улыбающейся. Он хотел видеть искорки радости в зеленых глазах.

— Эва, — Ньют швырнул огрызок яблока в ведро и ободряюще мягко положил ладони девушке на плечи. — Надежда есть, ведь сектора неспроста открываются не по порядку. Этой загадкой мы с Минхо и займемся. Да и потом, может, со временем, порядок начнет меняться. Не грусти, — он аккуратно дотронулся пальцем до ее курносого носа и с облегчением увидел слабый отсвет улыбки.

***

Вечером того же дня в Глэйде впервые на памяти Эви шел дождь. Он начался стремительно и вылился сильнейшим потоком буквально за несколько минут, оставив на улице неприятный, еще более влажный, чем обычно, холодный воздух.

«Как в тропиках», — подумала Эвита, уже не удивляясь, откуда помнит подобные вещи.

Зато как свежо стало во всем пространстве в центре Лабиринта! Кристально чистый запах свежести после дождя смешивался с ароматами нагретой за день листвы и благоуханием цветущих растений. В Глэйде, по словам Алби, стояла вечная поздняя весна. Погода не менялась с тех самых пор, как лидера привез лифт.

После ужина идти спать никому не хотелось — в Хомстеде полным ходом шла стройка второго этажа, и многие парни на время переехали на воздух. Было так холодно, что все глэйдеры расселись вокруг огромного костра, укрывшись пледами, чтобы согреться. Сегодня Эвита с Ньютом оставили свое любимое бревно лежать в одиночестве, и присели рядом с огнем.

— Хей, все путем? — хлопнув Ньюта по плечу со всей дури, поинтересовался Галли.

Бегун молча кивнул, кутаясь в теплый плед. Весь вечер парень чихал и кашлял, а кончик его носа предательски покраснел, выдавая простуду.

— Вот держи, — Эви подала ему кружку горячего чая.

— Спасибо, — похрипел Ньют, обнимая ладонями чашку.

Пока Эвита насаживала на палку зефир, которого, к великой радости Минхо, прислали целую коробку, Ньют отхлебнул горячую жидкость.