Страница 27 из 60
— Забудь, да? — он двинулся навстречу Дауру и остановился в полуметре от него. Пристально вгляделся в лицо «бомбилы», и молодому человеку показалось, что в глазах Гурама мелькнуло искреннее сочувствие. — Как ты сам-то, дорогой? Сильно пострадал, да?
— Не очень, — Даур потер ушибленную шею, а потом прислушался к болевым ощущениям в области ребер. Он действительно чувствовал себя более или менее сносно. — Могло быть и хуже. Но я пытался дать им достойный отпор, Гурам…
— Я знаю, — Гогричиани покачал головой. — Вай, вай! Ну ты подумай, дорогой, какие страшные эти русские, да? Звери просто, а не люди. Честное слово! Взять и избить человека из-за такого, казалось бы, пустяка. Скажи спасибо, что не убили, да?
— Да, — машинально ответил Даур.
— Нет, я серьезно, — Гогричиани заложил руки за спину и слегка качнулся на носках. — Ты и впрямь легко отделался, Даур. Тут скины недавно на рынке такой погром устроили! Слышал, да?
— Нет.
— Э-э-э, кошмар просто! Двое убитых, десять раненых… Все выходцы с Кавказа. И за что, ты подумай? Ни за что. Просто потому, что им так захотелось, да? Не любят тут нашего брата. Ай, как не любят. Если бы не этот бизнес, честное слово, развернулся бы и уехал. Ужасный город, ужасные люди… — Гурам помолчал, наблюдая за тем, какой эффект производят его слова на собеседника. Однако Даур по-прежнему не поднимал головы. — Но не могу. От меня многие зависят. Ты, например, Астамур тот же… Все остальные, кто мне поверил и приехал сюда на пропитание зарабатывать. Как я смогу им в глаза смотреть, если уеду? На кого брошу все это? — он сделал рукой широкий жест. — Одна надежда, Даур. Говорят, времена меняются. А вместе с ними и люди меняются. Слабая, конечно, надежда, но куда без нее? Никуда, да?
Гурам слегка тронул Даура за плечо, и тот поднял на своего хозяина полный грусти взгляд.
— Хочешь чаю, да? — радушно предложил Гогричиани, выпячивая нижнюю губу. — Или чачи? Проходи, садись, дорогой. Могу представить, как тебе тяжело…
Он осторожно повел Даура вперед и усадил на стул рядом со столом Шангелиа. Молодой человек не сопротивлялся.
— Но ты забудь, да? — Гурам уже суетился с чайником за спиной «бомбилы». — Забудь, я тебе говорю. Неприятно, да, но с кем не случается. Говорю тебе, радуйся, что жив остался. Что еще солнце видишь, небо видишь. Воздухом дышишь, да?
— Я должен им пять тысяч долларов, — глухо произнес Даур, не поворачивая головы.
— Вай, зачем так говоришь? — Гурам вернулся, сел на место Шенгелиа и тяжело положил перед собой сцепленные в замок руки. — Какие деньги? Они когда уходили, разве сказали тебе, что ты им еще что-то должен?
— Нет, — Даур покачал головой. — После того, как этот с золотым зубом поговорил с тобой, они отпустили меня, сели в свою машину и уехали. Никто ничего не сказал. А я к тебе пошел. Покаяться…
— Да не в чем тут каяться, дорогой, — всем своим видом и в первую очередь демонстративно беспечным голосом Гогричиани старался приободрить работника. — Они ничего не сказали тебе потому, что не о чем уже было говорить. Я заплатил им за тебя, вот они довольные, как ишаки, и укатили.
— Как заплатил? — вскинулся Даур. — Сколько?
— Сколько ты и сказал, да? Пять тысяч долларов, — заметив, как при этом испуганно расширились глаза Даура, Гурам поспешил его успокоить: — Ну а что тут можно было сделать? Не позволять же им закапывать тебя где-нибудь в лесу? Эти шакалы могли бы… Говорю же — звери, да? Но кем бы я был, если бы не вступился за своего брата, апсуа, да? Ты из Абхазии, я из Абхазии. Мы должны помогать друг другу. А иначе мы были бы такими же, как и они…
— Но, Гурам… — от обуявшего его волнения Даур с трудом подбирал слова. — Слушай, как же я отдам тебе такую большую кучу денег?
— Э-э-э, о чем говорить? — Гогричиани подался вперед и похлопал Даура по руке. — Я же говорю, свои люди, а ты все про деньги. Отработаешь, договоримся. В общем, видно будет…
Бледность покрыла лицо «бомбилы». Последние слова Гурама не только не успокоили его, но и, напротив, только усилили чувство горечи. Теперь о том, чтобы отработать в таксопарке до конца месяца, а затем благополучно отбыть в Лдзаа, не могло быть и речи. Пять тысяч долларов Дауру не отработать и за два года. Вместо того чтобы отдать те незначительные долги, которые у него были, он влез в еще большие. И все из-за этой проклятой аварии. Мысль о том, что Гогричиани мог быть как-то причастен к происшедшему, не приходила Дауру в голову.
Он готов был расплакаться от собственной беспомощности. Щелкнул электрический чайник, и Гурам поднялся из-за стола.
— Тебе покрепче, да? — спросил он Даура.
— Нет, спасибо, Гурам. Я не хочу чай.
— А что тогда? Чачу?
— Ничего не нужно, — Даур монотонно сжимал пальцы в кулаки и тут же разжимал их. — Поеду я? Ладно? Работать надо.
— Прекрати, — Гурам поставил чайник на прежнее место. — Сегодня можешь совсем не работать. Иди в свою комнату, отдыхай. Набирайся сил. И в долг этот день никто тебе не запишет, да? Я поговорю с Астамуром. Он поймет, честное слово. Только… Ты съезди на Большую Черкизовскую и забери машину. Она хоть и гроши стоит, но негоже нам все же добром разбрасываться. Пригонишь, да?
— Пригоню.
— Вот и славно. А сейчас все равно отдохни. Потом поговорим.
Даур не стал спорить. Тяжело поднявшись со стула, он, не оглядываясь, пошел вверх по лестнице. Гурам с легкой усмешкой на губах смотрел ему вслед, но молодой человек этого не видел.
Секунд через двадцать после того, как Даур скрылся из виду, в боксе появился Шенгелиа. Гогричиани приветствовал управляющего легким взмахом руки.
Все в порядке, Гурам Джибович? — осведомился Астамур.
— Да, все прошло, как надо.
— И как он? — управляющий кивнул в сторону лестницы.
— Подавленный. А как еще? — Гогричиани вернулся к своему столу и взял в руки сигару. Понюхал ее. — Но ничего. Это пройдет. Все через это проходили, и он пройдет. Верно я говорю?
— Да, конечно.
Гогричиани раскурил сигару. С минуту сосредоточенно пускал кольца дыма под потолок, а затем вновь обернулся к Шангелиа.
— Поеду домой, Астамур. Устал я что-то сегодня. И голова разболелась. Все-таки нервы — они не железные. План с Даура сегодня не требуй. Но через часок отправь его за машиной.
— Э-э-э, все знаю, Гурам Джибович, — откликнулся Шенгелиа. — Не первый день работаю, да? Не беспокойтесь, поезжайте домой. Я все решу, все улажу.
— Спасибо тебе, Астамур.
А Даур, поднявшись к себе в клетушку, тут же растянулся на топчане. Ребра и шея все еще побаливали, но сейчас это беспокоило «бомбилу» меньше всего. Куда в большей степени его мысли занимала нерадостная перспектива дальнейшего существования в Москве, куда он так отчаянно стремился на заработки всего три с небольшим месяца назад. Ситуация вырисовывалась из серии «хуже не бывает». Денег нет, заработать их в подпольном таксопарке нереально. И плюс еще долговая зависимость… Даур чувствовал себя прикованным к этой работе, как древний раб к галере.
Плюнуть на все и уехать? Не получится. И уже не только потому, что Даур был обязан Гогричиани. У него даже паспорта не было, и никто его не вернет, пока он не отработает долги…
Не в первый раз уже Даур осознал правоту слов опытного в подобных вопросах Амирана.
* * *
Тиглат забрался на заднее сиденье «Шевроле» и энергично потер друг о друга озябшие руки.
— Что-то рановато морозы ударили в этом году, — сказал он.
Гиваргис не ответил. Его взгляд неотрывно следил за красной мигающей точкой на экране стоящего поверх приборной панели ноутбука. Фары скользящих мимо автомобилей на мгновение освещали его смуглое лицо, а затем оно снова тонуло во мраке.
— Наблюдаешь? — Тиглат нагнулся в проем между двумя передними сиденьями.
Гиваргис молча кивнул, а затем после непродолжительной паузы высказал свою точку зрения:
— Пора ее брать, Тиглат. Ничего не изменится. Баба три дня катается по городу без всякой цели. Мне кажется, все уже предельно ясно. Брать ее надо.