Страница 15 из 19
Такой же смысл – и в том, что я помогаю своим аспирантам. Кроме меня им не поможет никто.
Приходит время, когда надо говорить, а не молчать.
Я любила – но не находила ответной любви.
Я считала всех людей хорошими – но это, конечно, оказалось не так.
Мне казалось, что все вокруг меня умеют жить, все знают, что надо делать. Я ошиблась.
Я молчала, боясь обидеть людей своими словами, – но мое молчание принимали либо за глупость, либо за покорность, либо за полную поддержку всего происходящего.
Я ждала, когда Судьба сама постучится ко мне, – но она всегда проходила мимо.
И вот я пишу здесь о себе. Пишу, не оглядываясь. Я очень хорошо понимаю, что никакой благодарности от людей, от жизни ждать нельзя. Надо просто жить и работать. И если я молчу – это значит лишь одно: я смотрю на окружающую меня жизнь, пытаясь постичь ее. Я молчу – но это значит, что я просто живу, люблю, надеюсь и верю.
«Когда одна дверь счастья закрывается, открывается другая; но мы часто не замечаем ее, уставившись взглядом в закрытую дверь» (Хелен Келлер).
Если бы после меня осталась хотя бы строчка! Но такая строчка, которую бы помнили наизусть, повторяли, которой бы восхищались…
Мне часто хочется сказать людям – а вот напишу я о Вас! В дневнике ли, в рассказе ли… Что же вы делаете? Ведь вы – материал для прозы!
Но все мы – материал, все мы субъективны, все мы – чье-то воображение. Я бы хотела быть только лишь воображением Бога! И выполнять только Его волю. Дано ли писателю право преображать мир, действительность, человека? Творчески, художественно преображать, создавать образы? Писатель строит художественный мир. Так что реальные люди могут не волноваться. В художественном мире – только художественные образы.
Дневник – особый жанр. Его документализм заставляет автора точно записывать имена и фамилии людей. В то же время авторы дневников подсознательно ощущают, что их дневниковые записи могут быть опубликованы. И получается, что автор пишет не только для себя, но и для читателя. В результате появляется художественность, что и дает возможность называть такое повествование «дневниковой прозой».
Не всегда автор дневника точно называет людей, не всегда точно воспроизводит события. Часто приходится представлять действительность субъективно, символично – одним словом, кодировать окружающий мир. Таким образом, художественность, являющаяся обычным делом для прозы, в дневнике становится вынужденной, что ли, мерой…
Дневниковое повествование не предполагает сюжета. Сюжетные линии – это сама жизнь. Какие-то линии продолжаются во времени, какие-то – обрываются, потому что сюжет перешел в другую плоскость.
Звонили дети – из Flagstaf (штат Аризона). Это небольшой город в девяноста милях от Большого Каньона: «Флагста́фф (англ. Flagstaff) – город в округе Коконино (Аризона, США). Площадь – 164,8 км2. Население – 60 222 чел. Рядом со Флагстаффом находятся Обсерватория Лоуэлла (в которой был открыт Плутон и кольца Урана) и Станция Флагстафф военно-морской обсерватории США (в которой был открыт Харон)».
Вот уж сколько больших и малых городов в одной только Калифорнии удалось проехать, узнать. И каждый город, даже самый небольшой, оказывается чем-нибудь знаменит. В каждом городе есть университет. Здесь, например, находится университет Северной Аризоны, а также девятнадцать общественных школ. Вряд ли этот университет сделают филиалом университета Нью-Йорка, как Лингвистический университет Иркутска, к примеру, сделали филиалом Московского вуза. Или Коломенский педагогический – тоже присоединили к Москве.
Большой Каньон дети уже посмотрели. Олеся прислала фотографию с надписью «Grand». Грандиозно – на самом деле…
Я спросила насчет ужасно страшной смотровой площадки. Ильдар сказал, что она далеко отсюда, на северной стороне, стоит жуткое удовольствие 85 долларов. Не знаю, решилась бы я…
Скоро дети выезжают в Yucca Valley. Это уже недалеко от Палм-Спрингс (в 143 километрах). Население – около двадцати тысяч человек, но в городе есть два вуза. В этом городе находится национальный Парк Джошуа.
Олеся прислала фотографию из оленьей фермы. Там молодые олени лизали Маратику ноги – малышу не понравилось! Шестого мая дети вылетают из Лос-Анджелеса в Москву рейсом Трансаэро.
…В пасхальный день резко, внезапно наступило лето. Просто стало очень жарко в середине дня. Жарко настолько, что молодежь тут же перепрыгнула в шорты. В любой другой одежде невыносимо – настоящее лето!
В этот радостный день я, конечно же, обнаружила стихи Ларисы Миллер. Ее стихи последнее время меня сопровождают:
И в этом контексте – лета, жары, светлого дня, грустных строчек – пронзила меня фотография из простенького журналистского материала Андрея Затирко об улице Ангарской, на которой я живу уже почти всю жизнь.
Оказывается, в начале этой улицы, на перекрестке Ангарская – Баргузинская располагалась арка. Из статьи: «7 июня 1891 года цесаревич Николай под звон колоколов въехал сквозь триумфальную арку в Читу. Специально изготовленная к его приезду из дерева и украшенная ветками сосны, лиственницы и кусками матерчатой драпировки она возвышалась в начале улицы Ангарская и открывала именитому гостю дорогу в город».
И вот я думаю с печалью, почему же не уберегли? «Что там в дыму и печали?»
Теперь наша улица – простая тихая улочка в центре города. Ее даже и не знают многие – приходится объяснять, где она находится. А могла бы быть знаменитой. Могла бы сохранить память.
Я люблю нашу аллею перед домом. В ней нет ничего знаменитого. Для меня эта аллея памятна. Я каждый день вижу ее из окна. Я каждый день гуляю по ней с собачками. «Там драгоценные тени, / Ангелы там пролетели».
Лето закончилось так же стремительно, как и началось. На следующий после Пасхи день было довольно прохладно и ветрено. Но вчерашнее аномально-короткое лето успело забрать с собой навсегда несколько человек.
Мне приснился Лас-Вегас. Веселые цветные паровозики выглядывали среди домов. И все вокруг словно дышало весельем и радостью.
Дети уже приехали в Лос-Анджелес. Там будут ночевать, а утром – в путь, в Москву.
Я весь день носилась по городу. Сначала – в корпус «на горе», чтобы заверить рецензии на ваковские статьи и отзыв об автореферате.
Потом отвезла рецензии в наш корпус.
После этого ходила дважды в магазины, чтобы купить детям предметы первой необходимости (мыло, зубная паста и пр.) и кое-что из продуктов. Неугомонный отец за это время накупил малышам – Арише и Маратику – по десять пачек сока, а также по сумке фруктов.
Все это море продуктов мне надо было снести к такси, потом дотащить до Лериной квартиры, а потом еще сок и фрукты принести Алине.