Страница 1 из 5
Пыль, взлетающая в воздух при каждом шаге, практически сразу оседала на босые ноги, отчего они уже давно стали похожи цветом на серые валуны, попадающиеся по обеим сторонам дороги. Другой человек, может быть, и не обратил бы на это внимание, а может и брезгливо морщился бы, мечтая добраться до ближайшего водоёма и смыть пыль. Но Аристу нравилось смотреть под ноги, ощущать, как сухая лёгкая земля, растёртая колесами телег, оседает на коже. Штаны он носил закатанными до колен, а в мешке за спиной болталась пара изношенных ботинок, на тот случай, если в очередном городе понадобится выглядеть более менее прилично. В деревеньках, которые чаще всего попадались на пути, таких требований не было, там почти все ходили босыми, и на чужака если и глазели, то только потому, что новое лицо в деревне, а не потому, что он выглядит как побирушка.
Арист остановился и с наслаждением почесал правой ногой икру левой. Похоже, что жара только раззадоривала слепней, которые, словно задались целью следовать за путником до самого города.
Парень опустил ногу и слегка пошевелил ею, тревожа дорожную пыль. Стопу окутала приятная мягкость, а несколько пылинок поднялись в воздух, блеснув на солнце.
До города было ещё топать и топать, по его расчетам в Фирган он доберётся не раньше завтрашнего вечера, а значит, сегодня придётся ночевать под открытым небом. Для него это было не впервой, гораздо хуже остаться с пустым желудком. Это тоже было не впервые, но гораздо печальнее.
Арист вздохнул и потопал дальше. Неплохо бы найти удобный ночлег до темноты, где-то впереди должна быть деревенька, может кто-нибудь позволит заночевать на сеновале. Если он конечно успеет туда добрести.
* * *
Не прошло и получаса, как Арист понял, что не один на дороге. Первой до ушей донеслась тихая брань, следом за ней поскрипывание телеги, а там уже он не выдержал и обернулся. На вершине холма, с которого он только что спустился, показалась телега, запряжённая гнедой лошадкой. Правила лошадью, судя по всему, женщина, она же и ругалась, яростно размахивая длинной хворостиной.
Арист пошёл медленнее, надумав навязаться в попутчики. Периодически он оглядывался, с интересом пытаясь рассмотреть невидимого собеседника женщины.
Когда телега оказалась ближе настолько, что можно было расслышать о чём идёт речь, Арист окончательно остановился.
Женщина, сидящая на козлах, оказалась дородной румяной бабой, с толстой косой пшеничного цвета, лежащей на правом плече. Из под длинного вышитого платья виднелись пыльные стопы, обутые в кожаные плетёнки. Лицо у неё раскраснелось, непонятно, то ли от жары, то ли от переполнявшей её злости. Вот блестело оно точно от жары.
Бранилась женщина на кого-то скрытого высокими бортами телеги. Периодически её голос взлетал чуть ли не до визга, потом вдруг опускался почти до шёпота, создавая тем самым, сильную угрозу для ушей слушателя, который, судя по молчанию, уже привык к подобным атакам.
Арист не привык, а потому уже начал сомневаться в собственном желании попроситься в телегу.
— Ишь ты, проснуться изволил! — вопила тем временем баба. — Утро доброе, пьянь! И когда только нахлестаться успел, только я поросей сторговала, а он уже всё — готовенький! Говорила мне мать, наплачешься ещё с ним, Изольда, ох, наплачешься...
Из глубины телеги донеслось довольное похрюкивание и шуршание.
— Где ты пойло-то своё взял, ирод? — баба обернулась назад, но ответа не последовало. — У-у, так бы и придушила!
От души размахнувшись, она хлестнула хворостиной невидимый и по-прежнему бессловесный груз. Из-за борта по всей округе разнесся сначала пронзительный поросячий визг, а потом и отборная ругань. Спустя минуту, не раньше, мужской голос перешёл на приличный человеческий язык:
— А-а-а, дура! Ты ж по самому главному попала! Все вокруг люди как люди, а ты корова злоязычная, чуть мне бутыль не раскокала!!
В поле зрения изумленного Ариста появилась смуглая рука, уцепившаяся за край борта, следом за ней из телеги показался всклокоченный тощий мужик с сивой козлиной бородкой, из которой торчали соломинки. На голове у него красовалась сдвинутая вбок холщовая шапка, ворот у серой рубахи расшнуровался, а плечо было измазано чем-то подозрительно коричневым.
— Так у тебя и с собой пойло есть?! — завопила пуще давешнего порося Изольда. — Ах ты скот, да я тебя сейчас...
Она развернулась на козлах, явно ещё не решив, какую расправу применить, и мужик успел этим воспользоваться. Решительно перекинув босую ногу через борт телеги, он потряс ею в воздухе и громогласно сообщил:
— Всё! Я от тебя ухожу, видеть тебя мои глаза больше не могут. Всю плешь ты мне проела, за каждый глоточек пилишь и пилишь, сил моих терпеть тебя больше нет!
— Куда? Куда ты пойдешь, пьянь? — не слишком впечатлилась баба.
— А вот к соседке нашей и пойду, к вдовице. Ей всяко мужик в хозяйстве пригодится, хоть какой. Что, съела?
Боевой пыл у Изольды поугас, но она поджала губы и упрямо качнула головой:
— Ну и проваливай, посмотрим, как ты у чужой бабы приживёшься, выпивоха и лентяй! У неё же работать надо не покладая рук, и забор поправить, и крышу, и баня вся облезлая стоит. Прямо как ты!
Невооруженным глазом было видно, что мужичок вовсе не желает спрыгивать с телеги и выполнять свою угрозу, а баба тем более не хочет его прогонять. Но оба не желали признавать поражение в ссоре.
Лошадь, тянущая повозку, невозмутимо шагала вперёд, несмотря на вопли хозяев, и на то, что поводья лежали на козлах, она уже почти дошла до Ариста, разве что снизила скорость и уже еле плелась. Похоже, подобные концерты супруги закатывали частенько.
— Ладно, знаешь что, раз уж бутыль ты не разбила — предлагаю пойти на мировую, — начал мужичок, которому явно было неудобно сидеть на борту телеги. — Я остаюсь, но допью всё, что осталось.
— Тьфу ты, пропойца! Да чтоб тебе пусто было, пей! — баба в сердцах взмахнула хворостиной, и, схватив поводья, отвернулась, судя по всему будучи вполне довольной таким разрешением ссоры. — Смотри только поросей не подави, Тристан, а то мигом к соседке отправишься.
Мужик с довольным видом подмигнул Аристу, с которым как раз поравнялась телега, и скрылся в её недрах. Через мгновение из недр донесся смачный звук от вытащенной пробки и бульканье.
Изольда смерила невольного зрителя подозрительным взглядом, и цыкнула на лошадь, наклонившуюся за высокой травинкой на обочине.
Пару минут Арист молча смотрел, как они уезжают, а потом тихо посмеиваясь отправился следом.
* * *
Местность по которой двигался Арист не зря называлась Фирганскими Холмами. Через пару часов он уже еле шёл, устав шагать то вверх, то вниз по жаре. Холмы были не слишком высокими, и уж точно не крутыми, но ноги просто вопили, моля о пощаде и отдыхе. Единственным облегчением было то, что уже вечерело, и жара пошла на убыль.
Покорив очередную возвышенность, и остановившись на её вершине, он осмотрелся. Дорога серой змеёй скользила далеко вперёд, на ней маленькой точкой виднелась давешняя телега с любящими супругами. На горизонте что-то едва виднелось, похоже деревенька близ Фиргана, но до неё сегодня он точно дойти не успеет. Вот если бы попросился в телегу... Хотя лучше уж ночевать под открытым небом, нежели ехать в компании ругающихся супругов и свиной вони. Да его, может быть, и не взяли бы, уж больно суровая женщина эта Изольда.
Вздохнув, Арист перевёл взгляд на местность поближе, надеясь высмотреть ночлег. Вдалеке, среди бескрайнего поля, по правую сторону от дороги росло несколько деревьев. Прикинув расстояние, парень обрадовался: возможный ночлег располагался примерно на полпути между ним и далёкой деревней. Уж до него-то он успеет добраться!
Довольно насвистывая, он потопал вниз по холму.
* * *