Страница 114 из 128
Боковые стороны Алтаря Мира покрыты историческими рельефами, запечатлевшими торжественную процессию в день освящения жертвенника: императора с семьей, сенаторов с женами и детьми, ликторов и жрецов. На хорошо освещавшейся солнцем южной стороне показана императорская семья, на северной — сенаторы. Восходящая к Республике точность портретного воспроизведения лиц сохранялась, но начинали исчезать естественность и непринужденность персонажей, усиливались ноты официальности. Римлянин выступал здесь уже как подданный Империи и все слабее выражались его гражданственные идеалы. Жизненной системе принципата была чужда чувственность эллинистических образов. Ее сменял классицизм с рационалистичностью, вполне устраивавшей Августа в его художественной политике. Эти тенденции заметно проявились и в скульптурном портрете.
В годы Августа портретисты меньше внимания обращали на неповторимые черты лица, сглаживали индивидуальное своеобразие, подчеркивали в нем нечто общее, свойственное всем, уподобляя одного подданного другому, по типу, угодному императору. Эта норма особенно отчетливо видна в портретах самого Октавиана. Создавались как бы типичные эталоны. Образец статуи полководца дает ватиканское изваяние Августа, найденное у Прима Порта. Принцепс выступает здесь как потомок богов с Амуром на дельфине у ног, герой, являющийся народу во всем своем величии, а также победитель в битвах, о чем рассказывают рельефы панциря. В статуе из Эрмитажа Август показан как Юпитер сидящим на тропе с Викторией в одной руке и скипетром в другой[252]. В некоторых памятниках Август представлен в тоге великим понтификом с накинутым на голову краем одеяния. Сохранившиеся бюсты Августа изображают его обычно полным сил, молодым, атлетически сложенным. Идеализация образа сказывается в портретах августовского классицизма, для которых характерно смягчение республиканской конструктивности форм, графическая трактовка складок, одежд, локонов волос, черт лица.
Не могло не оказывать воздействия на искусство древнего Рима завоевание эллинистической скульптурой пространства. Особенно сильно оно проявилось в годы Поздней республики и раннего принципата в портретных статуях с открытыми пластическими формами. Однако классицизм начал сдерживать эти тенденции, сковывать пластическую динамику строгими официальными рамками. Эллинистическое ощущение пространства, воспринятое уже римскими мастерами Поздней республики, в годы Августа сменилось классицистической собранностью и концентрическими композиционными принципами. В портретной скульптуре ваятели любили теперь оперировать крупными, мало моделированными плоскостями щек, лба, подбородка. Это предпочтение плоскостности и отказ от объемности, особенно ярко проявившиеся в декоративной живописи, сказывались в то время и в скульптурных портретах.
Во времена Августа больше, чем раньше, создавалось женских портретов и детских, весьма до этого редких. Чаще всего это были изображения жены и дочери принцепса, в мраморных и бронзовых бюстах и статуях мальчиков представали наследники престола. Официальный характер таких произведений сознавался всеми: многие состоятельные римляне нередко устанавливали в своих домах такие изваяния, чтобы подчеркнуть расположение к правящему роду. Широкое признание получали также украшавшие перистильные дворики копии с оригиналов прославленных греческих ваятелей. Активно работали скульпторы неоаттической школы, наполняя многочисленными классицизирующими статуями дома и общественные здания столицы.
Изменения художественных форм в архитектуре и скульптуре отчетливо видны и в живописных декорациях. В начале правления принцепса стены расписывались еще во втором стиле, как бы вводившем пространство в границы дома. Образец перехода к третьему стилю — роспись дома на правом берегу Тибра, близ виллы Фарнезина. Перспективные сокращения исчезли, чаще появлялись большие плоскости, восстанавливавшие ощущение стены. Третий стиль существовал до 50-х годов I в.; уже ранние композиции свидетельствовали о новом отношении художника к пространству, вновь замыкавшемуся в границах дома. Мастера третьего стиля, отказываясь от декораций, нарушавших плоскость стены, возвращали интерьеру замкнутость, чувство торжественной статики и покоя сменяло ощущение динамических прорывов стен и подвижности декораций. Хороший пример раннего третьего стиля — росписи атрия помпеянского дома с театральными картинами на улице Изобилия[253]. Нижняя треть стены красного цвета понималась как цоколь под живописными голубыми панно с небольшими в центре квадратными клеймами; на одном из них изображены актеры с театральными масками.
В росписях раннего третьего стиля много элементов египетского искусства (бутоны лотоса, сфинксы, небольшие фигурки божеств), оцененного по достоинству римлянами. Принципы жестких, веками узаконенных канонов были созвучны августовскому классицизму. Много в третьем стиле клейм с пейзажными видами, натюрмортами, портретами. Создавались и крупные композиции сюжетного характера, подобные «Альдобрандинской свадьбе», где жизненная сцена обретала торжественность и возвышенность[254].
Живописному декору третьего стиля соответствовали располагавшиеся в помещениях стуковые рельефы, обычно украшавшие сводчатые потолки. Поверхность свода в интерьере римского дома у виллы Фарнезина, разделенная на квадраты, ромбы, круги, прямоугольники, покрывалась невысокими рельефами. Слегка выступавшие из фона изображения людей, животных, цветов, птиц, деревьев, скал сообщали плоскости очарование ожившего пространства; монохромность стуковых рельефов, светлых, как и фон, придавала композициям характер таинственного видения, появлявшегося и исчезавшего в зависимости от менявшегося освещения.
Стуковые рельефы, как и росписи третьего стиля, своей изысканностью близки изящным узорам, оживлявшим поверхность многих изделий прикладного искусства того времени[255]. На серебряных и бронзовых кубках из кладов Гильдесгейма и Боскореале, на краснолаковых, так называемых аретинских тарелках, чашах, вазах, на сосудах двуслойного стекла (ваза из Портланда), невысоким рельефом лежат красивые бутоны и цветы, возникают фигурки людей, животных, птиц. В памятниках всех жанров проявлялись тогда отточенность форм, благородство образов, игра полутонов и намеков. Широкое распространение получили резные камни — инталии и камеи. Прославленный памятник эпохи — венская двуслойного оникса камея Августа с двумя фризами: принцепсом и семьей вверху и водружением трофея римскими солдатами внизу.
В годы Ранней империи создавалось много выдающихся архитектурных памятников в близлежащей провинции Галлии. В Ниме и Арле, Оранже, Вьенне, Сан-Реми кипела строительная деятельность. Храм в Ниме, так называемый «Прямоугольный дом», позволяет почувствовать очарование августовских архитектурных форм, еще сохранявших красоту республиканской конструктивной гармонии, но уже приобретших горделивость и величавость сооружений Империи. Изящен и храм во Вьенне, поражающий в то же время торжественностью портика[256]. Редкий образец зрелищной архитектуры той эпохи — театр в Оранже с высокой стеной скены, свидетельствует о всепроникающем принципе замкнутости пространства, господствовавшем тогда в постройках. В галльских городах воздвигалось много триумфальных арок. Одпопролетные в Глануме и Карпентрисе, трехпролетная в Оранже интересны архитектурой и, в отличие от скупо украшенных арок Апеннинского полуострова, богатым декором[257].
В искусстве времени Августа многое изменилось по сравнению с республиканским. Это были годы оживленной строительной деятельности, широкого распространения скульптурного портрета, пристального внимания к оформлению интерьера фресками, мозаиками, стуковыми рельефами, статуями. В художественных образах находили выражение новые взаимоотношения людей, человек начинал выступать уже не гражданином республики, по в иной своей сущности, как подданный императора. Искусство становилось государственной деятельностью, во многом подчиненной вкусам принцепса. Империя все заметнее накладывала отпечаток на творчество мастеров. Официальность в произведениях искусства усиливалась, и в связи с этим принижалась роль народных традиций. Возвеличивание принцепса способствовало усилению подобострастия и лести, вело к утрате искренности. В культовых и надгробных изображениях ' все в большей степени выступают элементы обобщенности в ущерб детальности, так ярко проявлявшейся в республиканских портретах. Хотя Август всегда делал вид, что укрепляет традиции Римской республики, сильно возросло значение эллинского наследия, потеснившего собственно римское.
252
Подробно об этом изваянии см.: Лесницкая M. М. Статуя Августа (из собрания Эрмитажа). Л., 1962.
253
О Помпеях огромная литература. Одпа из последних работ: Кривченко В.И. Помпеи. Геркуланум. Стабии. М., 1981.
254
Соколов Г. II. Альдобрандинская свадьба. — Художник, 1982, № 9, с. 54–60.
255
Белов Г. Д. и др. Художественное ремесло эпохи Римской империи. I в. до н. э. IV в. н. э. Л., 1980.
256
Чубова А. П. Искусство Европы I–IV веков. М., 1970, рис. 35.
257
Там же, рис. 18, 20, 23.