Страница 25 из 45
В течение первых трех-четырех дней после завершения постройки гнезда члены пары обычно держатся порознь и встречаются лицом к лицу только в этих местах свиданий. Инициатива в подготовке свидания чаще исходит от самца, много реже – от самки.
Как правило, на протяжении дня имеет место только одна копуляция. На первом этапе подготовки к спариванию самец держится у подножия той скальной стенки, один из карнизов которой служит паре местом свиданий. Все оперение самца сильно распушено, так что выглядит он, как игрушечный черно-белый шарик. Пребывая в этом состоянии, самец то и дело отводит в сторону крылья, чистит клюв о ветку или коротко перебирает им оперение. Некоторые эти его действия порой сходны с теми, что можно видеть после купания, когда птичка сушит крылья, удерживая их отставленными от туловища. Время от времени самец перелетает замедленным трепещущим полетом на другой кустик. Но изредка он взлетает высоко, проделывая типичный рекламный полет. Все это сопровождается бесконечными монотонными повторами коротенькой песни, которая произносится вполголоса и своим однообразием резко контрастирует с богатством звучного пения самца, когда тот пребывает на своем постоянном песенном посту на одной из самых высоких точек его территории.
Всё поведение самца выглядит так, словно он находится в состоянии острой психической нестабильности. Монотонная хаотичность его действий вызывает в памяти поведение человека, который не знает, что ему делать и опасается предпринять какой-нибудь решительный шаг. Всё это может продолжаться и 10 минут и более часа.
Внезапно поведение самца меняется самым коренным образом. Он устремляется на карниз свиданий и начинает выкрикивать там фразы песни, ничем не напоминающей те напевы, которые можно было слышать до этого. Это какофония странных звуков, таких как своеобразное шипение, завывания, бульканье, лай и нечто вроде скуления щенка. Звуки совершенно не вяжутся с обликом этой маленькой птички. Но особенно интересным для меня обстоятельством оказалось следующее: песня самца, как и позы, которые он принимает в эти минуты, ровным счетом ничем не отличались от того, что приходится видеть во время наиболее острых конфликтов между самцами в тот период, когда они делят местность, устанавливая в ходе таких противостояниях границы своих индивидуальных территорий.
Во время пения самец бегает в нише, быстро перебирая лапками, словно бы скользя по субстрату. Он то скрывается в одном из темных углов ниши, то выскакивает на ее край. Бело-черные перья хвоста развернуты веером, клюв то и дело резко поднимается кончиком вверх, а временами тело выпрямляется столбиком, так что клюв на мгновение оказывается в строго вертикальном положении. Один из компонентов песни звучит как пронзительное «цик-цик-цик…». При этих звуках становится виден ярко желтый зев, резко контрастирующий с угольно черным цветом самого клюва. Впечатление такое, словно в затемненной нише ритмично вспыхивает крошечный фонарик.
Черная каменка Oenanthe picata capistrata
В те немногие дни, когда готовность самки к спариванию максимальна, она прилетает к месту демонстраций самца в считанные минуты и садится неподалеку от карниза, оказываясь в поле зрения супруга. В этот момент он приходит в полный экстаз, ускоряя темп бега, и начинает бегать по дну ниши. Когда же самка садится в пещерку, он, не переставая петь, вылетает из нее и проделывает перед ее входом неистовый полет петлями. Хвост самца широко развернут, амплитуда взмахов крыльев очень мала. Плоскость скольжения в воздухе то и дело резко меняется, и после каждой петли самец мягко ударяется грудью то о нависающий над нишей карниз, то о стенку ниже ее. Затем он усаживается на край карниза, а самка бежит, пригнувшись грудью к земле и вибрируя слегка приподнятыми крыльями, в дальний темный угол ниши. Самец отводит крылья в стороны, очень мелко трепещет ими и, издавая свое «цик-цик-цик…», плавно взлетает-всползает на спину самки. Зачастую все это происходит в густых вечерних сумерках.
Взаимодействия на втором этапе, непосредственно предшествующем спариванию, не всегда протекают точно в соответствии с тем, как я это описал. Иногда самец по несколько раз кряду наведывается на свой карниз, прежде чем здесь появится его супруга. Или же самка прилетает к месту свиданий в тот момент, когда самец пребывает в настроении, не соответствующем ситуации. Порой брачные игры почему-либо прерываются, когда они в самом разгаре, и спаривания не происходит. Согласованность поведения партнеров нередко нарушается вмешательством в процесс посторонних особей. Все это служит причиной безуспешности многих попыток копуляции у данного вида. У одной пары, находившейся под самым пристальным наблюдением, мне так и не удалось увидеть ни одного спаривания. Первую попытку копуляции я наблюдал 17 марта. Вторая, на следующий день, была нарушена вмешательством постороннего самца. 19 марта самец активно посещал место свиданий, пытаясь привлечь сюда самку. В 11.00 она прилетела к нему, но попытка завершить взаимодействие была пресечена вмешательством какой-то пришлой самки.
У другой пары, за которой я вел почти непрерывные наблюдения, за четыре дня, в течение которых самка проявляла готовность принять самца, четыре свидания привели к успеху, но шесть других окончились ничем. Наиболее гладко проходят первые копуляции, а к концу периода спариваний самка становится агрессивной и в самый последний момент не подпускает самца к себе.
В общем, я не нашел никаких очевидных различий в характере такого рода взаимодействий в парах с самцами разных типов окраски. Как я узнал позже, во время экспедиций на полуостров Мангышлак (восточный берег Каспийского моря) в 1974 г. и в Нахичеванскую АССР годом позже, все сказанное здесь, с некоторыми отклонениями в деталях, действительно и в отношении черношейной каменки. Только брачная песня самца, приглашающего самку к спариванию, у этого вида совершенно иная.
Черная каменка Oenanthe picata capistrata
В те редкие дни, когда я устраивал себе выходной, чтобы не вставать чуть свет и выспаться, сквозь утренний сон, часов в семь-восемь, слышал первые звуки просыпающегося лагеря. Самым характерным из них был звонкий удар крышки молочной фляги, которая перед выездом в экспедицию была доверху наполнена спиртом. Это Миша берет себе оттуда порцию «на маленький синий глоточек», заменяющий ему завтрак. Потом он продолжает усовершенствовать спуск к реке по ступенькам вырубленным, чтобы удобнее было брать воду. Иосиф уже где-то на экскурсии – придет, расскажет, что нового видел. Когда встает Наташа, Миша раскочегаривает паяльную лампу так, чтобы она, рыча, горела синим пламенем, и ставит чайник на сложенный из камней очаг.
Миша не был любителем природы, но он быстро схватывал увиденное и не оставался в стороне от всего того, что было целью наших поездок. Вот мчится ГАЗ-66 со скоростью 85 км в час (в те годы это казалось очень большой скоростью), Миша лениво следит за дорогой и вдруг говорит мне: «Вон твой сидит». «Кто?» – спрашиваю я. «Сорокопут». «А откуда ты знаешь?». «А что, я в них не волоку?!».
К тому же в нем глубоко сидел скрытый азарт охотника. Как-то мы наметили отказаться на день от наблюдений за каменками и съездить в Кушку закупить продукты. Долго приводили себя в приличный вид, брились и одевались по-городскому. До трассы путь пролегал по целине. И не успели проехать два-три километра, как вдруг Миша, едва заглушив мотор, выскакивает из кабины и со всех ног бежит впереди машины. Это он увидел большого варана. Мы с Иосифом присоединяемся к погоне, и вот все трое, покрытые толстым слоем пыли, вытаскиваем ящерицу из узкой промоины в лессе, куда она успела забиться. Позже, когда варана выпустили около лагеря, мне удалось сделать несколько снимков этой эффектной рептилии в угрожающих позах.