Страница 28 из 32
На это можно было или ничего не ответить, или пуститься в долгий спор; Даг предусмотрительно решил в пользу первого, помог Фаун сунуть сверток в мешок, еще раз кивнул и повернул лошадь в сторону леса. В последний раз он напряг свой Дар, обследуя окрестности, но так и не обнаружил никого из своего отряда на милю вокруг... и ни одного несчастного умирающего глиняного человека тоже.
Копыта гнедой кобылы продирались сквозь заросли жилистого цикория, цветы которою походили на упавшие на землю кусочки синего неба, и кивающих головками ромашек. Мужчины с фермы тащили в лес труп глиняного человека – и помахали Дагу и Фаун, когда те проезжали мимо ограды пастбища. Сасса подбежал к дорожке, – чтобы сказать:
– Уже отправляетесь в Глассфордж? Я тоже скоро туда двинусь. Если встретите наших, скажите им, что у нас все в порядке. В городе увидимся?
Фаун ответила «Конечно», а Даг – «Может быть». Потом он добавил:
– Если здесь появится кто-то из отряда, не передадите ли, что с нами тоже все в порядке и я буду ждать их в городе?
– Ясное дело! – весело пообещал Сасса.
Потом тропа нырнула в лес, и ферма и все ее обитатели остались позади. Даг вздохнул с облегчением; их окружало спокойное летнее утро, тишину нарушали только удары копыт кобылы, звонкое пение малиновки и журчание оживившегося после дождя ручья. Полосатый бурундук промелькнул на тропе впереди и зашуршал травой где-то в чаще.
Фаун удобно устроилась, положив голову на грудь Дата, и начала дремать, убаюканная мерным шагом лошади. Даг счел это проявлением слабости от потери крови. Перед отъездом она слишком суетилась; Даг знал, что пострадавшие молоденькие дозорные тоже имеют обыкновение переоценивать свои силы, так что нерасчетливая шустрость может смениться обмороком. Он только надеялся, что молодость позволит Фаун быстро поправиться. Ее тело было мягким и теплым в его объятиях. Ехать на кобыле было, безусловно, удобнее, чем трястись в фургоне по лесной дороге, и Даг вовсе не собирался нарушать покой Фаун, пустив лошадь рысью. Во влажной лесной тени появились москиты, и Даг прибег к помощи Дара, чтобы отогнать их от белой кожи Фаун.
Запах ее волос, колыхание грудей при дыхании, тяжесть бедер возбудили Дага, но возбуждение не могло пересилить ощущения светлого покоя и лестной доверчивости, которое он ловил в Даре девушки. В Фаун не чувствовалось физического желания, но ее открытость, полное принятие его близости делали его странно счастливым, словно тепло от костра. Глубокий алый отсвет внутренних повреждений Фаун все еще был заметен в ее Даре, так же как и лиловые тени синяков на теле, но острые всполохи боли почти исчезли.
Фаун не могла почувствовать его Дара и не подозревала о его обследовании. Женщина из Стражей Озера ощутила бы его пристальное внимание и смогла бы так же глубоко заглянуть в него, если бы он не закрылся, предпочтя слепоту и уединение. Чувствуя себя виноватым, Даг позволил своему внутреннему чувству исследовать Фаун, хоть оправдания необходимостью и не было – ведь разоблачить его девушка не могла.
Это было немного похоже на любование водяными лилиями или скорее на наслаждение запахом обеда, который ему не суждено отведать. Неужели возможно не есть так долго, чтобы забыть вкус пищи, чтобы чувство голода перегорело и превратилось в пепел? Похоже, так оно и было. И удовольствие, и боль были секретом, глубоко скрытым в его сердце. Дагу неожиданно вспомнилась земля там, где природа заживляет рану, нанесенную Злым: грязь, еле проросшая сорняками, непривлекательная, но полная надежды. Пустошь была немой и серой, бесчувственной. Не вызывает ли возвращение зелени боли? Странная мысль...
Фаун пошевелилась, открыла глаза и стала смотреть на деревья. Здесь по большей части росли буки, вязы, дубы, перемежавшиеся иногда высокими тополями, а на открытых местах у ручья – кизил и иудино дерево, давно уже отцветшие. Лучи солнца ласкали листья на верхних ветках, вспыхивая на не высохших еще каплях дождя.
– Как ты собираешься искать свой отряд в Глассфордже? – спросила Фаун.
– Есть один постоялый двор, где мы всегда останавливаемся; там располагается наш штаб, когда мы оказываемся в здешних краях. Очень приятно бывает ночевать там после ночлегов на голой земле. Там же мы лечим раненых. Уверен, что не только мой напарник Саун пострадал в схватке с разбойниками, так что там мы кого-нибудь обязательно найдем. На постоялом дворе уже привыкли к нашим обычаям.
– Вы там надолго задержитесь?
– По-разному может получиться. Отряд Чато направлялся на юг, чтобы купить лошадей, когда стало известно о здешней беде. Мой отряд объезжал земли на северо-востоке, когда понадобилось скакать сюда. Все будет зависеть от того, сколько окажется пострадавших, я думаю.
– Ведь не Стражи Озера владеют постоялым двором? – задумчиво сказала Фаун. – Там хозяева – жители Глассфорджа, верно?
– Верно.
– А какая там, на постоялом дворе, есть работа?
Даг поднял брови.
– Служанки, овариха, прачка, конюх... да много кто там работает.
– Я могла бы тоже... Может быть, удастся получить там работу.
Даг напрягся.
– Петти не рассказывала тебе о своем племяннике?
– Племяннике? – простодушно переспросила Фаун.
«Значит, не рассказывала».
– Не важно. Муж и жена, которые держат постоялый двор, занимаются этим уже много лет. Раньше на этом месте была гостиница, принадлежавшая еще отцу теперешнего хозяина. Мари все об этом знает... Постоялый двор замечательный – трехэтажное кирпичное здание... В Глассфордже, знаешь ли, не только стекло делают, кирпичи там обжигают тоже.
Фаун кивнула.
– Я когда-то видела дома в Ламптоне – они все были выстроены из глассфорджского кирпича. Ну и работка была – везти его в такую даль!
Даг немного переменил позу.
– Во всяком случае, никакой работы для тебя, пока ты не перестанешь падать в обморок каждый раз, как встанешь. На мой взгляд, еще несколько дней – если будешь как следует есть и отдыхать.
– Наверное, – ответила Фаун с сомнением. – Только денег у меня совсем мало...
– Мой отряд позаботится о тебе, – твердо сказал Даг. – Не забудь: мы в долгу перед тобой за Злого.
«Мы в долгу перед тобой за твою жертву».
– Ну да, хорошо, но нужно же смотреть вперед, раз я теперь сама по себе. Хорошо, что я повстречала этих Хорсфордов. Славные люди. Может быть, они замолвят за меня словечко, помогут на первых порах.
Так она не собирается отправиться домой? Ни одна перспектива – ни печальное возвращение Фаун во владения Идиота Санни, ни превращение ее в служанку в Глассфордже – Дага не радовала.
– Лучше всего сначала послушать, что Мари скажет о ноже, а уж потом – строить планы.
– М-м... – Глаза Фаун погрустнели, и она умолкла.
Их снова поглотила лесная тишина; у Дага стало немного легче на душе. Пробивающийся сквозь ветви свет, чистый воздух, безлюдье, теплая спина кроткой кобылы, прижавшаяся к нему Фаун, Дар которой медленно избавлялся от накопившегося отчаяния, – все это позволяло Дагу жить настоящим моментом, который ничего от него не требовал, – как и сам Даг от него. На мгновение он освободился от бесконечной цепи долга, безжалостно тянущей его в унылое будущее – не избранное им, а просто принятое.
– Как ты себя чувствуешь? – пробормотал Даг, уткнувшись носом в волосы Фаун. – Боль есть?
– Не больше, чем утром за завтраком. И я чувствую себя лучше, чем ночью. Все идет на лад.
– Это хорошо.
– Даг... – смущаясь, пробормотала Фаун.
– М-м?
– Что делают женщины твоего народа, если попадают в такую же беду?
Вопрос озадачил Дага.
– Какую беду?
Фаун фыркнула.
– Похоже, в последнее время на меня свалились многие. Я имела в виду – младенец и никакого мужа. Соломенное вдовство.
Даг почувствовал, как воспоминание будит в Фаун горе и вину.
– У нас обычно такого не бывает.
Фаун нахмурилась.
– Неужто молодежь у вас такая... такая добродетельная?