Страница 84 из 92
Комментируя этот случай, Брежнев писал: "Привожу этот факт не ради того, чтобы показать, что партийный, государственный деятель обязан быть одновременно дорожником, экономистом, инженером и т.д. Нет, но он должен владеть как законами общего развития, так и опираться на конкретные научные и практические знания. И, во всяком случае, не может считать себя единственным и непререкаемым авторитетом во всех областях человеческой деятельности. Современные экономика, политика, общественная жизнь настолько сложны, что подвластны лишь могучему коллективному разуму. И надо выслушивать специалистов, ученых, притом не только одного направления или одной школы, надо уметь советоваться с народом, чтобы избежать всякого рода "шараханий", скороспелых и непродуманных волевых решений. Особенно опасны они, когда речь идет о всестороннем хозяйственном и социально-культурном освоении целого региона, о длительной политике в нем, об умении заглянуть далеко вперед". Эти справедливые мысли, навеянные критической переоценкой деятельности Хрущева, Брежнев высказывал через 25 лет после встречи с ним в казахских степях. Тогда же Брежнев лишь старался выполнять указания Хрущева, даже если они были рождены его своеволием.
Первый урожай, снятый с целинных земель, доказал возможность их использования. Брежнев вспоминал, что "в 1954 году впервые в своей истории Казахстан засыпал в закрома Родины почти 250 миллионов пудов зерна – на 150 миллионов больше, чем в самые благоприятные до этого годы". Однако следующий же год стал свидетельством того, насколько рискованным является земледелие в этом регионе. По словам Брежнева, "1955 год называли "годом отчаяния" на целине… Мы знали на что шли, но одно дело – знать, а другое дело – видеть, как на твоих глазах гибнет драгоценный, таким трудом доставшийся урожай… Огромные массивы пшеницы сереют, белеют на глазах, шелестят пустыми, не успевшими налиться колосьями. А в довершение всего вдруг возникают горячие бури, они поднимают тучи пыли, рвут линии связи, срывают крыши домов". Когда же Брежнев, оправдываясь на Всесоюзном совещании руководящих партийных и советских работников в конце 1955 года за плохой урожай, заявил, что "целина еще себя покажет", то Хрущев его "довольно круто оборвал: "Из ваших обещаний пирогов не напечешь!" Получалось, что ответственность за освоение целинных земель несет Брежнев, а не главный инициатор этого проекта – Хрущев.
Нет сомнения в том, что освоение целинных земель сыграло огромную роль в пополнении зерновых запасов страны. От 250 миллионов пудов в год Казахстан быстро перешел к сбору одного миллиарда пудов. Помимо урожаев с казахстанской целины, всесоюзный урожай пополняли теперь сборы с целинно-залежных земель Алтая, Урала и других регионов РСФСР. Там, где прежде была лишь голая степь, выросли крупные сельскохозяйственные предприятия, возникли новые населенные пункты.
В то же время помимо штурмовщины, которая сопровождала освоение целины и привела к ненужным материальным потерям и даже человеческим жертвам, попытка добиться увеличения производства краткосрочным чрезвычайным мероприятием заводила сельское хозяйство в тупик. Тогдашний министр земледелия И.А.Бенедиктов впоследствии так оценивал хрущевскую инициативу: "В середине 50-х годов, когда у нас, впервые появилась возможность направить в сельское хозяйство крупные силы и средства, он (Хрущев) сделал ставку на массированное освоение целинных земель, что, конечно, давало очевидный и быстрый эффект, но в долгосрочном плане оказалось явно ошибочным решением. И дело не только в том, что освоение целины шло за счет регионов, которым надо было, напротив, уделить повышенное внимание – Украины и Нечерноземной зоны России. Куда более пагубным оказался "стратегический разворот" сельского хозяйства в сторону экстенсивных факторов роста, в то время как в повестке дня стоял переход к интенсификации сельского хозяйства. Кстати, во всех странах такой переход сопровождался сокращением посевных площадей. Иными словами, надо было идти "вглубь", а мы, погнавшись за сиюминутными успехами, пошли "вширь", по заведомо ложному пути, потеряв на этом, без преувеличения, несколько сельскохозяйственных пятилеток".
Глава 20. «Русский с китайцем – братья на век…»?
В то время мало, кто в руководстве страны ощущал опасности того курса, по которому постепенно пошла страна. Пропаганда позаботилась о том, что начало освоения целины выглядело как триумф, который был достигнут без сучка, без задоринки. Объявленный правительством курс на увеличение производства продовольствия и других потребительских товаров воспринимался как проявление заботы о насущных потребностях людей. Поскольку с сентября 1953 года Хрущев оказался в авангарде крупнейших политических мероприятий по решению давно назревших проблем сельского хозяйства, то его популярность росла.
Особенно популярным Хрущев был среди управленцев. И.А.Бенедиктов замечал: "Человеческий фактор во многом расширил и укрепил поддержку Хрущева руководителями в центре и особенно на местах – Никита Сергеевич выступал за более "мягкую" дисциплину и режим труда, слыл человеком, способным "понять" и "войти в положение", хотя в целом был довольно требовательным. Не случайно одной из первых "ласточек" нового стиля стал запрет Хрущева оставаться на работе после 8 часов вечера. При Сталине же многие наркоматы работали и по ночам, что, конечно же, изматывало людей. С другой стороны, Молотов и Маленков считались ярыми приверженцами "жесткого", сталинского стиля, решительно осуждали как "перерождение" и "разложение морального облика" коммуниста даже малейшее отступление от партийных требований, что, разумеется, популярности им в аппарате не прибавляло… Не скрою, я отнюдь не был "сталинистом", мне больше импонировал Хрущев. К тому же я полагал, что при нем я получу большую свободу рук, сумею быстрее реализовать ту программу, которую наметил. Ожидания эти, однако, не оправдались. Свобода действий министров при Хрущеве заметно сузилась, снизилась и на всех уровнях требовательность и ответственность. О работе стали думать меньше, о разных жизненных благах – больше".
Н.К.Байбаков так рассказал о своем отношении к Хрущеву по мере его превращения в ведущего лидера страны: "Выдвижение Хрущева Н.С. на первую роль в партии, а значит, в государстве для многих было неожиданным. Все-таки он до этого не входил даже в первую "пятерку" членов Политбюро, над ним еще витала тень сталинской полуопалы. Но встречено это назначение было "в обстановке полного единодушия", как говорили привычно в те годы. Не числилось за Никитой Сергеевичем ни громких всенародных деяний и заслуг, ни теоретических работ, только голод на Украине, о котором старались не помнить, как и о сдаче Киева в 1941 году. Зато бытовало мнение – крепок, ухватист, хороший хозяйственник, то есть типичный партийный практик, умеет вызвать к себе симпатию простой речью и обхождением, располагал к себе и внешний облик: простецкое лицо и жесты, простодушие как знак добропорядочности. И то, что он словоохотлив не в меру, тороплив в делах – это мы тоже знали. Но, видимо, в нас, в нашей социальной психологии жило скрытое желание человеческой простоты, распахнутости и новизны, поэтому и старались не замечать ни грубости его характера, ни авантюрности его решений. Может быть, и хватит с нас непреклонности и суровости вождей, постоянного, почти на пределе напряжения сил".
Видимо стараниями партийного аппарата была прекращена практика перечисления руководителей страны в порядке их "значимости", так как положение Хрущева все еще не было ведущим в руководстве страны. С начала 1954 года руководителей страны стали перечислять в алфавитном порядке. Правда, благодаря этому фамилия Хрущева оказалась в конце списка членов Президиума ЦК, но и фамилии Маленкова и Молотова отошли в середину перечня, который возглавлял Булганин. Положение того или иного руководителя в партийной иерархии теперь было труднее определить. В то же время то обстоятельство, что Хрущев стал Первым секретарем ЦК КПСС, был главным докладчиком на двух пленумах ЦК по вопросам сельского хозяйства, существенно повышало его авторитет среди других руководителей. К тому же 17 апреля Хрущеву исполнилось 60 лет, и по этому поводу ему было присвоено звание Героя социалистического труда.